Сильный пол
Дагестанская журналистка — о браках по принуждению и вторых женах
Кадыров танцует на скандальной свадьбе 17-летней Луизы Гойлабиевой и главы РОВД, Астахов называет женщин после 27 «сморщенными», а Мизулина считает «нелепой» ответственность за многоженство. «Афиша» поговорила с шеф-редактором сайта о правах женщин Северного Кавказа daptar.ru о том, что происходит.
Светлана Анохина — шеф-редактор сайта daptar.ru о правах женщин Северного КавказаИстория с женитьбой начальника Ножай-Юртовского РОВД Нажуда Гучигова и 17-летней Луизы Гойлабиевой вызвала сильную общественную реакцию. Насколько она исключительна или, наоборот, типична для Северного Кавказа?
- В этой истории есть несколько моментов. Во-первых, большинству бросилась в глаза огромная разница в возрасте, во-вторых, то, что девушке еще нет 18 лет. Наконец, предположение, что ее выдали замуж насильно. Последняя деталь главная, но разговор уводится в иную сторону — что ей 18 еще нет. В случае с возрастом ничего удивительного нет. В некоторых школах Нагорного Дагестана девочек часто забирают даже с последних классов — нечего просиживать с мальчиками, пусть лучше к свадьбе готовятся. Их судьба заранее определена. Это происходит по договоренности между семьей жениха и семьей невесты.
- Согласны ли сами девушки бросать школу ради замужества?
- Очень трудно разделить случаи, где согласие, а где роль, навязанная родительским диктатом или общественными нормами, которой она пытается соответствовать. Не так давно у меня было интервью с женщиной, которая сегодня свободна, независима и очень успешна. Но когда-то и ей пришлось выйти замуж под давлением обстоятельств. Ее пришли сватать, а она сказала: «Давайте я подумаю». Это было расценено как согласие, и сваты потащили в дом подарки, а по всему селу распространилась весть, что такие-то выдают дочку замуж. Приходили гости с поздравлениями, а она сидела в ужасе и говорила маме: «Я не хочу за него замуж». Родители ее никогда ни к чему не принуждали, наоборот, всегда подчеркивали, что она свободна в своих решениях, но тем не менее она вышла замуж и прожила в этом нелепом браке 10 лет. И все потому, что ей хотелось соответствовать каким-то принятым в ее селе стандартам, быть «хорошей девочкой». Не только на Кавказе, но и в целом в патриархальных обществах брак рассматривается чаще всего не как союз любящих людей, а как союз двух родов. В Дагестане крепкие семейные связи — и если девушка «правильно выходит замуж», вся ее семья может рассчитывать на разные блага, и статус этой семьи повышается. Нередки случаи, когда молодые впервые видят друг друга в день свадьбы.
- До сих пор?
- Скорее снова. В какой-то момент все это прекратилось. А в последние годы, после развала СССР, люди потеряли почву под ногами и стали искать свою идентичность. Некоторые откатились к давно забытым, а то и искаженным до неузнаваемости адатам (обычаям. — Прим. ред.).
- Во сколько лет в среднем девушки выходят замуж на Северном Кавказе?
- Раньше не было такого количества ранних браков. Но народ неожиданно стал сильно религиозным, и появилась новая тенденция — побыстрее выдать девочку замуж, чтобы, как они говорят, «не испортилась». Как правило, ждут 18 лет, но в селах ситуация проще, все свои, могут отдать и в 16–17 лет. Таких случаев масса. Конкретно про историю с Хедой-Луизой мы знаем очень мало. Я бесконечно доверяю Елене Милашиной (журналистке «Новой газеты», первой написавшей про готовящуюся свадьбу. — Прим. ред.), но я сейчас, наверное, скажу крамольную вещь: журналистская работа, пусть и выполненная добросовестно и честно, возможно, повредила ситуации. Была раздута такая буча, что вся эта чеченская камарилья оказалась приперта к стенке и была вынуждена обороняться. Возможно, девочку оставили бы в покое, опасаясь огласки, и начальника РОВД заставили бы отступиться. А тут все дошло до такой стадии, когда отступить было уже невозможно: Рамзану Кадырову надо было либо наказывать «жениха», либо целиком и полностью встать на его защиту. В итоге давление, оказываемое на Луизу, усилилось многократно. Вся эта история была скреплена словом Кадырова — теперь их уже никто не тронет. А на регистрацию брака позвали радиоведущую Асю Белову.
