Рука рынка
«Что новый хозяин хочет?»: почему закрывается Даниловский рынок
Даниловский рынок будет закрыт и продан. Несмотря на это, там продолжают открываться симпатичные кафе — от Camera Obscura до «Вай Мэ!». О том, как управлять предприятием с неизвестной судьбой и каким должен быть идеальный рынок в Москве, «Город» поговорил с его директором Максимом Поповым.
- Как вы узнали о закрытии рынка? Какая была ваша первая реакция?
- Так же, как и все, — из средств массовой информации, и через пять минут после новости начались звонки. Слушайте, ну для меня ничего удивительного в этом нет. Не надо рассматривать это как закрытие рынка. Есть муниципальное предприятие, которое висит на балансе города и является непрофильным активом для акционеров, для города. Они пытаются его реализовать и направить деньги в какие-то более важные проекты, направления. Ничего внезапного в этом нет.
- Такие рынки, как барселонская Бокерия или французские овощные рынки, — они все равно являются активами города.
- Да, более того, Бокерия и все остальные 46 рынков Барселоны очень поддерживаются городом.
Максим Попов начинал в 1990-е как официант «Баку-Ливан-Наср» на Тверской. В конце нулевых открывал рестораны холдинга «Гинза» в реконструированной гостинице «Украина». Директор рынка с 2011 годаИменно. А почему у нас это непрофильные активы?- Слушайте, ну я не должен комментировать продажу с точки зрения мэрии, я же не могу залезть к ним в голову. Вероятно, у нас есть более важные направления, которые должен регулировать город. Рынки могут и должны быть, я считаю, на сто процентов частным бизнесом, но с неким обременением. Потому что это все-таки социально значимая вещь. К нам ходят люди, и они очень недовольны этим решением. Я уже столько выслушал. Меня родственником Собянина назвали. «Вы же родственник Собянина? Пойдите поговорите с ним!» Я отвечаю: «Послушайте, вы видели, как я с ним водку пил? Откуда вы знаете, что я его друг? — Но он же вас назначил. — Но это не значит, что все, кого он назначил, его друзья». Люди, в общем, негодуют. Здесь много бабушек-активисток, я их лично знаю, и со всеми приходится общаться, успокаивать. Я вот приведу вам пример. У вас есть квартира в Москве, а еще у вас есть старенькая машина. Вы дружите с мальчишками во дворе, им нравится ваша машина, и вы вместе с ребятами занимаетесь ее ремонтом. Они приходят, роются, вы их учите всему и получаете моральные дивиденды. Но в какой-то момент у вас родился ребенок и вам надо расширять свою жилплощадь, а ничего нет, кроме этой машины. Вам надо ее продавать, и вот вы стоите на распутье: продать машину и улучшить свою жилплощадь или подумать о тех людях, тех подростках, которые ходят, обучаются чему-то. Наверное, кто-то из них вырастет достойным человеком, будет в машинах разбираться и не станет наркоманом или убийцей. И что вам делать: реализовать ваш актив и улучшить свое положение или подумать о людях, которые получают пользу?
- А почему именно довольно успешный Даниловский продают первым, там же было еще три рынка, выставленных на продажу?
- Все просто: те три рынка (Кунцевский, Велозаводский, Лефортовский. — Прим. ред.) сняли с аукциона и обменялись акциями с Объединенной энергетической компанией — она взяла себе рынки, а город забрал акции ОЭК. И теперь они без аукциона могут их продать — и продадут, я думаю. А Даниловский уже два года пытаются продать с обременением, что это должен оставаться сельскохозяйственный рынок, что непросто. Потому что при таких условиях очень много возможностей упускается. В частности, реализация алкогольной продукции. Ведь это такой правильный симбиоз: за счет алкоголя еще больше можно привлечь людей на рынки. Это не значит, что здесь будут напиваться и падать. Допустим, у нас есть постоянная гостья, которая приходит на рынок есть устрицы. Вот почему бы ей не сопроводить их бокалом игристого вина — ведь кайф же! Но нельзя — ни реализовывать, ни распивать на рынке.
