«Пацаны гибли не за Юлю, а за новую страну»

22 февраля

Сегодня немного успокоилось. Накануне люди очень агрессивно реагировали на просьбы сдать кровь для вэвээшников. Говорили что-то вроде: «Пусть им их семьи и напарники помогают». Сегодня уже спрашивают: «Куда идти сдавать кровь?» Причем это пишут ярые активисты Майдана. Слава богу, фирменная украинская отходчивость все-таки взяла свое. 

Еще вчера было ощущение, что кого-нибудь линчуют. «Беркут» разбежался по лесу и отстреливался от народной самообороны. Один из начальников ВВ бросил своих мальчишек в Киеве, а сам смотался. Бедные вэвээшники разбежались по Киеву и прятались. Горожане вылавливали их и успокаивали. Но все равно было жутко. 

Как Майдан для сторонников Партии регионов превратился в одного «большого бандеровца», так силовики превратились в одного «большого беркутовца». Вчера люди не хотели различать «Беркут» и вэвээшников. Не хотели понимать, что кто-то из силовиков — зверь и убийца, но большинство просто боялись ослушаться приказа и, возможно, бегали просто для массовки. Сегодня подобрели. Слава богу, все обошлось.

Утром МВД на сайте опубликовало обращение к народу: что, мол, склоняют голову, хотят строить с народом европейское государство и все такое. Сдаются, короче. И в конце подпись: «Слава Украине!» Забыли заискивающий вопросительный знак поставить. Из серии: «Бить будете, папаша?» Выглядит, конечно, жалко, но лучше поздно, чем никогда. Люди ржут, тычут пальцами, но довольны. Милиция с народом, все дела.

Сегодня выезжаю в Киев. Перед выездом решаю заскочить на местный Майдан на Европейской площади. Погода удивительная: солнце и тепло, то же самое в Киеве — никогда у нас не было такого теплого февраля. Мимо меня проезжает авто, из которого доносится: «Лента за лентою…» — украинская революционная песня. В Днепропетровске? Не может быть, наверное, послышалось. Нет, таки правда. Иду дальше, встречаю прохожих с украинскими ленточками. Они улыбаются, что для Днепропетровска, можно сказать, редкость. Люди здесь пожестче, чем в Киеве. На площади — пару тысяч человек. Мелькают стайки силовиков. Они еще в шлемах и в усиленной защите, но лица уже спокойные. Они тоже улыбаются. Недавно в Днепре очень жестко разогнали местный Евромайдан, людей хватали и избивали на улицах, в СИЗО забрали двух 14-летних пацанов и не пускали к ним родителей. Так что люди здесь шуганные, потому — осторожные. Но все равно они вышли. И вчера, и сегодня. Понятно, что вчера они осмелели, наконец почувствовав поддержку местного олигархата. Коломойский в своем интервью практически прямо сказал харьковскому мэру-сепаратисту: «Гепа, будешь рыпаться, выпишем люлей». И вот сегодня на сепаратном съезде КПСС — простите — Партии регионов Гепа выбрал стратегию «азиатский диктатор 50-х». Он уже не сепаратист, он теперь за единую и неделимую Украину. Попытки насильной федерализации Украины маргинализируются, даже толком не начавшись. Кажется, олигархи наконец определились. Жаль, что такой ценой.

Часть митингующих в Днепре стоит у бывшего памятника Ленину. Пожилые пары фотографируются на фоне корпуса поверженного вождя. Выше, на постамент, забралась молодежь. Вокруг много семейных под 40, люди приходят с детьми. Проезжающие машины сигналят в поддержку. Напротив Ленина — шопинг-молл «Пассаж». Тот самый, что взбунтовался первым: пару недель назад там вывесили флаги Украины и Евросоюза, а на большом внешнем экране стали крутить оппозиционные телеканалы. Со звуком. Мятежный Пассаж на Днепре. 

Рядом с нами стоит мужчина за пятьдесят. Он вежливо откашливается и аккуратно пытается начать с нами разговор. Рассказывает, что был на Майдане. Вспоминал, как в их палатку, к соседу — молодому пацану из Киевской области — приехала мама. Уже после первых убийств. Мама уговаривала: «Сынок, ну пошли домой». Парень отвечал: «Мама, ну как же я уйду, как же я могу бросить людей, ведь Янукович, он же… непорядочный человек». Вот это «непорядочный человек» умилило мужчину больше всего: «Пацан лез под пули, а при маме не то что материться не мог, но даже пожестче выразиться». 

Сзади паркуется машина, выходит мужчина средних лет. Сначала молча смотрит на экран, а потом громко сообщает что-то в стиле «Ну наконец-то моя контора начнет приносить доход». «Почему?» — спрашиваем. «Ну как же, теперь Семье отстегивать не придется». Все смеются, сходимся на том, что на место Семьи сейчас обязательно постараются залезть другие, которые так же мягко попросят им отстегивать. «Нет, — говорит мужик, – народ изменился. Отстегивать они теперь уже не будут». 

Вечером приезжаю в Киев и иду на Майдан. На моей улице укрепилась новая баррикада. Рядом, на Трехсвятительской, на баррикаде все так же стоят ребята из самообороны — они заменяют гаишников, регулируют движение через КПП. Регулируют дубинками, раскрашенными под зебру, как жезлы гайцов. С недавнего времени на парнях светоотражающие зеленые жилеты, такие же, как у гаишников. Только у ребят на жилетах вместо «ГАИ» написано «Я свой». Спускаюсь на Майдан. Брусчатка выколупана по всей территории и аккуратно сложена в ровненькие блоки. Разговоры везде одинаковые. Верить некому. Янукович — зло. Юля — не лучше. Понятно, что кое-кто раскачивал лодку. Понятно, что у олигархов свои интересы. Понятно, что Меркель, Обама и Путин имеют свои геополитические виды. Но валить Януковича, этого «непорядочного человека» было необходимо. Решать вопросы нужно по приоритетности, первый вопрос — Янукович — решен. Дальше — «будем посмотреть». Люди все так же злы, теперь уже на политиков, причем на всех поголовно. Говорят одно и то же: пацаны гибли не за Юлю, а за новую страну. И чувствуется, не дай бог новые (любые новые) политики сделают эти человеческие жертвы напрасными, не дай бог будут работать по-старому. Если это случится, через полгода их дачи будут гореть, как на днях горела дача пророссийского Медведчука. Только теперь дачи будут гореть не пустыми. Люди уже успокоились. Но они панически боятся, чтобы все то, что случилось в Киеве, не оказалось напрасными жертвами. 

Не забудем, не простим. Это сейчас витает над Майданом. 

И я чувствую, как люди изо всех сил, просто физически стараются не забыть и не простить.