Свадебная церемония с танцующим Кадыровым
- Я бы хотела остановиться на этой детали. Журналист на всю страну притворяется работником ЗАГСа. На что вообще тут расчет? А главное — зачем?
- Для того, чтобы сообщить всему событию дополнительную представительность, так я думаю. Ася была ведущей на всех форумах кавказской интернет-премии «Прометей». Она фактически лицо Чечни в медийном пространстве (Белова приехала в Чечню еще в составе якименковской организации «Идущие вместе». — Прим. ред.). Видимо, опасались, что работницы ЗАГСа недостаточно презентабельно выглядят. «Молодые» могли бы расписаться в каком-нибудь затхлом ЗАГСе по-тихому, и паспорта бы им протянула усталая тетенька, но, для того чтобы сделать событие пышным, пригласили Асю. Она журналист государственного радио, хорошо держится перед камерой, хорошо выглядит, у нее правильная речь, и она не ляпнет лишнего. Ведь радио в Чечне — дело государственное, даже если программа развлекательная. Мне рассказывали, что, когда кто-то дозвонился в прямой эфир и попросил поставить песню запрещенной Кадыровым певицы, ведущему сильно влетело, хотя в чем его-то вина?
- Детский омбудсмен Астахов сказал, что на Кавказе девушки быстрее взрослеют, а в 27 некоторые уже сморщенные и выглядят так, будто им 50. Кавказские женщины как-то отреагировали на Астахова? И нет ли действительно такого отношения в обществе — что в 17 девушку уже воспринимают как сформировавшуюся женщину?
- За такие вещи надо давать по башке. Сидит, понимаешь, и оценивает женщину, как товар: ей 27 лет, уже не годится. Положил в сторону, взял помидор посвежее. Я вот могу сказать, что считаю его мудаком и гондоном. Но я не омбудсмен, мне можно. А он должен, что называется, фильтровать базар и не говорить такие вещи публично. Что до стереотипа, согласно которому кавказские женщины созревают раньше, так не очень понятно, на чем он основывается. Физических форм недостаточно, нужно понимать, что у этой 17-летней девушки в голове происходит. Да и вообще, это же противно — качать головами и оценивать, может она уже быть с мужчиной или рановато ей. Разглядывая фото Луизы и ведя бесконечные интернет-споры, мы в этом противном деле тоже участвуем. Мы тут ужасаемся, что живого человека рассматривают как товар, но ведь это не чеченская проблема — это проблема общероссийская. На полном серьезе какие-то люди предлагали проект закона о запрете на продажу сигарет женщинам фертильного возраста. Как раз сейчас рассуждают о запрете на аборты. Что это, как не попытка расчеловечивания, сведения личности женщины к детородной функции? А передачи по Первому каналу, где бойкий Малахов расспрашивает малолетнюю жертву группового изнасилования, была ли она девственницей, и толпа зрителей — да и приглашенные «эксперты» — с упоением в этом бесстыдстве участвует?
- Давайте поговорим про многоженство. Насколько на Северном Кавказе оно распространено?
- В Дагестане очень распространено. Да и в Чечне тоже. Кадыров в свое время выступал за то, чтобы каждый из его ближайшего круга брал себе несколько жен. Случай с Луизой просто показал то, что существует давно и в целом одобряется обществом. Часто человек при деньгах берет вторую жену — она, разумеется, молоденькая. Я как-то была на дне рождения такой второй жены. Девушка была ослепительно молода и хороша собой, рядом с ней сидел пожилой, грузный и совершенно неинтересный, но денежный мужчина. Больше всего меня потрясло то, что девушка выглядела довольной и счастливой. Этот брак был не шариатский, потому что на столе стоял алкоголь, все танцевали, но у нас произошло сращивание удобных вещей в исламе и в светском миропонимании. И этим пользуются и мужчины, и женщины. Мужчина таким образом легализует любовницу, девушка получает возможность смело смотреть в лицо людям: хоть и вторая, но все-таки жена. И главное, никто ведь и не знает, был ли заключен шариатский брак, ходили эти двое в мечеть или нет, — там ведь штампов в паспорта не ставят. Есть и другой, несколько неожиданный аспект. Скажем, девушка, которая вовремя не вышла замуж, хочет иметь детей. Принести ребенка в дом, не имея мужа, она не сможет — слишком много последствий и осуждения. И тут женщине на помощь приходит институт многоженства — она говорит, что вышла замуж по шариату и ребенок от этого брака. Больше никаких вопросов к ней нет. Этого мужа может никто не видеть, его может вовсе не быть, но общественное мнение по отношению к ней сразу смягчается.
