Николай Усков «Не хочется обижать тех, кто делал «Сноб» раньше»

— Вот когда «Сноб» всерьез заработал, вы там много для себя интересного находили? Такого, чтобы хотелось поделиться ссылкой в фейсбуке?

— Ну, такого не было, впрочем, не только со «Снобом». Надо сказать, я как человек, который занимается журналами не первый год, и сам вынашивал идею чего-то в этом роде под брендом GQ Сity, такого городского интеллектуального журнала, я чувствовал, что это сейчас будет востребовано обществом. И когда появился «Сноб», я обрадовался, что не только я чувствую этот тренд. Просто в крупной западной компании трудно запускать новые проекты, еще не опробованные на мировом рынке, их проще делать молодым издательским домам. Я бы не сказал, что итог был стопроцентным попаданием в то, что бы мне лично хотелось тогда делать, но многие вещи у «Сноба» я считаю просто выдающимися достижениями. К примеру, клуб.

— Вы, кстати, член клуба «Сноб»?

— Раньше не был, хотя с удовольствием читал то, что пишут в разных ветках дискуссий на сайте. Такого уровня полемики и уважения друг к другу я нигде в сети больше не видел. Вторым важным достижением я считаю то, на что не решился ни один из крупных журналов — ни GQ, ни Esquire, ни «Афиша», — это литературные номера. А у «Сноба» они есть, и я могу сказать — выдающиеся. Номер «Все о моем отце» меня просто перепахал. А еще я однажды читал в самолете рассказ Васи Арканова про нашего друга и учителя литературы, Виту Вайнер. Вита готовила нас в университет. Она совершенно блестящий, выдающийся человек. Вита, кстати, познакомила меня с моей женой в 1991 году. Я ей многим обязан. И в этом рассказе многие вещи меня просто потрясли, поразили. Вася общался с Витой очень плотно в самый трагический период ее жизни, перед смертью, она скончалась от рака в Америке. Ну что-то, конечно, в проекте «Сноб» меня разочаровывает. И с этим я буду работать. В то же время у проекта есть лицо, это прочный бренд. То же можно сказать и про многие другие проекты этой медиагруппы — «Русский пионер» блестящего журналиста и редактора Андрея Колесникова, «Поэт и гражданин» — отличный проект легендарного Андрея Васильева и F5, да и кабельный канал «Живи!». Все это — более чем приличный результат, достигнутый за каких-то 2–3 года.

— Былых огромных снобовских зарплат у вас, само собой, больше не будет?

— О да. Сейчас все зарплаты там абсолютно адекватны рынку. Не хочется обижать тех, кто делал «Сноб» раньше, но, по моему убеждению, они не использовали тот огромный карт-бланш, который получили от акционера. В том числе финансовый. Впрочем, когда люди работают вне рынка, у них и продукт получается не вполне рыночный и конкурентоспособный. Если у проекта нет внятной бизнес-цели, люди очень быстро перестают им заниматься всерьез. Им кажется, что от их усилий ничего не зависит, они все равно будут получать свою огромную зарплату, бездумно тратить деньги и т.д. Другое дело — знать, что от твоих усилий прежде всего зависит, сможет ли журнал расти, развиваться. Я за здравый расчет и конкуренцию.

— Тот факт, что Прохоров пошел в политику, будет каким-то образом отражаться на содержании материалов «Сноба»?