У Даниловского рынка есть и доставка – каждый день развозят около 80 заказов
- В интервью главы департамента городского имущества Москвы Владимира Ефимова, где рассказывается об этом решении, было сказано, что власти города хотят сделать из рынка «цивилизованную торговую площадку». Какие по-вашему критерии этой «цивилизованной торговли»?
- Хороший вопрос. Когда я это прочитал, я понял, что ничего нового он, честно говоря, не сказал: у нас 12 тыс. кв. м — и он говорит о 12 тыс. кв. м, там крытое помещение — у нас тоже, там цивилизованная торговля — а цивилизованнее, чем наш, рынка в Москве нет. Он просто повторил все то, что у нас есть. А, ну вот парковка — 120 машиномест в его интервью, а у нас 60 машиномест. Ну наверняка они хотят сменить функциональное назначение, градостроительный план земельного участка и продать его уже в другом виде. Продукт должен быть ликвидный. За него не будут платить 50 млн долларов с возвратом инвестиций в 15 лет. Это слишком длинная история.
- Ну а все же, кроме увеличения машиномест, во что будет преобразовываться рынок?
- Я думаю, что по бизнесу, если бы я купил такой объект, я бы, конечно, построил еще пять этажей. И тогда это будет рентабельно. На первом этаже можно было бы оставить то, что есть сейчас. Но тогда придется сносить загоны, да и сам рынок. А здесь есть опасение, что может случиться то, что произошло с Черемушкинским рынком (Черемушкинский рынок работает, однако ситуация с собственником там неясная. – Прим. ред.). Он уже никогда не реанимируется.
- Думаете, с Даниловским тоже может такое случиться?
- Арендаторы не смогут ждать. Они уйдут в другое место, а потом затянуть обратно людей с подписанными договорами будет сложно. Пока здесь будет идти стройка, они прибьются к другому месту, наработают аудиторию. А ведь у нас есть такие мощные игроки, за которыми пойдут куда угодно. У нас тут убойная молочка, прекрасное мясо. В каждой категории есть выдающиеся продавцы. К нам ездит Ира из Волгоградской области со своими помидорами; в этом году там было холодно, и она приехала позже — так ей из-за этого весь телефон оборвали с вопросом, когда же она, наконец, приедет. Ее ждет весь район.
- А вы имеете представление, на каких условиях рынок сейчас продают?
- Я думаю, то, о чем говорил Ефимов, — это декларация о намерениях. Хотя я спрашивал, звонил, ведь это мои акционеры и работодатели. Но пока мне сказали, что еще ничего точно непонятно и неизвестно. Есть желание продать и получить деньги. Это нормально. Но пока неизвестно, что будет. Знаю точно, если рынок будет стоить в два раза меньше, чем за него просят, — его быстро купят.
Форма для всех продавцов – одно из нововведений Попова
- Два года назад был оценен в 2 096 миллиарда рублей. А какие прогнозы сейчас?
- Потом цена упала до 1 433 млрд. Это объяснимо: если сразу поставить низкую цену, то придется отвечать потом. Поэтому лучше сначала дать высокую цену и постепенно, если не находится инвесторов, опускать. Сейчас будет новая оценка, которая займет полтора-два месяца. Потом появится информация на сайте департамента, выставят лот с объектом для приватизации. Начнется прием заявок. Еще до начала аукциона от участников должен пройти авансовый платеж в размере 10% от стоимости. Только при соблюдении всех условий состоится аукцион. Да и зачем рынок закрывать сейчас, когда он несет деньги? Продавать — другое дело. Самый чистый рынок в Москве, самый аккуратный, приличный. Мы поправили экономику рынка процентов на 30%, при этом сократили места на 20%.
- Как вам это удалось?
