Андрей Talerka Азаров: как научиться готовить и заставить всех себя ненавидеть

Спасибо, хорошо. Приносит мне $200–300 в месяц, если вы об этом. А книгу не я придумал. Это издательство «Манн, Иванов и Фербер» мне предложило. Они выпускали книжки для бизнесменов, умные  такие, — и вдруг решили, а почему бы не сделать кулинарную, тоже ведь деньги. И стали искать лучших в этой отрасли — я их неожиданно в качестве автора устроил. Мы стали думать, чего нового можно внедрить, чтобы продукт продавался. И придумали, что рецепты должны быть распределены по сезонам, тут логично появилось число 365 — по рецепту на каждый день года. Кроме того, на каждой странице мы разместили QR-код — снимаете и сразу же переезжаете на страницу этого рецепта на сайте talerka.ru, где есть видео. Если что-то непонятно в тексте рецепта, то видео это разъясняет. 

Постойте, вы мне ее как бы продаете уже. Я понимаю, вот книга, бумага, обложка, все дела, но вопрос в другом: зачем вы сделали, по сути, шаг назад, если сначала последовательно выстраивали карьеру в цифровом мире?

По большому счету эта книга — маркетинговый ход. У меня есть сайт и приложение, их эта книга пиарит. С другой стороны, мне как дизайнеру было интересно сделать какой-то шаг вперед. Ведь с точки зрения дизайна кулинарные книги — сильно недоработанный предмет, беда просто. Вы стоите на кухне, смотрите в нее, и она вдруг захлопнулась. И у вас в руках курица. Что делать?

• Купить пюпитр, например.

• Да, но вообще планшет явно лучше для этой практики. Фактически это первое издание рецептов, использующее такие технологии: не просто бумага, а бумага плюс что-то еще. Я делал книгу как дизайнер в первую очередь, чтобы она работала. Смотрите, здесь все картинки зарезаны на треть высоты не просто так, а чтобы осталось больше места на сам рецепт. Обычно же ставят ослепительную фотографию, заливают текст — и начинают его сокращать. А в случае, например, с такой большой и сложной вещью, как плов, это вредит страшно. Первый вариант обложки был сделан издательством: сбоку солнышко, сверху солнышко, как дети рисуют, тарелочка и название из пяти слов. Невменяемая совершенно. В общем, обложку в итоге тоже сделал я. 

Сейчас уже понятно, какие перспективы?

• Вообще, я в книги не очень верю, и мне не очень понятно, как это работает. Тираж развезли по магазинам, в Беларусь и Украину вроде как отгрузили, через полгода посчитаем. Но вообще издательство довольно, я им обхожусь дешево — фотографии-то мои. Хотя много пришлось переснимать, почти полгода это заняло — хорошо, я безработный. Заодно и видео переснял кое-какое.
• • Извините, но напрашивается вопрос: на какие средства вы существуете?
  • Ну, я же не всегда был безработным. Последнее место, где мне платили зарплату, — агентство Leo Burnett. Креативный директор по интерактивным проектам, 195 000 р. в месяц. Целый год делал визуал для пива, хлопьев, сайты для детского корма всякого — и однажды подумал: ну вот пройдет год, пять, хорошо, куплю себе, не знаю, машину, а дальше? Тем более что времени на кухню и съемки, на то, чем я на самом деле люблю заниматься, не было вообще. Ну и я понял, что Бог таким образом дает шанс сделать что-то самому, — и ввалил эти деньги в приложение. Я вообще всего добиваюсь сам. Например, мы учились с Юлей Высоцкой в одном институте, я на художника, а она на актрису — только она вошла в такой вот социальный лифт, а я нет.

  • • Обидно?