— Для начала скажу, что я лично очень рад, что Михаил Дмитриевич  пошел наконец в политику. Мы не первый год с ним знакомы, и я не раз спрашивал его, почему он не пытается реализовать себя в политике. Он все отшучивался. Тем не менее в его ситуации непросто найти жизненную мотивацию. Он слишком многого достиг в бизнесе. Куда ему еще стремиться?! Сейчас Прохоров признается, что жить и работать для других — это то, что его теперь по-настоящему вставляет. Это и называется политикой в точном переводе с древнегреческого. У нас выросло поколение людей, которые полагаются на собственные силы, настроены на личный успех и видят будущее России в Европе, а не на обочине мира. И у этих людей до сих пор не было никакого представительства, ни партии, ни фракции в Госдуме, я уж не говорю о Кремле. Прохоров пытается эту ситуацию переломить. Но это не означает, что медиагруппа «Живи!» будет втянута в политику на стороне своего владельца. Это не цивилизованно, и Прохоров на 100 процентов разделяет мою позицию. У журналистов должна быть свобода. Хозяева «Конде Наста» лично голосуют за демократическую партию США. Я, положим, придерживаюсь праволиберальных взглядов, но это не мешало мне делать в GQ интервью и с Леонтьевым, и с Прохановым или иметь в качестве колумниста левого радикала Лимонова.

— Но голосовать вы будете за Прохорова?

— Если его допустят к выборам, то за него, конечно.

— Со «Снобом» вам сейчас явно придется потрудиться. К примеру, в том же фейсбуке материалы из «Сноба» расшариваются раз в 20 реже, чем у телеканала «Дождь», или сайта OpenSpace.ru, или журнала Esquire.

— Ну, тут дело в уровне журнализма — есть над чем работать, да. Но в общем-то секрет популярного журнала очень прост — нужно делать острые интервью, которые есть пока только в GQ, серьезные репортажи — тогда будут расшаривать и покупать. А вообще, на самом деле расшаривание — это ерунда. Это не критерий успешности продукта. Критерием является тираж и стоимость рекламной полосы.

— А вы все-таки делаете ставку в первую очередь на бумагу, а не на интернет?

— Сейчас нужно идти за рынком, а реальность рынка такова, что подавляющее большинство рекламодателей глянца — это принтовые рекламодатели. Доходы от рекламы в интернете, несмотря на то что этот рынок быстро растет, составляют небольшие цифры. Впрочем, важно понимать, что современный медиапродукт не может не быть мультимедийным. Это запрос нашей аудитории прежде всего.

— Вот этот вот имидж «нас читают три олигарха во всем мире» вы будете каким-то образом менять?

— Такого, вроде, уже нет. Есть закрытый клуб, в котором люди покупают членство, и это хорошо. Я не считаю, что клуб, существующий на сайте и в офлайне, это то же самое, что журнал. Это два разных, хоть и близких друг к другу, продукта — ну, как журнал GQ и GQ Bar.

— И все-таки о существовании «Сноба» не знают 98 процентов россиян.

— Думаете, «Афишу» и GQ читают все? Тираж газеты «Коммерсант» что-то около 100000. Толстые умные журналы всегда будут востребованы ограниченным кругом людей — думающих, образованных, успешных, любопытных. Для них мы и работаем, это и есть новая Россия. Это, в конце концов, люди, которые интересны нашим рекламодателям. Мы не стремимся к охвату всех и вся — нам нужна своя аудитория. Я бы, к примеру, никогда не смог делать Первый канал, просто потому, что я не понимаю, как у Константина Эрнста в голове умещаюсь я, Леонид Парфенов и баба Маня из Мухосранска. Я привык и умею работать в своей адресной группе.

— То есть вы сейчас хотите, конечно же, создать идеальное российское СМИ.

— Это моя цель, да.  Я вообще думаю, что сейчас пришло время создать мощный национальный конгломерат медиаресурсов. За последние 20 лет у нас всего-то появилось несколько по-настоящему успешных собственных медиапроектов — «Коммерсант», «Афиша», ну, может быть, еще РБК. Почему я говорю «национальный»? Я восемь лет проработал в лучшем международном издательском доме — Condé Nast, до этого два года в очень успешном «Индепе». Но при всей моей благодарности и при всем уважении к своим работодателям, Россия для международных издательских домов — развивающийся рынок, источник сверхприбылей. Для Прохорова, да и для меня, Россия — это родина, место, где нам нравится жить и работать, а не что-то, распластавшееся между Кореей и Бразилией, откуда можно выкачать нефть, мозги и пару «ярдов». Нам нужно поверить в собственные силы, создать что-то свое и под себя. Время, полагаю, пришло.