Что делать с главным выставочным комплексом страны

«Мы провели масштабное социологическое исследование по заказу администрации ВВЦ. Оно длилось почти год. 

По данным нашего опроса, 16% горожан считают ВВЦ одним из мест для отдыха, наряду с парком Горького, парком Победы, Воробьевыми горами и так далее. Но у ВВЦ есть важная функция, которую выполняют не все эти площадки, — это так называемое оттормаживание. Это слово нам подарил один из участников фокус-групп, который сказал, что когда он приходит на ВВЦ, он начинает «оттормаживаться». Что это значит? Он приходил на ВВЦ на некую другую, немосковскую территорию, которая обладает более спокойным ритмом жизни, — такую медитативную площадку.

Многие не отделяют территорию ВВЦ от территорий «Рабочего и колхозницы» и Ботанического сада — для них это единый комплекс. В медиаобразе ВВЦ самыми важными событиями стало возвращение «Рабочего и колхозницы». То есть объекты, которые непосредственно не связаны с территорией ВВЦ, влияли на медиаобраз этого места. Та же история с ЧП на колесе обозрения, которое тоже по факту не принадлежит ВВЦ — и у ВВЦ нет рычагов давления на эту площадку.

Сложность образа ВВЦ — источник привлекательности для посетителей. Здесь можно купить какие-то товары, покататься на карусели, посетить центральную аллею — и так далее. Но многие составляющие играют в минус. ВВЦ как торговая точка хорошо воспринимается, пока не появляется торговля контрафактной продукцией и обыденными вещами. Посетители хорошо воспринимают ВВЦ как лавку чудес — место, где можно купить что-то, чего нет больше нигде в городе, а то и вообще на белом свете. 

Особую любовь к ВВЦ питают коренные москвичи: две трети назвавших его одним из своих любимых мест прожили в Москве всю жизнь, остальные поклонники места, как правило, прожили в городе более пяти лет. Это люди старшего возраста и с доходами ниже среднего по Москве. Многие постоянные посетители (приходят туда раз в месяц или чаще) используют территорию как дворовый парк, а историческая составляющая для них уходит на второй план.

На что предъявляют запрос люди, которых потенциально можно было бы завлечь на ВВЦ? Прежде всего развлечения, которые трактуются максимально широко — это не только аттракционы, но и кафе, рестораны, культурные события.

Больше всего посетителей, как правило, на центральной аллее, и лишь единицы выходят за ее пределы. При пиковых нагрузках — это майские праздники и фестиваль «Карусель» — аллея перестает справляться с потоком посетителей и люди начинают потихоньку расползаться по боковым аллеям, становятся востребованными кафе в парковой зоне, включаются соседние территории (Ботанический сад, Останкинский парк, «Рабочий и колхозница» и другие объекты), хотя в будни найти там человека — довольно сложная задача.

Особо важна территория от выхода из метро до входа в ВВЦ. Поскольку она неподконтрольна ВВЦ, там сосредоточено много деятельности, которая дублирует его функции, причем с более низким качеством: те, кого на фокус-группах называли «лохотронщики», разный ширпотреб, когда вам предлагают срочно и дешево купить китайский свитер, потому что больше его нигде не достать. Получается, что многие посетители, не доходя до ВВЦ, получают тот же спектр услуг, который может отвадить их от похода собственно на ВВЦ».

«Когда мы делали презентацию концепции в Ганновере, на карте была цифра 1 на Кремле и цифра 2 — на ВВЦ. Был даже придуман слоган: «Second Destination». Он означает, что ВВЦ — вторая точка притяжения после Кремля. Концепция развития ВВЦ создается последние три года. Это сейчас почти 3500 страниц разных документов.

Мы разделили территорию ВВЦ так, как когда-то ее разделил создатель ВСХВ Вячеслав Олтаржевский: центральная зона с памятниками — историческое место; бизнес-кластер, который находится у арки северного входа; развлекательный кластер (или Центр качества жизни); выставочный кластер и рекреационная зона.

Мы попытались учесть все пожелания. Правда, среди них были и смешные вроде предложения накрыть весь ВВЦ крышей, но мы посчитали, что это слишком дорого.

В результате у нас получилось то, что Институт генплана назвал зонами развития. В частности, территория за аркой южного входа — там стоит старый недострой, пустые площадки. Мы предполагаем, что там можно построить крытый парк развлечений, куда можно будет привлечь людей зимой. 

