Джон Лайдон о Путине, наркотиках и Radiohead

• — Я был на концерте Public Image Ltd. два года назад в Казани, и меня он просто потряс. Это было похоже на какой-то шаманский ритуал. Вы каждый раз так играете?

— Да, несомненно! PIL живьем — это больше, чем просто концерт. Это почти как театр. Я бы даже сказал — как опера; ну с точки зрения драматургии песен. Настоящая живая драма.

• — Вы вообще гордитесь тем, что повлияли на современную музыку? Что панк, что постпанк до сих пор живы, а начались оба с вас.

— Безусловно! Мне есть чем гордиться! В своей жизни я творил только добро. Я никому не причинил вреда. У меня нет врагов. Ну за исключением всех мировых правительств, ха-ха!

• — При этом, кажется, пресса и индустрия вас ценят меньше, чем следовало бы.

— Да. Они ужасно ревнуют. Но я выше этого. Если они меня не ценят, тем хуже для них, поняли? Им не отнять у меня моего прошлого. Да и вообще все это неважно. Я же человек искусства! Я не думаю о статусе. Я ненавижу шоу-бизнес. Все это ловушки. Цепи! Кандалы! Они запирают твой разум в тюрьму. А я чист. Я свободен, словно птица в небесах. Я существую вне этой говносистемы (игра слов: system — shitstem. — Прим. ред.). Они сговорились и 20 лет не давали PIL играть, обобрали меня как липку. Ну и? Добились они чего-то? Нет! Я сам поднял деньжат, я пошел работать на телик, я рекламировал чертово масло — все это, чтобы снова собрать группу. И теперь я снова здесь. И музыка моя лучше, чем была когда-либо. Добрый вечер! (Смеется.)

• — Вы не любите шоу-бизнес. Наверное, вы рады тому, что сейчас с музыкальной индустрией происходит.

— Я давно это предсказывал. Все логично. Так будет с каждым алчным империалистом, говорю вам! В конце концов они всегда начинают жрать себя сами. Что мы и видим. Нам необходимо придумать другие способы бытования музыки — вне всего этого корпоративного дерьма. Я думаю, что все вернется к корням. То есть к фолку. Что такое фолк? Это песни, которые местные играют для других местных в обычных барах и клубах. Это живая локальная культура. В ней есть натуральность, которая давно ушла из поп-культуры. Да и веселья в этом гораздо больше.

• — Ну а джаз? Разве он не так же устроен?

— Я, конечно, не джазовый музыкант, но как по мне, он уж слишком от ума. Исследовать территории, которые простираются вне ритма, — хорошая идея, но современный джаз слишком структурирован в своей бесструктурности. Там слишком много правил. Это уже почти как классическая музыка — все очень формализовано.

• — А Public Image Ltd. — это тоже фолк, по-вашему?

— По-моему, да. Просто когда я говорю «фолк», я не имею в виду Джона Денвера и пентюхов, разряженных в средневековые костюмы и делающих вид, что они живут в XV веке. Нет! Я имею в виду песни, которые имеют прямое отношение к месту, где я живу, к моему жизненному опыту, к моей семье, моим друзьям, моей планете, в конце концов. От сердца, от души! И вообще: каждая песня, которую я пишу, — это, считайте, рассказ. Литература, положенная на музыку. Язык ограничен. Музыка тоже. Но в зазоре между ними рождается нечто третье — и благодаря этому наш разум освобождается. Когда я начинал писать песни в Sex Pistols, я навешивал собак на других — на правительство, на религию, на прочие институции. Но теперь я научился писать песни, исходя из безличного опыта. Понятно? Когда мы записываемся с PIL, это не какая-то там простая репетиция, где ребята лабают на инструментах. Это воспитание разума! Это интеллектуальный диалог! Мы не из тех, кто сидит и придумывает мелодию. Сначала — дух. Вайб.

• — То есть вы сознательно отказались от социальных текстов?