- Если у мужчины две жены, они обычно живут в одном доме или в разных?
- Я знаю только один случай, когда обе жены жили в одном доме, да и то сама их не видела. Но это исключительная история: там две жены, которые дружат, обе торгуют машинным маслом и содержат на свои доходы мужа. Мне кажется, что люди должны жить так, как им удобно. Но при условии, что это их собственный обдуманный выбор, а не следование навязанной модели. С многоженством не все так гладко, конечно. Часто первая жена делает вид, что не знает о существовании второй. А бывают и дикие скандалы, когда она приходит к сопернице, и не одна, а со всем тукхумом, с мамой, сестрами и другими родственницами, которым хочется почесать кулаки.
- То есть когда руководитель администрации главы Чечни Магомед Даудов предлагает узаконить многоженство, фактически речь идет о том, чтобы признать легальным де-факто существующий порядок?
- Многоженство фактически уже узаконено. За это ведь не судят? А что не запрещено, то разрешено. Я не знаю, правильно ли за это наказывать и нужно ли это легализовать. Я вижу, что люди устраивают свою жизнь так, как им удобно. Те, кто против, говорят, что в такой системе вторые жены не защищены. А защищены ли первые, официально зарегистрированные? Их тоже бьют и унижают. И выгоняют, и бросают, отнимая детей или отказываясь платить алименты. Официальная регистрация, которая якобы обещает женщине какую-то защиту со стороны государства, на самом деле ничего не гарантирует. И, возвращаясь к этой чеченской истории, самое страшное в ней не возраст жениха, не наличие первой жены, а то, что ты понимаешь: вот кто-то ткнет пальцем, и ему на блюдечке принесут то, что он захотел, — будь это золотой пистолет или девушка. И все это совсем рядом с тобой.
- Елена Милашина, ссылаясь на жителей села, писала, что брак между Хедой и начальником РОВД совершается по принуждению. Посмотрев видео со свадьбы, многие посчитали, что, мягко говоря, грустный вид невесты подтверждает это.
- У меня есть только внутреннее интуитивное ощущение, что это брак по принуждению. Видео недостаточно, чтобы делать какие-то выводы. Я вообще ни на одной дагестанской свадьбе не видела, чтобы невеста улыбалась. Они сидят за столом, не едят, не смеются: все это в определенных кругах считается дурным тоном. Хотя у Хеды, на мой взгляд, действительно убитый вид. Но, в конце концов, на девушку были нацелены камеры — это могло сыграть свою роль. Если исходить из того, что она смертельно боится своего жениха, то удивительно, что она позволила себе выглядеть не слишком счастливой, зная, что за каждый допущенный при этой съемке промах придется отвечать и ей, и ее семье. Причем уже не только перед женихом, но и перед Кадыровым, которого, по моим ощущениям, в Чечне боятся смертельно.
- Воровство невест все еще существует?
- С ним борются, но такие случаи происходят. Но и здесь не все просто, нет единых норм не только для всего Кавказа или Дагестана, но и в пределах одного района. Знаю истории, когда в одном и том же селе одну девушку чуть не убили, предполагая, что она не девственница, и буквально через пару домов от этой семьи существовал практически легальный бордель, про который все сельчане знали и куда наведывались. Иногда, если родители не дают согласия на брак, девушка сама участвует в процессе похищения. Но бывает, что ее и правда крадут против ее воли. И самое страшное тут, что часто родители не принимают назад девушек, которых умыкнули, они считаются опозоренными. Бывают и совсем дикие случаи, когда после группового изнасилования девушку выдают замуж за одного из насильников. Я не могу представить, что должно быть в голове у родителей, которые толкают на такое своего ребенка. Видеть этого урода каждый день, быть его женой, делить с ним постель, рожать от него детей и ни на секунду не забывать того, что он с ней сделал. Конечно, сразу возникает вопрос, почему не сбежать от всего этого подальше. Но для человека, воспитанного в традиционном дагестанском духе, очень страшен разрыв с семьей, с родственниками, односельчанами. Особенно если речь о молодой женщине. Так что на такое решаются те, у кого есть воля и силы на протест. Но такие же могут и не подчиняться родительскому слову. Знаю историю, когда девушка-дагестанка устроила голодовку, чтобы выйти замуж за своего возлюбленного-армянина. Семья была против, ее заперли в ее комнате, и на стороне девушки был только дедушка, он тайком приносил и прятал ей под подушку шоколадки «Баунти».
Интервью