Государство поручило ВВЦ принять у себя на территории республики стран СНГ, которым там выделено семь зданий и которые проведут реставрацию зданий-памятников за свой счет. Белоруссия уже заканчивает эту работу, казахи практически сдали проектные документы на реставрацию. Готово разместить свои функции в первом павильоне Россотрудничество. Мы провели большую работу с Русским географическим обществом, уже есть переписка и соответствующее обращение Владимира Владимировича Путина о том, что 66-й павильон будет использоваться как общественный центр Русского географического общества. Отдельное место на центральной аллее займет музей Росатома, участок уже выделен. Есть также Политех, который временно заселится на нашу территорию. Есть проекты конно-спортивного комплекса и другие. Выставочный кластер сохранится — не ломать же эти павильоны, которые и деньги приносят, и отвечают потребностям москвичей».

Строительство крупнейшего в Европе океанариума на ВВЦ уже идет полным ходомФотография: www.mk.ru«Самая острая проблема — неожиданно начавшееся строительство океанариума в том месте, где на плане вроде бы ничего подобного не было. Строительство происходит в границах природно-охранной зоны, которую пока никто не отменял. На заборе, который окружает эту стройку, нет информационного щита, что также является серьезным нарушением. Здания, которые раньше были на этом месте, не являются архитектурными шедеврами, однако они все равно должны были пройти комиссию по сносу — этого сделано не было.

Может, не стоит ставить в планы восстановление утраченных павильонов, а сосредоточиться на спасении тех, которые еще существуют? Например, на фасаде павильона «Украина» появилась растительность. Я понимаю, что официально объект был передан государству, но оно никакого интереса к нему не проявляет, а фасад гибнет на наших глазах.

ВВЦ мог бы стать методическим центром реставрации объектов советского периода — как сталинской архитектуры, так и модернистских построек. Эта задача могла бы сыграть такую же роль, какую в свое время сыграло воссоздание дворцов под Петербургом для советской архитектурной школы.

Возможно, нужно воссоздать некоторые инфраструктурные ходы советского периода. Например, маршрут троллейбуса, который ходил по всей окраине парка. Сейчас у нас есть маршрутки, которые обслуживают центральную зону, и отчасти из-за этого выпадают окраины. И, конечно, надо актуализировать все входы и выходы, обеспечить нормальную связь с городом, потому что сейчас эта территория очень автономна. Нужно разграничить движение для пешеходов, велосипедистов и автомобилей.

Приблизительным аналогом ВВЦ можно назвать комплекс Poble Espanyol (в переводе на русский означает «испанская деревня». — Прим. ред.) в Барселоне — это коллекция копий известных построек испанских городов: 117 зданий, 42000 квадратных метров, что, в общем, сравнимо с ВВЦ (площадь ВВЦ в 57 раз больше. — Прим. ред.). Это все живет, функционирует как архитектурный музей, гастрономический центр, где все время проводятся фестивали гастрономии. Там находится множество ресторанов, ведется торговля, но в основном какой-то художественной продукцией, там же есть галереи современного искусства».

«Памятники выставки находятся в так называемом списке Путина, то есть в списке памятников федерального значения. Госохрану таких объектов осуществляет Минкульт. Их немного: Кремль, Пушкинский музей, объекты Исторического музея, объекты ЮНЕСКО, объекты Управделами президента. Но когда мы спрашиваем одновременно Москву и Федерацию относительно судьбы снесенного павильона в районе строительства океанариума или относительно разрешительной документации по строительству, мы получаем ответы, которые означают, что это ничье. То есть Министерство культуры отвечает, что поскольку именно этот объект не входит в перечень правительства, то это не дело Министерства культуры. Но этот круг памятников, этот ансамбль имеет свою охранную зону.

Спрашивается: кто же регулирует градостроительную деятельность в охранной зоне? Получается, что Министерство культуры не считает себя таким органом. А Москва отвечает, что выставка является территорией, которую охраняет Министерство культуры. Фактически этот ответ означает: «Мы считаем эту охранную зону немосковской». Это не формулируется прямо, но по факту это звучит именно так. Следовательно, любая административная деятельность вне тела нескольких десятков памятников федерального значения не регулируется в полной мере ни Москвой, ни Федерацией — и это большая проблема».