    • Нет, что вы. Я вообще не медийный же человек, не гордый и не завистливый. Сначала писал картины, потом делал инсталляции какие-то, потом в 1995 году узнал, что такое компьютер, и в этот момент мозг повернулся совершенно — вот оно, мое! С тех пор обращаюсь к миру исключительно через монитор. Даже когда приехал в Москву из Минска в 2003 году, первое, что сделал, — включил телевизор. Просто сидел в гостинице при посольстве Беларуси и смотрел новости.

  
  

• • Хорошо, все они медийные, а вы независимый и напечатали QR-коды. А по существу — какая разница? Чем отличаются ваши рецепты?

  • Еще раз скажу: я делал эту книгу как дизайнер. У меня не было мысли присвоить авторство рецептов или застолбить за собой какую-то кухню, как Сталик тот же застолбил кухню Средней Азии. Все рецепты в ней — совершенно домашние и народные, довольно простые и понятные абсолютно каждому. Если я, никакой не повар, сумел это приготовить, значит, сможет приготовить кто угодно. Если у меня что-то не получалось, я лез в интернет, спрашивал всех, кого уместно спросить. Это вообще моя позиция принципиальная — не бояться показаться смешным, не стесняться задавать некрасивые вопросы. Когда Елена Чекалова встречается с каким-нибудь поваром — это хорошо в смысле истории, но совершенно никак в смысле рецептуры. Когда я начинал готовить, тоже думал про сюжет и контекст, но только лет через пять сообразил, что надо влезать в шкуру человека, который эту еду готовит. Когда готовишь еврейские блюда, надо помнить о кашруте и о субботе. Когда жаришь белорусские драники — понимать, что никакого подсолнечного масла там не было, а было только свиное сало.

    • Вы по всем проехали?

    • Нет, я не был в Италии, в Америке, даже в Одессе не был еще. Надеюсь, проеду. Но вот я сравниваю еду в Литве и в Гродненской области, где родился, и Украине, и Эстонии, и Польше — и мне понятно, что здесь была Великая Литва, от Калининграда до Смоленска, причем жили на этой территории и русские, и украинцы, и татары, и евреи, и литовцы — никто им не приказывал и никакого своего бога не навязывал. А по ту сторону границы стояла Московия, такая пост-Орда. Вот в России все пытаются искоренить взятки, откаты и прочую коррупцию, потому что это отклонение от нормы. Но в рамках ордынской дисциплины это же и есть норма: вы платите ментам, они своему начальнику — и так дальше до самого верха. Как это можно искоренить, если это в самой основе Московского государства? И русская еда по большей части — напихать все в горшок и в печку поставить. Что-нибудь приготовится.

    
    

• • Думаю, Максим Сырников тут бы с вами не согласился.

  • Конечно, не согласился бы. Потому что у него совершенно имперское сознание. Он же никогда не признает, что эти любимые его калитки с пшеном — это все, что осталось от чуди, мери и прочих финно-угров. От них Московия и следа не оставила, раскатала в песок на том основании, что все равно ведь дикие. Тут ведь вот в чем дело: когда поляки вошли в Москву, у русских была возможность устроить дальнейшую свою жизнь как угодно, но они выбрали себе царя, то есть пахана практически. Когда начинался Евромайдан в Киеве, я поехал посмотреть — и там не было никакого хозяина, все делали что-то по своей инициативе. Вот она, разница между русскими и украинцами: русские при первой возможности выбирают себе чингисхана, а украинцы — парламент. Так что не надо к ним лезть с советами, они все сами отлично устроят.

  • Вы ухитрились восстановить против себя едва ли не весь кириллический сегмент интернета . Другой вопрос — зачем вы это делаете? С вами же ни один журнал не хочет дела иметь.

  • Возможно, это потому что меня в детстве чуть не убил офицер Советской армии. Знаете, во дворе дети играют, толкаются, и мы поссорились с одной девочкой — а ее отец, как раз этот офицер, пьяный, схватил меня и понес топить в сортире. Еле отбили. И вот с тех пор, наверное, вот это осталось — что агрессия может начаться когда угодно, но справедливость все равно важнее.