А ты как хотела: как в России обращаются с жертвами изнасилования

Этой осенью в России было совершено несколько громких преступлений, связанных с насилием. Сначала надругательство над школьницей в Пскове, затем — групповое изнасилование девушки студентами МАДИ в Москве и насилие над несовершеннолетней девочкой в Казани. Каждое из этих изнасилований стало поводом для бурных обсуждений в интернете, причем большая часть участников таких дискуссий если не оправдывают насильников, то как минимум считают, что виновата исключительно жертва: напилась, провокационно оделась, принимала наркотики, пошла куда-то без присмотра. По мотивам реакции интернет-общественности создатели паблика «Подслушано Феминизм» запустили акцию «Красивые люди о насилии в отношении женщин», суть которой заключается в том, что высказывания пользователей соцсетей, активно поддерживающих насильников и обвиняющих во всем жертву, нанесены на их же портреты. 

По данным МВД РФ за период с января по август 2015 года, в России зарегистрировано 2591 изнасилование и покушение на изнасилование, из них 2420 раскрыто. Корреспондент «Афиши» расспросила полицейского, следователя и судмедэксперта о том, как проходит работа по делам об изнасиловании, и узнала у юриста и директора кризисного центра, почему в России травят жертв изнасилования и может ли пострадавшая быть виноватой в случившемся.

В правоохранительных органах к делам об изнасиловании относятся очень серьезно. К счастью, в последнее время не часто приходится сталкиваться с такими случаями, но если и приходится, то мы обычно успешно раскрываем преступления (раскрытое преступление означает, что преступник найден и суд назначил ему наказание). Иногда жертва сама добровольно отказывается продолжать расследование — чаще всего из-за боязни связываться с правоохранительными органами (стереотипы со времен 90-х, когда в милиции служили не всегда добросовестные сотрудники), либо из-за боязни угрозы со стороны преступника. Полиция по закону не имеет права принуждать человека писать заявление или продолжать дело.

В нашем отделе мы фиксируем около трех-пяти дел в месяц. Дела по сексуальному насилию относятся к разряду уголовно наказуемых преступлений и особо тяжких преступлений, они влекут за собой тюремное заключение вплоть до пожизненного срока (в зависимости от обстоятельств). Чаще всего насилие происходит среди молодежи. Взрослые уже не так сильно нуждаются в удовлетворении сексуальных потребностей. Хотя бывают и такие случаи, просто их меньше и мотивы отличаются. Несовершеннолетними занимается отдел по делам несовершеннолетних, так как для данной категории граждан действуют немного другие законы и положения.

К сожалению, мне приходилось сталкиваться и с такими делами. Разглашать подробности не имею права. Рабочие ситуации мы обсуждаем только между собой. Иногда мнения расходятся, так как девушки действительно сами бывают виноваты (либо частично виноваты). Например, девушку изнасиловали, и она написала заявление в полицию, а в процессе расследования дела стало ясно, что она была нескромно одета (законом в нашей стране это не запрещено, но это нарушение техники безопасности), или что молодой человек стоял на учете в психоневрологическом диспансере, или что жертва и обвиняемый были знакомы (учились вместе в вузе, оба совершеннолетние). Следовательно, девушка, фактически зная все обстоятельства, сама спровоцировала сексуальный контакт, однако преподнесла это как изнасилование. 

Но это никак не влияет на ход дела и наказание за совершенное преступление. Сотрудники полиции не могут быть на чьей-либо стороне, все регулируется исключительно законом и приказами со стороны начальства. Были и подставные дела, когда девушка сама соблазняла молодого человека, после чего требовала квалификации дела как изнасилования в целях шантажа.