— А мне это уже не нужно. Я сделал свою работу в Sex Pistols. И сделал ее, считаю, на отлично. Все политики, все чиновники, все, кто пытается говорить мне, как жить, — все они мои враги! Мы ставим наших так называемых лидеров на их место — и они же начинают работать против нас. Но мы лучше, чем они. И нас больше. Я никогда не доверюсь ни одному политику. Никогда! (Отхлебывает.) Да уж, я бунтарь. И к тому же пацифист. Я не верю в насилие. Тут остается только процитировать Ганди. Пассивное сопротивление. Только так.

• — Вам сейчас уже 57, при этом вы играете очень интенсивную музыку.

— Да! Все только лучше становится. Чем дольше живу, тем больше умею. Я сейчас себя чувствую так, будто мне еще 57. Правда, вокруг все умирают. Два года назад, когда мы писали альбом, умер мой отец. У брата обнаружили рак горла — сейчас, к счастью, он в ремиссии. Дочь моей жены, Ариана из отличной женской панк-группы The Slits, тоже умерла. Мне сложно смириться со смертью любого человеческого существа. Даже моих врагов. По ним я тоже скучаю. И пою об этом, кстати. Я потому и веду себя так на сцене, что каждое мое слово — правда. Иногда я настолько вхожу в ритм, что даже забываю, какую именно песню мы играем. И в эти моменты, доложу вам, чувствую себя как в раю. Как будто я полностью отказался от своего «я» и попал в пространство чистой энергии. Потрясающее чувство! Уверен, зрители его тоже испытывают. В этом и есть цель того, чем мы занимаемся, — достичь экстаза без наркотиков. Знаете, в чем проблема наркокультуры? Она пытается искусственно создать те же эндорфины, которые ты можешь получить с помощью естественных практик.

• — Вы в свое время себе в наркотиках не отказывали.

— Я делал с собой все, что может с собой сделать человек. И что не может — тоже делал. Но я вышел из всего этого дерьма непорочным. Я чист! И я вам скажу: наркотики ни хрена не помогают освободить разум. Они помогают сбежать, но ненадолго. Ты оказываешься в другом мире — и быстро обнаруживаешь, что это ловушка.

• — Я слышал, что вы не любите ностальгию. А зачем вы тогда Sex Pistols заново собирали?

— Ностальгия, мой друг, — это просто способ, с помощью которого музыкальная индустрия опять продает вам старые пластинки. Ностальгия избавляет торгашей от необходимости инвестировать в будущее. Да, я люблю пластинки, которые слушал, когда мне было 7 лет, это нормально. Но, черт возьми, молодые парни, которые делают вид, что сейчас 60-е, — это просто-таки потрясающая дурость. Вы не можете жить в чужом прошлом! Это нереально. Полное разложение. А что до Sex Pistols, это никакого отношения к ностальгии не имело. Мы хотели разобраться с одной конкретной проблемой: в свое время мы расстались врагами — и решили дать друг другу второй шанс. Ну выяснилось, что мы по-прежнему друг друга терпеть не можем, ха! Так что больше никаких Sex Pistols не будет. Все, финиш. Похоронили, закопали, плиту поставили. 

•  — Вы следите за новой музыкой?

— Разумеется! Я слушаю все! Абсолютно все. Я несказанно рад иметь уши, которые позволяют мне слушать музыку. Я уважаю и люблю каждого, кто сподобился записать альбом. Я знаю, как это тяжело. Я люблю всех! Что мне не нравится — так вся эта бизнес-машина, которая навязывает нам всякий мусор. На свете много очень известных групп, которые при своей популярности являются абсолютным говном. Хотите пару примеров? Пожалуйста — Green Day и Radiohead. Это самые большие кучи говна в мире. Их продвигает система, которой только и надо, что продать вам пустышку. Полные нули, ничто. В них нет вообще никакой ценности. Ни одно слово, которое они произносят, ничего не значит. Они высасывают из тебя жизнь, как вампиры. Они подавляют вашу свободную мысль, да еще и пытаются подсластить пилюлю этим своим интеллектуализмом — дескать, вот какие мы умные!