- Когда я ездил в департамент торговли, меня тоже спрашивали «Как так?» Мы очень серьезно сократили уличную дислокацию. Засадили ось виноградом, а потом хотели поставить туда полочки обратно, а нам сказали — не надо ничего ставить, и так хорошо. По этой «кишке» всегда стояли с двух сторон люди, было по меньшей мере 70 мест. Он обшитый был — такой типичный рынок 90-х: все серенькое, темненькое, ничего не видно толком. А мы, сняв заборы, сделали его публичным, вычистили, переварили ворота, покрасили, открыли — в полном смысле этого слова. Это сработало, и прирост по первому полугодию составил порядка 25–30%. Конечно, не все нравилось, нам сказали: «Вы молодцы, у вас чисто, приятно, но цены! Все разбивается сразу». Цены — это то, что мы не регулируем, это то, что продавцы выставляют. Им проще продать один кусок за 800 р., чем три за 250 р., — работы больше.
- А вообще, насколько это легко прийти и встать на столичный рынок?
- Порядка 120–150 тыс. рублей в месяц стоит овощная полка на Дорогомиловском рынке, у нас — 30–35 тыс. р. Я могу рассказать, как здесь было раньше, когда моя команда только пришла. Сюда надо было занести входные деньги в районе десятки долларов, чтобы торговать. Выстраивалась очередь с деньгами. И когда я занял директорское кресло, люди не могли понять, почему не надо нести взятки: «Вы не поняли, мы хотим торговать на открытой площадке, дайте нам место», — говорили они. «Хорошо, вот договор вам, заполняйте и стартуйте». — «А деньги кому отдать?» — «Идите с этими деньгами, купите себе большой телевизор! Купите себе форму новую». До сих пор арендаторы отказываются у меня брать деньги за продукты, когда я их себе покупаю, — я прошу своего помощника собрать корзину, а потом отдаю за нее нужную сумму. До меня администрация ни за что не платила деньги, а мы все платим за продукты, которые берем домой. Если к продавцам относишься по-человечески, это не значит, что ты слабый. Значит, ты хочешь с ними нормально общаться, как с людьми, а не с быдлом. Вот сейчас мы сидим спокойно, а раньше стоило мне пройти мимо — и они вскакивали по струнке: «Что новый хозяин хочет?» — «Да сядьте уже». Настолько они были напуганы.
На Даниловском рынке работают потомственные продавцы. Например, есть ларек с липецким мясом, которое выращивают родственники продавщицы Людмилы на собственной ферме. Когда-то их мясом на этом рынке торговала еще мама Люси
- У вас тут есть какое-нибудь прозвище?
- Путин.
- Это лестно?
- Нет, зачем? Какое я имею к нему отношение?
- В 1994 году тогдашний мэр Лужков собирался передавать этот рынок казакам.
- Не знаю насчет 1994-го, но, когда мы пришли, здесь они были. Не Темников ли был директором в то время? После Темникова тут началась чехарда — раз в год и даже чаще менялись директора. Это ведь потрясающе лакомый кусок — московские рынки глобально и Даниловский. Поэтому борьба интересов вокруг этого предприятия — нормальная история. Проблемы были, пока Собянин не принял волевое решение навести порядок. Появилась воля политическая, и нужно было найти человека, который это сделает.
- А какой у вас самый любимый рынок в мире?
- Мне очень понравился в Нью-Йорке Челси-маркет. Правда, не могу сказать, что это прямо рынок в классическом виде. Мне очень понравилась, во-первых, архитектура его — брутальный, черный с кирпичом. Металлические лифты. Это такое лофтовое пространство. Потом возможность есть на рынке — это здорово.
- Это то, к чему вы так стремитесь здесь, на Даниловском.
- Это то, чего мы хотели достаточно давно, но перестали ждать и начали реализовывать. Вот булочная «Батон» работает неделю. Сейчас еще грузинское кафе «Вай Мэ!» откроется прекрасное: мангалы, шашлычки. Корнер с кофе будет от Camera Obscura, небольшой совсем. К нам пошли интересные арендаторы.
