«Большой стыд — отмалчиваться»: почему деятели культуры говорят про Украину

«Время, — как писал Аркадий Гайдар, — идет… веселое». Поэтому я сразу перехожу к вопросу: почему я подписал призыв к невмешательству в дела Украины, вместо того чтобы подписать письмо в поддержку власти, приступившей к вооруженному вторжению на территорию соседней страны?

Отвечаю. Я, как и абсолютное большинство соотечественников, не обладаю полнотой информации: официальным СМИ нет веры ни на грош, а сведения, которые можно почерпнуть из источников, внушающих доверие, противоречивы. Но, думаю, что они не более противоречивы, чем события, происходящие на Украине: революция и не может быть однозначной, поскольку она — составляющая несметного количества разных человеческих воль и надежд.

Тем не менее у многих, у меня в том числе, существует гражданское чувство; наконец, есть потребность быть по возможности в ладу с самим собой (угрызения совести не книжная выдумка). В таких сложных ситуациях, как мне представляется, лучший советчик — личный опыт и нравственное чутье каждого, особенно если человеку, как мне например, немало лет. Распространение личного опыта и нравственного чутья на большие внешние события не гарантирует от ошибок, но оно, хотя бы, добросовестно.

Всю сознательную жизнь я занимаюсь искусством. В искусстве от века соперничают два подхода: что сказано и как сказано. Неожиданный выход из этого трудного противостояния нашел, если не ошибаюсь, Огюст Ренуар, предложив третью точку зрения — кем сказано. Вот мы и у цели моего рассуждения.

Итак, наводить порядок в соседней стране собирается Россия. Чтобы не сотрясать воздух обличительным красноречием, сошлюсь на колонку Андрона Кончаловского.  

Мерзость запустения. С такими «козырями» на руках не то что силу применять — даже робкие советы давать язык, казалось бы, не повернется. Процитирую поэта Виктора Коваля: «Расходитесь по домам, ваши катастрофы там!»

«Идея такого обращения давно висела в воздухе. А после появления письма деятелей культуры его необходимость как противовеса стала особенно ясна. Его текст соответствует моим убеждениям и моим представлениям о том, что сегодня происходит. Поэтому я подписал его, не сомневаясь ни секунды, хотя вообще я не большой любитель коллективных писем. Но сейчас ситуация такова, что необходима консолидация. Необходимо заявить не только о своей индивидуальной позиции, но и о том, что ее поддерживает некоторый круг людей, имеющих общественный вес и поддержку.

Сам я к списку адресатов никого не добавил, о чем несколько сожалею: знаю многих, кто хотел бы присоединиться к этому письму, но оно, к сожалению, закрыто для подписания. Мне кажется, его надо бы открыть для всех желающих».

«Честно говоря, я не из тех, кто свинцом клеймит подписантов письма в поддержку президента и любых агрессивных действий наших политиков. Хорошо бы от всего этого вообще освободиться и вольно задышать, но это невозможно. 

Чрезвычайно все смешано, говоря анекдотическим языком, все запущено до такой экстремальной степени, что люди разделились в писательских сообществах и в актерских. И это мы говорим о всего лишь интеллектуальных слоях, о людях, в сущности, не занимающихся ничем реалистическим, а исключительно вопросами духовного человеческого бытия. Ну разделились и разделились. Для меня и для многих других нет вопроса, где нахожусь я, по которую сторону. Агрессивные действия с силовым нажимом на человеческое достоинство, с педалированием на национальном факторе, с игрой в доброжелательность, во внезапное импровизированное осыпание деньгами государства, например под названием Крым, нисколько не ожидавшего ни этих царских милостей, ни почестей — это все для меня невероятно. Только что я услышала, что парламент готов в качестве бонуса реабилитировать татар Крыма. 

Боюсь, что на сегодняшний день, в преддверии крымского референдума, когда абсолютно весь мир подготовил презрительные слова в адрес нашей страны, большой человеческий стыд — отмалчиваться. С моей точки зрения, каждый должен бы подписать то или иное письмо.

Люди заклинают себя и окружение красивым греко-римским словом «референдум». В наших условиях оно не означает почти ничего, как и слово «парламент». Здесь можно собрать и получить невероятный по идиотизму результат. Здесь все стоит на коленях с поникшей головой, уткнувшись лбом в землю, как от таких людей можно ожидать самостоятельного решения?»