Я очень эмоционально реагирую на такие преступления. Я прекрасно понимаю, что у изнасилованной девушки фактически жизнь ломается. Вряд ли уважающему себя мужчине нужна супруга или даже просто девушка, у которой кто-то уже был до него, а тем более был сексуальный контакт такого рода. Изнасилование подразумевает сексуальный контакт против воли, а в некоторых случаях — это и лишение девственности. Сотрудники полиции не имеют права проявлять эмоции (ФЗ «О полиции», устав ППСП), мы обязаны действовать строго в соответствии с законом. Однако как простой человек могу сказать, что меня чаще всего переполняют эмоции и сострадание, когда я общаюсь с жертвами насилия. Когда узнаешь мельчайшие подробности произошедшего — становится жутко на душе. Мы не можем утешить жертву иначе, кроме как сказать пару слов и попытаться успокоить перед дачей показаний. В остальных случаях помогает полицейский психолог или посещение церкви.

Фактом установления насилия занимается судмедэкспертиза. Полиция лишь принимает заявление, регулирует работу по раскрытию дела и осуществляет арест преступника.

Алгоритм действий при раскрытии дела об изнасиловании обычно такой:

1. Жертва проходит медицинский осмотр, в котором выявляют следы изнасилования (например, остатки спермы на теле жертвы; снимается образец и отправляется в лабораторию для анализа ДНК преступника);

2. На основании результата анализа ДНК устанавливаются другие личностные приметы преступника, которые можно связать между собой для полного установления личности;

3. Если под эти приметы попадает небольшое количество людей, мы задерживаем их и доставляем в отделение полиции. После чего приглашаем жертву для опознания преступника из подозреваемых (они находятся за стеклом, через которое они не могут видеть происходящее снаружи);

4. Когда анализ ДНК полностью совпадает с конкретной личностью, мы находим его и доставляем в отделение полиции, после чего жертва подтверждает виновность обвиняемого в совершении преступления;

5. Ведется судебное заседание, где обвиняемого приговаривают к исполнению наказания либо оправдывают на основании законодательных актов, улик и показаний свидетелей.

Если жертва не сопротивлялась, это не означает отсутствие насилия. Существует масса методов опознания фактов насилия, но, опять же, это входит в компетенцию судмедэкспертизы и медико-санитарной части.

Женщины очень редко обращаются с изнасилованием, а жертв домашнего насилия и вовсе не вспомнить. Бывает, девушки приходят на осмотр и, если все в порядке, забирают заявление — боятся, что узнает муж или бойфренд. Мужчины, узнав, что их партнершу изнасиловали, часто вместо поддержки бросают своих женщин.

Самый распространенный возраст пострадавших —14–25 лет. Потерпевшая обращается в правоохранительные органы, там снимают все показания, опрашивают и везут к нам, в бюро судебно-медицинской экспертизы на освидетельствование. Для начала нужен паспорт или любой другой документ, удостоверяющий личность. Если таких документов нет, то личность подтверждает сотрудник полиции. Мы должны еще раз опросить потерпевшую: первый ли это половой акт, каким образом это было, куда, сколько раз, с презервативом или без. Жертвы часто негативно реагируют на такие вопросы, но мы задаем их не из праздного интереса. Такие вещи не прописаны в законе, но судья и прокурор обращают на них внимание. Собираем гинекологический анамнез. В случае когда потерпевшая находится в бессознательном состоянии, то, конечно, сразу приступаем к осмотру того места, куда была изнасилована пострадавшая. Здесь нужно смотреть на характер повреждений и подробно описать форму. Именно по форме повреждений можно более-менее определить, чем была изнасилована жертва: бутылкой, битой, палками, отверткой — что только не бывает. Далее мы собираем оставшиеся биологические следы. В первую очередь после изнасилования тянет в душ, чтобы прийти в себя. Этого ни в коем случае нельзя делать! Вода смывает все возможные улики. Чем быстрее пройдено судебно-медицинское обследование, тем лучше. Через неделю или позже глупо обращаться. Спустя время у девушек, если они не девственницы и уже рожали, очень сложно определить, был ли факт насилия при отсутствии внешних повреждений. Подозреваемого по делу также привозят на экспертизу. Мы записываем его показания и берем биологические материалы: слюну, сперму, соскоб под ногтями и при необходимости кровь.