- А как они пришли, зная, что будет продажа и приватизация рынка?
- На самом деле инвестиции небольшие. А зарабатывать можно. Мы им подготавливаем пространство, павильон. А дальше наполнение — это их часть. Я думаю, что 300–400 тыс. рублей они потратили, чтобы все это запустить. И при хорошем стечении обстоятельств за два месяца они все вернут.
- А в 300 тысяч уже входит аренда или нет?
- Нет, но аренда небольшая. Сейчас на лето мы дали им скидку — всего 80 тысяч рублей. В осень выйдем и, думаю, немного поднимем. Но надо принять во внимание, что здесь всегда были мертвые места для торговцев. Никогда это не работало, потом я снес павильоны и мы построили такую вот штуку. Ровно поэтому мы этих ребят сюда и поставили, чтобы народ прошел через весь рынок, что-то купил и потом взял свежий хлеб, выпил кофе.
В лаборатории рынка висит список регионов, пострадавших после аварии на Чернобыльской АЭС, — к ним всегда особое внимание. Например, продукты, привезенные из Белоруссии, до сих пор сильно «фонят», и в городе цены на них ниже. Но продавцы с Даниловского уже знают, какие овощи и фрукты у них не возьмут
- Продолжая разговор о таких новых форматах рынков: вы слышали, сейчас открывается Eataly на Киевской площади. Есть «Фермер-базар» в «Цветном». Как вы к ним относитесь?
- Eataly мне очень нравится. Я был в Нью-Йорке там — класс, отлично! Я люблю такие места, где можно покупать, есть, общаться. Там тебе налили, здесь ты посмотрел сыроварню, на которой тебе готовят вкуснейшие сорта сыра.
- А в Москве, как вы думаете, что ждет этот проект?
- Бренд у сети мощный, расположение — отличное. Только они планируют делать рынок на пятом этаже, и это меня смущает: у нас уже есть один пример на пятом этаже, который вы упомянули. Причем идея была хорошая, по сути клон Eataly. Ну вот какая первая ассоциация с рынком? Свежие продукты. А как вы себе представляете свежесть и пятый этаж? На пятый этаж уже не очень свежие попадают. Анализируя логистику: вот пришло, проехало в лифте до пятого этажа, заветрилось, полежало, бочком где-то ударилось — уже не то. Первый этаж — да. Даже продуктовый магазин не делают на втором этаже. А возвращаясь к «Фермер-базар» — это не рынок, все продавцы наемные. Вот самое главное тут не переиграть — дух рынка должен быть. Очень легко сделать из подобных историй просто дорогой супермаркет.
- Прошлым летом в Москве была конференция «Еда в городе», приезжал Пере Хавьер Сирвент Мир, руководитель программы развития рынков Барселоны.
- Да, на «Стрелке», я участвовал. Меня пригласила Лена Вольцингер (экс-издатель «Афиши–Еда» и организатор конференции. — Прим. ред.), она тогда заезжала на Даниловский. Я участвовал во втором дне, который был целиком посвящен рынкам, вместе с Сирвентом и Вилле Реландером, идеологом стратегии развития культуры питания в Хельсинки. Подготовил презентацию, рассказал. Было много вопросов. Интересно.
- Так вот, синьор Пере Хавьер, в частности, говорил об изменениях инфраструктуры рынка у себя, в Барселоне: уменьшении размеров и количества точек, чтобы снять чрезмерную конкуренцию между продавцами одинаковых товаров. А вторая вещь — чтобы в Барселоне при каждом рынке работал супермаркет, где можно будет попутно покупать товары ежедневной необходимости. Как вы думаете, могло бы это сработать в ситуации с московскими рынками?
- Однозначно! Я бы с удовольствием здесь открыл супермаркет, чтобы все ниши ретейла охватить. Это колоссальная синергия, и очень правильно по бизнесу.