«ВВЦ — абсолютно уникальное образование. Ничего подобного нет ни в одной стране мира. Он уникален по разным причинам. Это история страны и культуры, запечатленная в архитектуре. Кроме того, это любимое место отдыха москвичей, которым оно стало скорее в последнее время, чем в самом начале. Первые инкарнации этого явления носили пропагандистский характер. Изначальной идеей ВСХВ (Всероссийской сельскохозяйственной выставки. — Прим. ред.) было убедить население в том, что в стране существует изобилие. Вторая инкарнация во многом была обращена ко внешней аудитории. Трансформация была связана с американской выставкой 1959 года, на которую нужно было достойно ответить. Тогда павильон «Азербайджан» (сейчас называется «Вычислительная техника». — Прим. ред.) срочно был обнесен кантованными панелями из алюминия, чтобы не ударить в грязь лицом перед Никсоном и показать, что у нас тоже есть вычислительная техника».

«Центральный кластер будет достаточно здорово работать с точки зрения познавательных функций — торговлю мы оттуда постепенно выводим. Изначально в случае национальных павильонов речь шла о том, что это будут выставки: государство должно было показывать москвичам и россиянам, как сейчас оно живет. С течением времени пришла добавочная функция — коммерческий центр.

Показателен недавний пример киргизов. Они сказали: «У нас есть павильон, но национальным достоянием Республики Киргизия является юрта». Поэтому мы выделили им участок земли, чтобы поставить на нем юрту. Хорошо, пусть будет юрта, но было очень четко сказано, что если в юрте будет ресторан, то нас это не интересует. А если там будет развернут этнографический музей — очень хорошо.

Что касается колеса обозрения, то там множество нарушений — как по его установке, так и по его деятельности. Собственники колеса обозрения не владеют землей под ним (он принадлежит Российской Федерации), но они имеют договор собственности на строение. Эти договоры были заключены в 1992–1995 годах. Так как прошло более 10 лет, расторгнуть договор мы не можем. Мы судимся с владельцами уже полтора года. В предыдущий период был заключен договор об аренде этого участка земли на 49 лет. То есть мы в правовом поле, а правовое поле пока находится на стороне этого колеса.

Мы, может, еще раз дождемся, когда дизель-генератор, от которого оно работает, взорвется. Тогда мы будем дальше решать и бить по хвостам. Или опять это колесо встанет — и люди будут сидеть наверху. А если оно встанет сейчас? На снятие людей сверху уходит полтора-два часа. То есть посетителям будет там достаточно неуютно».

«Понимая все сложности проектировщика и дирекции, которая занимается этой территорией в течение трех лет, не могу не выразить свои сомнения по поводу того, что увидел. Очень сложные схемы, которые действительно не придают внимания тому, как эти территории будут транспортно связаны с городом. Сейчас одна из основных проблем в том, что территория ВВЦ малодоступна. Возможно, что решение лежит в поле здравого смысла: это какой-то транспорт по периметру территории и разделение потоков посетителей — не надо быть городским планировщиком, чтобы это увидеть.

Меня очень пугает ситуация с историческим наследием. Прежде чем рассуждать, какой охранный статус придать зданиям, нужно определиться с идеологией, договориться на уровне концепции, что это будет. Нынешняя концепция — это скорее набор гипотез о том, что если территорию заполнить большим количеством разных функций, то, возможно, одна из них да сработает, какую-нибудь из целевых групп мы удовлетворим.

Я также не проследил стыковки между данными социологического исследования и той концепцией, которая есть. В исследовании четко обозначены группы, которые уже сейчас эту территорию используют. Опять же какие-то функции, которые уже наверняка заложены в проекте, могли бы ответить им. Сейчас это не считывается: есть большое количество объектов, разбросанных по всей площади, прежде всего в центральной зоне.

Речь идет о создании музея советского периода, но нужно понимать, как этот музей будет функционировать: это интерактивная площадка? это выставка достижений? Мне совершенно непонятно, в том числе как жителю, как будет работать центральная зона: можно ли будет войти в эти музеи? Это будет постоянная или временная экспозиция? Есть ли какой-то субъект для культурного наполнения территории, в том числе во время фестивалей? Данные соцопроса показывают, что есть территория, с которой нужно работать, что есть куча мифов, которые остались от 90-х и предыдущих периодов».