Вопросы о прошлой личной жизни потерпевших нужны для установления не только для физических повреждений, но и психологической травмы. Мы отправляем наши акты в суд, и уже на их основании суд решает, сколько лет дать насильнику — три года или десять. Увеличивают срок обвиняемому извращенные формы насилия, использование травмирующих предметов (например, битые бутылки), нарушение репродуктивной функции у женщин. Судмедэксперты не пытаются доказать изнасилование, мы лишь фиксируем факты, а дальнейший процесс — дело рук следователей.

Там, где начинается жалость, заканчивается профессионализм. Как бы ни было жалко потерпевших, я держу себя в рамках. Но все же мы не настолько циничны, как сотрудники правоохранительных органов. Я могу подбодрить, подержать за руку, даже если не согласна с потерпевшей — муж бьет, а она не уходит от него, потому что любит. Некоторых девочек хочется обнять. Они сидят растерянные, с потухшим взглядом, не понимают, что произошло. Их очень жалко. Есть и другие девушки, которые с ходу начинают: «А вот он меня…» — и во всех подробностях, без всякой неприязни. Понятно, что они просто льют в уши. Девушка приходит с биоматериалом и пытается доказать, что ее изнасиловали, — так она мстит бывшему. Иногда мамы подкладывают своих дочек, чтобы шантажировать и вымогать деньги. Таких девушек видно сразу — у них нет психологического потрясения.

Прежде чем что-то делать, нужно включать голову. Не стоит ходить поздно вечером вдоль дороги в короткой юбке и с ярким макияжем. А если мужчина предлагает сесть в машину, ты делаешь выбор и несешь за себя ответственность. В принципе, девушка знает, на что она идет, садясь в машину. Насиловать девушку нельзя в любом случае, но от этого, увы, никто не застрахован.

Сейчас я работаю в морге и занимаюсь вскрытием трупов с различными причинами смерти, в том числе изнасилованием с летальным исходом. Последние годы в посмертной экспертизе участились случаи изнасилования мужчин женщинами, особенно бывшими заключенными. Мужчина вряд ли придет на экспертизу по изнасилованию — ему элементарно стыдно. Но женщины-насильники в отличие от мужчин редко оставляют в живых тех, кого изнасиловали, — это их отличительная черта. Мужчины тоже убивают своих жертв — постоянно фиксируем удушение, черепно-мозговые травмы. У меня крепкая психика, но бывает действительно не по себе. 

Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности носят достаточно выраженный сезонный характер. Например, весной и летом (в теплое время года) количество обращений граждан о совершении в отношении них преступлений данной категории существенно возрастает по сравнению с осенне-зимним периодом. В подразделениях СК РФ, где мне довелось служить, приоритетность раскрытия преступлений никогда не ставилась в зависимость от таких критериев, как «удобность» или «неудобность» дела. Расследование изнасилований, как и расследование иных преступлений против личности, в правоохранительных органах всегда было приоритетным.

Вести дело об изнасиловании чаще поручают мужчинам. Для женщин-следователей расследование подобных преступлений несет дополнительную морально-эмоциональную нагрузку. Задача следователя — установить значимые для дела факты, собрать все доказательства для объективного выяснения обстоятельств произошедшего. Мы проводим допросы, устраиваем очные ставки, производим обыски и выемки, назначаем комплекс судебных экспертиз и т.п. Конечно, в практике бывали случаи и виктимного поведения потерпевших, когда они случайно, а иногда и умышленно, провоцировали на совершение преступления. Заявитель умышленно оговаривает обвиняемого с целью получить некоторую выгоду, чаще всего материальную. Следствием не только собираются доказательства, подтверждающие виновность подозреваемого или обвиняемого, но также и доказательства, которые могут подтвердить его невиновность.

