Тараканьи смеются усища

К 9 Мая петербургские энтузиасты пустили по улицам троллейбус со Сталиным

Как празднуют День Победы, кажется, никому из живущих в России объяснять не надо: вете­раны у Большого театра, цветы у Вечного огня, минута молчания в шесть вечера по Москве, с недавних пор еще и парад (как выяснилось из беглого опроса знакомых, традиция прижилась — никто не помнит уже, что раньше парад устраивали 7 ноября, а в 90-е, за исключением 50-летия Победы, никаких парадов вовсе не бы­ло). Но 65-я годовщина принесла с собою кое-что новое: внезапно (и впервые в истории праздника) выяснилось, что для изрядного количест­ва людей День Победы немыслим без Сталина. Оказывается, отсутствие на праздничных ули­цах портретов генералиссимуса — чудовищная несправедливость и неуважение к памяти вете­ранов. Ситуация оказалась настолько отчаян­ной, что мэр Лужков, пытаясь отстоять плакаты со Сталиным, едва не расплевался с высшим руководством, а в Питере местным энтузиа­стам пришлось рисовать Сталина на троллей­бусе за свои — на правах рекламы. И все для того, чтобы, как объясня­ют энтузиасты, не дать злопыхателям вычеркнуть Сталина из истории.

Понятно, что разговоры про «вычеркивание из истории» — чистое лукавство: получается, Сталин — единственный, кого нельзя вычеркивать; угроза вычеркивания Ленина, Хруще­ва или Александра II никого особенно не волнует. И разговоры эти выглядят особенно дико, если хоть немного помнить, как выглядела фигура Сталина еще до всяких вычеркиваний. Я слегка застал 70-е: тогда эта фамилия даже в контексте вполне твердолобой коммунистической пропаганды звучала как нечто крамоль­ное и отчасти неприличное, вроде слова «еврей». ­Сталина можно было увидеть на фотографиях, которые немые в электричках продавали, и в эпопее «Освобождение», где он с дико загадочным видом, постукивая трубкой, произносил что-нибудь вроде: «А вы как щитаете, товарищ Жюков?» — но никак не на праздничных плакатах, боже ­упаси. В конце 80-х контекст изменился: Сталина начали по­казывать по ТВ, в основном — в клипах групп «Аквариум» или «Крематорий», там он симво­лизировал безусловное мировое зло. В 90-е — не знаю, стоит ли напоминать, но еще лет 10 на­зад славословия в честь генералиссимуса могли появиться разве что на страницах газеты «Завтра», да и там звучали достаточно робко. А нынче — погляди в окно.

А еще по радио передавали интервью с пас­сажирами, оказавшимися в том питерском троллейбусе. Там были, как водится, пенсионеры и студенты. Пенсионеры в основном недоумева­ли, студентов все устраивало. «Ну как же, — говорили студенты, — это же часть нашей истории». Наверное, дело в том, что студенты — это такие люди, которые застали только Россию при Пу­тине. А потому им кажется, что жизнь вообще устроена так: нужно уважать Силу, с радостью подчиняться Силе, делать то, что Сила счита­ет нужным, колебаться вместе с линией Силы и оправдывать действия Силы всяческими лу­кавствами — и тогда тоже станешь частью Си­лы и, если повезет, кого-нибудь подчинишь. На этих принципах построено целое движение «Наши», да что там «Наши» — даже основатель Lookatme Василий Эсманов в недавней лекции сообщил слушателям, что любой человек стремится к са­мореализации, потому что хочет доминировать (про художника Трушевского в этом контексте мы, пожалуй, помолчим). Сталин на троллейбусе — это действительно часть ИХ истории.

А пенсионеры — они просто знают, что все бывает устроено иначе.