После появления Попова появились претензии к тому, что цены на рынке повысились. При этом новый директор запустил благотворительный проект «Лавка доброты», в рамках которого можно было купить продукты и оставить их малоимущим жителям Даниловского района
- В то же время не исключается, что в этих супермаркетах будут продаваться те же фрукты-овощи.
- Вот это как раз вытеснит те продукты, которые здесь не нужны. С другой стороны, если это бизнес вообще — это интересно, а если банальная аренда — то не очень, так как значительно сократятся места.
- В его реформе больше вкладывается именно в развитие рынков, которые должны стать местом силы каждого района.
- Я за, это классная идея. Я не могу открыть супермаркет сам, так как я арендодатель в первую очередь. Во-вторых, время работы рынка с 8 до 8 очень неудобное. Люди с работы идут, хотят зайти на рынок, а он закрыт. У нас ровно в восемь ворота закрываются. Но может, на Даниловском все-таки откроется магазин. Более того, у нас же здесь был магазин, «Казачий», кстати, назывался. А я сейчас сделал оценку помещения и смогу его сдавать в аренду. Я думал туда завести супермаркет, который закроет нишу дешевых продуктов. Типа «Дикси» того же самого. Это же прекрасно, когда есть возможность выбора! Вот чего нет на Даниловском, так это хорошей кулинарии. То есть полуфабрикатов, с которыми не нужно возиться, но с хорошей качественной рецептурой. И у нас были переговоры с одним мощным сетевиком, мы пока думаем. Есть опасения, что если ценник будет слишком велик, то, может быть, не пойдет. А так — открыть здесь 5–6 холодильников, почему нет? Тот же «Фермер-базар» 60% своей выручки получал от кулинарии и корнера с азиатской едой. Азию я бы, конечно, тоже хотел здесь сделать. Это бомба! И если ее тут будут есть, то это станет лучшим показателем того, насколько качественный у нас рынок.
- А вам не кажется, что вы так увлечены этими ресторанными историями, потому что в вас говорит опыт ресторатора?
- Ностальгия? Может быть, да. Ну слушайте, все-таки 20 лет ресторанного бизнеса оставляет отпечаток. Да, наверное. Там я реализовался, здесь более-менее неплохо получается. Мне нравится.
- А что вам ближе из двух сфер?
- Рестораны после рынков, конечно, для меня мелковатая история. Здесь все более масштабно, глобально. Более клиентоориентированно, как ни странно. Я и доставку развивал по этому принципу — мы лично отвечаем за все. Обезличенные истории не работают, ты должен знать, кому кричать «караул». Вчера как раз мониторили цены на доставку. В «Городском маркете еды» участвовали. Очень хорошо общаемся и дружим с фудблогерами разными, в частности Handmadefood Лены Усановой. Поддерживаем городские мероприятия.
Максим Попов 20 лет отработал в ресторанном бизнесе, прежде чем переключиться на рынки
- А вы считаете, такое внимание к еде, ресторанам, фермерским продуктам — это мода такая или навсегда?
- Я думаю, к сожалению, что это дань моде.
- Известно, что рестораторы общаются, дружат и делятся опытом между собой. Происходит ли какая-то подобная коммуникация между директорами московских рынков?
- У директоров рынков есть единый управляющий орган — Департамент торговли и услуг. Всех периодически собирают на совещание, дают установки, объясняют и обсуждают какие-то вещи. Спрашивают советы в некоторых вопросах даже иногда.
- Как часто такие совещания проходят? Кто там бывает?
- По необходимости. Нет специального регламента. Если есть повод, то все собираются. А так — в режиме почты. Они дают установку — ты проинформирован, действуй. На совещаниях бывают и важные чиновники — руководители, замы руководителей департамента, из мэрии приезжают. Собираются раз в месяц, иногда раз в два месяца.
- А летом все уходят на каникулы...