Наличие просто телесных повреждений само по себе не может достоверно сказать о том, были ли насильственные действия или же все произошло добровольно. Существует ряд телесных повреждений, характерных именно для изнасилований, также мы обращаем внимание на состояние одежды, нижнего белья потерпевшей, наличие у нее в подногтевом содержимом эпителиальной ткани или фрагментов одежды нападавшего. Процедура допроса проста: следователь задает допрашиваемому лицу вопросы, ответы на которые позволяют установить все необходимые фактические обстоятельства дела. Количество проводимых допросов ничем не регламентировано — как правило, основанием для проведения повторных допросов служат какие-то новые подробности дела. Уголовное дело находится у следователя, до того как его отправляют с обвинительным заключением прокурору.

Безусловно, освещение процесса в интернете во многом способствует работе по раскрытию дела. Но часто за дело берутся журналисты, совершенно далекие от уголовно-правовой тематики: они вносят сумятицу в информационное поле и мешают работе как следователей, так и адвокатов.

Для многих людей изнасилование — это вид сексуальных отношений. На самом деле в изнасиловании секса вообще нет. Сложно говорить о какой-то статистике. В Москве в среднем в год оглашается около 700 приговоров, вынесенных судом по статьям 131 и 132 — «Изнасилование» и «Насильственные действия сексуального характера». Но это только случаи, по которым вынесено решение. Проблемы начинаются на стадии подачи заявления в полицию: не все заявления по факту изнасилования регистрируются и не по всем зарегистрированным заявлениям возбуждаются уголовные дела. Некоторые дела так и остаются не доведенными до конца. Статистика центра «Сестры» говорит о том, что только 12% пострадавших обращаются в полицию. До суда доходят лишь 5% обратившихся. Получается, что 95% насильников остались не наказаны и спокойно живут на свободе. Безнаказанность порождает новые преступления. С каждым годом их будет все больше и больше. Насильники пытаются минимизировать вред, доказывая, что ничего страшного не произошло, «она сама хотела!» Все, кто поддерживает насильника, встают на его сторону и обвиняют пострадавшую, сами становятся насильниками, соучастниками преступления.

Истории про темные улицы, кусты и пустые подъезды — это все мифы. Место изнасилования всегда выбирает насильник так, чтобы ему было безопасно. Изнасиловать может кто угодно, где угодно и когда угодно. В 65% случаев изнасилование происходит в компании знакомых людей, которым доверяешь. У нас глубоко травмированное общество. Сейчас мы наблюдаем растущую маскулинность, дискриминацию женщин, навязывание религиозных ценностей и реинкарнацию «Домостроя», который не рассматривают проблему сексуального насилия вовсе. Конечно, произошли большие изменения по сравнению с тем, что было, когда центр «Сестры» только начинал свою работу 20 лет назад. Все больше людей приходят к пониманию, что нужно исповедовать ненасильственное поведение. Раньше об этом было стыдно говорить, считалось, что лучше промолчать и сделать вид, что ничего не знаешь. Закрытой была не тема сексуального насилия, а тема сексуальности человека в общем. «В СССР секса нет» — это не значит, что детей не рожали, не было сексуальной культуры. Если человек позволял себе проявлять сексуальность, его тут же осуждали.

Кризисный центр помогает выйти из посттравматического синдрома с наименьшими потерями для будущей жизни. Иногда реабилитация пострадавшего гораздо важнее, чем наказание преступника. Задача центра «Сестры» — быть рядом с пострадавшей, заниматься ее реабилитацией, помогать ей жить дальше. Насильниками занимается государство, нас они не интересуют. От поддержки ближнего окружения и родственников зависит качество и сроки реабилитации. Родители должны понимать, что их дочь не стала хуже, она просто пережила сильнейшее потрясение и стресс. Изнасилование — это потеря власти и контроля над собственным телом. И важно вернуть человеку этот контроль. Когда мама тащит дочь в полицию давать показания, она точно так же занимается насилием над этой девочкой. Мы никогда не настаиваем на том, чтобы пострадавший подавал заявление в полицию и возбуждал уголовное дело. Если человек хочет это сделать, то мы, разумеется, будем рядом с ним. Наказанием преступника невозможно реабилитировать пострадавшую. У насильника есть родственники, друзья, которые пытаются всему свету доказать, какой у них хороший сын, а девушка все придумала. Доказывать обратное очень тяжело.

