«Я и сам молодой!»

— Первый альбом Grinderman писался четыре дня, а на второй вам понадобился год. Как так получилось?

— Хм, вообще-то мы второй писали тоже совсем недолго, недели две на все про все. Другой вопрос, что мы дольше сочиняли песни, дольше искали подходящую студию, с микшированием сильнее морочились. Словом, мы хотели сделать более сложную работу, чем первый диск — но, черт возьми, вы же слышали пластинку? Довольно странно было бы писать ее целый год, а?

— С этим не поспоришь. А как по-вашему, аудитория Grinderman сильно отличается от публики, которая ходит на The Bad Seeds?

— Меня удивляет вот что: есть много людей, которые ходят на все мои концерты, что бы я ни пел! Вот это круто. А так... Конечно, на Grinderman приходит больше молодежи, это очевидно. Мы позлее, погромче, рубимся, да и билеты дешевле. Но я не сильно обращаю внимание на публику — мне гораздо интереснее та живая энергия, которая пульсирует на сцене.

— Grinderman появились после того, как вы стали записывать альбомы The Bad Seeds с продюсером Ником Лоне. И вообще: мне кажется, песня «Babe, I’m on Fire» c альбома «Nocturama» вполне могла бы оказаться на диске Grinderman. Это не Лоне вас подговорил на создание нового проекта?

— Нет, Grinderman появился сам по себе, без связи с Ником. Но он, конечно, наш главный соратник в последнее время. Он любит громкую музыку — ну, вы знаете, прям очень громкую, чтобы все ручки вправо, — и лучше всех в мире знает, как такую музыку записать. Это не говоря о том, что я знаю его уже тысячу лет — он же еще пластинки The Birthday Party записывал. При этом мне не кажется правильным сравнивать Grinderman и The Birthday Party или говорить о «второй молодости» и прочей сопливой чепухе. Просто это вот такая новая группа, Grinderman, которая играет крепкие песни — и делает это охренительно громко. Чего еще надо?

— Grinderman очень сильны по визуальной части: я про обложки синглов, странные клипы, тизеры и прочее. Кажется, даже у The Bad Seeds не было столько клипов.

— Да ну, бросьте. У The Bad Seeds, конечно же, было больше видео — правда, они по большей части скучные, никто их не будет пересматривать, никто не помнит. У Grinderman три официальных клипа, каждый по своему шизанутый, каждый по-своему раскрывает концепцию проекта. Вообще, конечно, сейчас очень странное время в музыкальной индустрии — теперь на производство видеоклипов и всяких таких вспомогательных вещей тратится гораздо больше времени и сил, чем на запись музыки. А потом, когда люди слышат «Heathen Child», то говорят, что это, мол, та песня, где я в гладиатора наряжен. Ну, я, конечно, не жалуюсь...

— К слову о «Heathen Child»: вы же записали версию этой песни с соло Роберта Фриппа. У него довольно специфическая репутация.

— О да! Мои ребята очень любят Фриппа, да и я всегда относился к нему с почтением. Считается, что он вздорный старикашка, затворник, но мы как-то не заметили. Он легко согласился поработать и быстро записал такое, знаете, классическое фрипповское соло к «Heathen Child». Ну и, не скрою, мне очень приятно его участие, для меня это много значит.

— Вы как-то говорили, что сочиняете свои песни ежедневно, сидя в офисе — буквально работаете от звонка до звонка. Неужели и Grinderman это тоже касается?

— Нет, это более свободный проект, поэтому и песни мы пишем все вместе. Начинаем репетировать, импровизируем, и тексты рождаются сами собой: кто-то подкинет идею, кто-то еще, так слово за слово рождается песня. В этом еще одно важное отличие Grinderman от The Bad Seeds: в материале той группы я контролирую все до последней запятой, а Grinderman гораздо более развязный. Вообще, конечно, меня самого удивляет, насколько проще все получается в Grinderman — люди там играют те же самые, моя требовательность не стала меньше, но все получается намного легче и веселее. Возможно, это потому что тут надо мной не довлеет наследие The Bad Seeds, я не должен никому рассказывать страшилки, а могу просто писать песни, о чем захочу.

— Ну, ваша авторитарность в любом случае пошатнулась уже, вы теперь довольно много пишете с Уорреном Эллисом. Как вы его пустили в соавторы?

— Хм. Знаете, многие считают, что со мной сложно работать, что я непредсказуемый, резкий и все такое. Так вот, все это правда — я вообще не подарок. Но с Эллисом как-то само собой получилось: очевидно же, что он не просто сессионный скрипач, а интересный самостоятельный артист, с головой набекрень, — и для ряда композиторских задач его помощь просто неоценима. Но это не значит, что я даю ему карт-бланш или как-то балую, вы не подумайте. У меня не забалуешь.

— Сейчас много говорят о том, что молодые рок-группы сильно уступают в смысле драйва старикам. Что вы думаете по этому поводу? Чего не хватает новому поколению музыкантов?

— А почему вы меня спрашиваете? Я ж и сам молодой!

Grinderman сыграют 30 июня в Петербурге в БКЗ «Октябрьский» и 2 июля в Москве в Crocus City Hall.