- Кстати, нет, вот буквально вчера у меня сотрудник ездил на совещание по предотвращению коррупции. Теперь мы знаем, как с этим бороться, нас проинструктировали. (Улыбается.) А так — нет, конечно, рынки друг с другом не общаются. С тех пор как я пришел сюда, меня вообще никто не любит. Управляющая компания, которая вела шесть главных рынков, через год после моего назначения рассыпалась. Первый рынок, который у них забрали, был Даниловский. И когда мы здесь начали реконструкцию, чиновники это увидели и стали всех тыкать носом. Делайте вот так, пойдите съездите, спросите у Попова, как он делает, откуда он это взял. А им это не надо. Они сидели и получали от столичного начальства. Задачи просто у всех разные — ну какое тут общение? На меня смотрели, как на врага народа. Была история, когда меня почти назначили на Люблинский рынок руководителем — я об этом на совещании узнал. Там же никто не обсуждает решения, это не бизнес. «Принято решение Попова Максима Юрьевича назначить генеральным директором на Люблинский рынок…» — на совещании зачитывают. Я слушаю — ну нормально? Дождался окончания, спрашиваю: «Как вы себе это представляете: я буду и здесь и там?» — «Ну а что, вы такой мобильный, спортивный, молодец такой». — «Нет, спасибо. Я реформировал Даниловский рынок, на меня косо смотрели, ругались, но в итоге привыкли и простили. И если вы хотите, чтобы я остался живой, давайте вы меня оставите директором на одном рынке».
Попов рассказал, что ему удалось победить черный рынок на Даниловском
- А вам бандиты на посту генерального директора Даниловского рынка угрожали, пугали?
- Я хороший человек, что меня пугать, лучше меня купить. Шучу. Но всякое бывало. Я рад, что прошел эту проверку. У меня совесть чиста. Я за собой ничего не чувствую, и мне не стыдно людям в глаза смотреть. Может быть, это еще и потому, что я врать не умею.
- Что вы думаете об инициативе Бориса Акимова, написавшего просьбу мэру Собянину открыть фермерский рынок?
- Я не знаю, что из этого выйдет. Знаю, что Борис в фермерской теме разбирается, делает отличную работу по продвижению этой идеи, и что он хочет сделать фермерский базар достаточно давно. Но считаю, что это профанация и в принципе маловозможно. Либо это будет совсем маленький рынок — он физически не привезет своих фермеров, они не будут здесь торговать. И у них принцип построения совсем другой: они продвигают фермерскую продукцию, а не привозят фермеров реализовывать продукцию. Но ведь фермерский рынок — это именно торгующий фермер, а не продукт от фермера. Просто получится большой магазин фермерских продуктов.
- А чего, на ваш взгляд, не хватает российской системе продовольственных рынков?
- В советские времена достаточно много было хорошего. Во-первых, там реально торговали колхозники и крестьяне. Были, конечно, перекупщики, но не в таком количестве, как сейчас. Сейчас фермеров, которые приезжают, гораздо меньше. Жизнь стала тяжелее. И те, кто раньше занимался сельским хозяйством, перевелись — кто-то умер, кто-то переехал в город. У нас это не потомственная история, никто из поколения в поколение эти знания не передает, у людей интересы стали другими. И ситуация в целом по стране с сельским хозяйством очень сильно изменилась. Поэтому если раньше этим могла заниматься семья — отец в поле, а мать торгует, — то сейчас это попросту утрачено. А было здорово, такая история близка российскому менталитету. Мы бы хотели на нашем рынке возрождения семейных традиций.
- Вы разочарованы закрытием Даниловского рынка: была проделана большая работа, а теперь его судьба неясна?
- У меня не было иллюзий. Я знал, для чего все это делается, я знал, что рынок будет продаваться. Но я надеялся, что продадут тем людям, которым надо и по нормальной цене. А получилось просто, что город решил заработать. С другой стороны, обвинять власти в этом тоже неправильно.