Порнография действительно является одной из причин развития насилия среди молодежи. Во-первых, молодые люди, смотрящие порно, — это странное явление. По идее, они должны испытывать возбуждение без просмотра порно, в молодом возрасте не нужна такая стимуляция. Во-вторых, наибольшая проблема — просмотр порнографии детьми. Таким образом дети впитывают другую сексуальную культуру. Не культуру сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, направленных на создание семьи, развитие любви. Порнография снимается по другим законам: она воздействует только на физиологические инстинкты. У ребенка перестраиваются базисные нормы сознания, а это очень опасно. Дети думают, что так должно быть и в жизни.

Наше общество мифологизированно и склонно оправдывать насильников. В любом более-менее развитом обществе выступить в защиту насильника и говорить «она сама виновата» — это нонсенс, с этим человеком потом никто не будет общаться. А у нас будут. Когда девушка привлекает к себе внимание, чего она хочет? Она хочет познакомиться, заинтересовать, хочет любви, нежности и ласки. Да, она сама надела короткую юбку, сама пришла, сама себя так вела — да, она все это делала, но только цель у нее была другая. Ни одна девушка не хочет быть изнасилованной. Никогда.

Стать жертвой сексуального насилия — это большой позор. Оказывается, что быть насильником сегодня не так позорно, как быть изнасилованной. Как минимум 90% пострадавших от сексуального насилия — женщины. Обратите внимание на то, сколько женщин поддерживают насильников и агрессоров в комментариях к материалам о сексуальном насилии. С самого детства всем девочкам внушают: поздно не гуляй, по подворотням не ходи, короткую юбку не надевай. Естественно, нам кажется, что если мы не будем нарушать запреты, то все будет хорошо. А если сексуальное насилие все-таки произошло, девушка виновата в нем сама. Но это миф. Страшно задуматься, но насилие от нас никак не зависит. Все решения принимает насильник. Мужчины думают: она напилась, танцевала и вела себя непристойно — значит, ее можно насиловать.

Некоторые сотрудники правоохранительных органов считают, что потерпевшие выдумывают истории ради шантажа. Я своими глазами видела, как девушка рассказывала, что ее изнасиловали, а полицейские в этот момент усмехались: «Ты посмотри на себя, кто ж тебя изнасилует?» В первую очередь в полиции и СК начинают выяснять, что делала и как себя вела до этого потерпевшая. Как будто бы пытаясь выяснить, какое из негласно установленных правил женщина нарушила. И тут начинается пытка: потерпевшую спрашивают, когда она начала вести половую жизнь, сколько сексуальных партнеров у нее было. Несколько раз напомнят, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. Это отчасти умышленный элемент давления, чтобы потерпевшая сама отказалась продолжать расследование. Психологическая травма от расследования дела сравнима с травмой, нанесенной потерпевшей в процессе изнасилования, — происходит повторная виктимизация жертвы. Бывало, что моих клиенток допрашивали семь раз, прежде чем возбудить уголовное дело. Причем задавали совершенно идиотские вопросы из серии «С кем вы дружили в школе?» с условием, что школу она окончила десять лет назад. Самое интересное, что подозреваемый был допрошен только один раз. За прошлый год в Москве было 707 приговоров по сексуальном насилию. Можно ли представить, что на 12 млн человек всего 707 изнасилований? Стоит вспомнить и дело Юли Лавровой, изнасилованной сотрудником МВД: в полиции отказались регистрировать заявление — и только через неделю заявление зарегистрировал Следственный комитет.

В статье №131 УК РФ дано такое определение: «Изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей». Во всем мире изнасилование — это секс в отсутствие согласия. Поэтому у нас так сложно доказать: сопротивлялась потерпевшая или нет. Иногда при сексуальном насилии внешних повреждений не бывает, а для того чтобы возбудить уголовное дело, необходимо показать повреждения, иначе, считайте, сопротивления не было.