• — Погодите, ну ведь Radiohead вроде как против системы. Они сами выпускают альбомы, с лейблами не работают, они...

— Нет, нет и еще раз нет! Они просто куча вонючего говна. Модненькие студенты из колледжа, который им оплатили родители, стонут о мировых проблемах. Ну надо же, а? На самом деле они никому не помогают. У них нет чувства общины. Это мальчики из хороших районов. Испорченные богатые детишки, которые пытаются рассказать нам, как должен быть устроен мир.

• — У богатых детишек нет права на мнение?

— Пусть выражают мнение, которое обусловлено их происхождением! Мне вот очень интересно, как у богатеньких проходит детство, но они нам этого не рассказывают. А вместо этого учат нас, бедных, как жить. Объясняют, что мы должны принимать какое-то участие в делах, которые не имеют никакого отношения к нашим конкретным местным проблемам. Это абсурд! В Британии огромная безработица! Кто-нибудь из этих групп спел про нее? Нет! Им интереснее освобождение Тибета. Ну-ну. Поди убеди побороться за освобождение Тибета какого-нибудь беднягу с улиц Лондона, который вынужден продавать наркотики, потому что больше никак на жизнь не заработать. Вы поняли? Они страшно далеки от народа. Они, как стервятники, бросаются на горячие темы и порождают только еще больше проблем. Мы вот недавно были в Китае на гастролях. Китайское правительство нас пустило, учитывая мои тексты, — ничего себе, а? Было очень круто. Нас потрясающе принимали. И знаете, о чем мне говорил каждый, с кем я встречался? О том, как их бесят люди вроде Бьорк. Несколько лет назад она тоже выступала в Китае — и в конце каждого концерта орала: «Освободите Тибет!» Естественно, правительству нужно было отреагировать. Что они сделали? Закрыли всю местную независимую музыкальную индустрию к чертовой матери и посадили несколько человек в тюрьму. Ну и что, слышали мы что-то от Бьорк по этому поводу? Или она продолжает вопить про Тибет? Да она была в Тибете-то хоть раз?! Ни хрена подобного! Бьорк интересует только риторика погромче, она не понимает: если ты хочешь изменить Китай — измени самих китайцев. Помоги им начать думать своей головой — и они сами придут к очевидным выводам. Знаете, как говорится, самая легкая лодка обгонит самую громкую. Или вот еще одна такая же — Мадонна. Тоже все время бросается на новостные поводы. Я вот думаю, что ее выступление по поводу The Pussycat Dolls (имеются в виду Pussy Riot. — Прим. ред.) как раз и гарантировало им срок побольше. Она привлекла к этому делу слишком много внимания и не оставила властям выбора — естественно, их закрыли, иначе бы все решили, что правительство дало слабину.

• — Ну не знаю...

— Ага, побаиваетесь этой темы, а? Ха!

• — Нет, мне просто кажется, что к тому моменту, как Мадонна высказалась, к делу Pussy Riot уже всеобщее внимание было привлечено.

— Ну я вам излагаю точку зрения западного человека. Я это вижу так — она создала для этого дела очень негативный информационный фон. Несколько девчонок, которые решили повеселиться, стали большой политической проблемой. И меня бесит то, как Мадонна и ей подобные используют подобные ситуации, чтобы выглядеть более важными. Все эти леваки-доброжелатели никогда не сделают ничего хорошего для своего района! Сплошной пиар! 

• — Так Мадонна живет около Центрального парка, у нее на районе и так все хорошо, мне кажется.

— Ну вы к чему ведете? Хотите, чтобы я про Пьютина (Лайдон произносит фамилию президента РФ именно так. — Прим. ред.) высказался, что ли? Ха! Последний раз я видел Пьютина на фотографиях, где он без рубашки и на коне. Очень романтично! Ха-ха-ха!