Существует Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW), направленная на защиту прав женщин и ратифицированная в России. Правда, ее положения у нас в стране не соблюдаются. К примеру, по международным стандартам в делах о сексуальном насилии допрос потерпевшего допускается только после разрешения психолога. Очных ставок не бывает. Показания не нужно повторять по несколько раз — записывают последний допрос и затем включают запись. Потерпевшая может даже не приходить в суд, участвовать в заседании удаленно, чтобы лишний раз не встречаться лицом к лицу со своим обидчиком.

Групповое изнасилование несовершеннолетней девушки студентами МАДИ — это уголовно наказуемое деяние. Более циничное преступление трудно представить. Эти молодые люди дожили до 20 лет в полной уверенности, что не сделали ничего плохого. Родители им не объяснили, что насилие — это плохо, поэтому они сами выложили на себя доказательства в соцсети. Нужно перестать внушать женщинам, что они должны соблюдать определенные правила поведения, чтобы не стать жертвой изнасилования. Нужно научить мужчин, что какая бы ни была ситуация — насиловать нельзя.

Некоторые мужчины и примкнувшие к ним женщины не считают насилие насилием. Они думают, что если заняться сексом с женщиной в отключке, то это не изнасилование. А на самом деле насилие везде, где нет согласия. У нас большая проблема с изнасилованием в семейных парах. Некоторые мужчины убеждены, что имеют полное право заниматься сексом со своей женой или девушкой тогда, когда они хотят. Мы, феминистки, считаем, что это тоже насилие и так делать ни в коем случае нельзя. Нужно ликвидировать в общественном сознании понятие «шлюха» и мнение, что женщину в бессознательном состоянии можно насиловать. Женщина не обязана предоставлять секс. 

Мы боремся за разные права: личная неприкосновенность и собственность тела, против насильственных действий, равная оплата труда для мужчин и женщин, отмена запрещенных для женщин профессий, ликвидация неравенства при приеме на работу и многое другое. Например, проводили митинг против насилия над женщинами, пикеты против антиабортных законов, в поддержку женщин, арестованных за самооборону. В среднем мы проводим одну акцию в месяц.

Акцию в поддержку жертв сексуального насилия решили сделать, когда подобных новостей стало несколько: изнасилование школьницы в Пскове, вечеринка студентов МАДИ, насилие над женщиной в бессознательном состоянии в Казани. Пострадавшие девушки столкнулись не только с изнасилованием, но и с травлей в интернете. Травля — это так же тяжело, как и само изнасилование, она может довести до самоубийства или до сильнейшей психологической травмы. Девятого октября мы провели акцию на территории института МАДИ. Нас было восемь человек. Охранник пытался нас прогнать, но не смог, потому что ничего противозаконного мы не делали: одиночные пикеты разрешены. Студенты реагировали на нас сначала агрессивно, мол, чего здесь стоите, проваливайте. А потом подсмеивались и говорили, что изнасилования не было — «она сама хотела». В какой-то момент вырвали все плакаты и листовки.

По аналогии с акцией «Красивые люди о сексуальном насилии» мы создали в своем паблике фотоальбом «Типичный студент-насильник», посвященный именно случаю в МАДИ.

Что касается тренда на выкладывание фото и видео изнасилований в интернет, я думаю, это подражание порно. Порнография является мощнейшей пропагандой насилия. Да, сейчас запрещают доступ несовершеннолетним, но это все формально — и порно продолжает царствовать. Мальчики с ранних лет растут на порно. В какой-то момент у них появляется порнозависимость, они начинают смотреть порно с повышенной жестокостью, потому что обычное уже не действует. Существует куча сценариев, где женщина сопротивляется, говорит нет, но ее продолжают насиловать, а в финале, оказывается, ей это понравилось и доставило удовольствие. Мужчины перекладывают эти сценарии на жизнь.