«Я играл, а рядом девицы орудовали щипцами»: Maskeliade Street Studio изнутри

«Мы разложили инструменты на столе — от игрушечной перкуссии и треугольника до MIDI-клавиатуры и укулеле. В течение нескольких часов я записывал и микшировал все, что приходило в звуковую карту, создавая на лету аудиопетли (то есть все сразу слышали себя через колонки). Сережа, Люся и Феликс (компаньоны Маскелиаде по студии. — Прим. ред.) в это время подпевали на бэках, бегали с микрофонами и выстраивали ритм, приглашая и помогая прохожим принять участие в музыкальной импровизации. Так мы подготавливали музыкальную основу, на которую сверху уже выстраивались звуковые кирпичики от случайных людей. Прохожий мог взять любой инструмент на выбор или просто напеть, начитать в микрофон все что захочет. А мы, в свою очередь, старались направлять этот бесформенный поток во что-то осмысленное. 

У меня уже был опыт участия в стрит-студиях в США и Швейцарии, и я второй год вынашивал идею организации такой же штуки в России — во многом из простого любопытства: как русский человек будет реагировать и участвовать в этом процессе? И будет ли вообще? У меня не было четкого видения, как это должно быть, да и какого-то замысла. Был только наспех составленный райдер, небольшой страх и желание попробовать. То есть творческую идею всего этого можно сформулировать разве что так: why not?

Первая студия проходила на электронном фестивале Outline — там были сделаны «Zhgi», «Like A Wild Animal», «Om». Мы играли в полдень под раскаленным солнцем, когда основные сцены отдыхали, а изнуренные ночными танцами зрители слонялись, как зомби, по огромной территории парка. И когда они попадали к нам, мы их оживляли своими детскими синтезаторами и микрофонами. Так нам попался совершенно крутейший битбоксер, который практически полностью создал песню «Om». Многим людям было просто в кайф потрогать необычные инструменты и позвенеть металлофоном. В этой же студии участвовали мои друзья-музыканты: Андрей Рухадзе и Сергей Пантелеев из Courage Quartet аккомпанировали нам на скрипке и виолончели. А Миша из группы «Лес» делал нойз. 

Вторая студия прошла на фестивале Fields. Мы оказались в прекрасном парке «Музеон», нам снова повезло с погодой, ну а главное — вокруг было много детей. Был момент, когда весь стол с инструментами был оккупирован детьми и структурировать этот хаос было интересно и весело. В очередной раз подтвердилась теория, что ритм творит чудеса. Достаточно давать каждую пару секунд звуковые маячки, чтобы стеснительный ребенок начинал ориентироваться и чувствовать себя увереннее. Одна мама потом написала мне в письме, что ее сын впервые в жизни держал в руках гитару и пел в микрофон, что мы для него новый мир открыли. Это, наверное, самое важное во всей истории.

Как ни странно, неадекватных людей не было, все было как-то по-доброму. Хотя оба раза бывало, что подходили такие скрытно-агрессивные молодые ребята, которые на первый взгляд ничем не отличались от остальных, но, как только инструмент попадал к ним в руки, превращались в карателей. Методично уничтожали перкуссию, рвали бубен и теребили с просьбами сделать погромче, и еще погромче, и еще громче. Был еще смешной момент, когда в самый разгар процесса ко мне подошла девушка с просьбой воспользоваться свободной розеткой, чтобы завить подруге волосы. В итоге я полчаса сидел в компании двух девиц, которые орудовали щипцами для завивки. Перед тем как уйти, они сказали: «Классно у вас тут».

Практически все мелодические паттерны, которые образовались на студиях, мне удалось отразить в треках. Я с самого начала знал, что не буду восстанавливать уличный процесс и делать что-то похожее на импровизационный этнофолк. Мне, наоборот, было интересно сочинить песни, состоящие из заряженных диссонансом кусочков, чтобы потом загрузить их в плеер и слушать как нечто целое. И хотелось, чтобы люди, участвовавшие в студии, также ощущали себя частью целой песни».

«В студию я попал, так как давно знаком с Антоном, — к тому же я очень увлекаюсь музыкой, основанной на семплах, так что мне было страшно интересно. Мои ожидания целиком оправдались, все прошло весело — публика вразнобой играла на гитарах, дудела в дудки и гремела перкуссией. В мои задачи входило делать первичный бит на семплере и иногда играть басовую линию на синтезаторе. Рулил всем этим делом Антон, он записывал наши лупы через Ableton и дирижировал этим импровизированным оркестром.

Люди, которые участвовали в проекте, были самые разные — даже дети и их мамы активно включались, но мне больше всего запомнился парень-битбоксер, с которым мы джемили полчаса на тему всяких дабовых штучек. Но я был только на Outline, на Fields не попал, потому что у группы «Наадя», в которой я играю, был концерт в Петербурге. В любом случае это классный опыт, который мне даже сравнить не с чем. Ну и Антон волшебно все делает, я послушал результат и получил большое удовольствие от того, что отчасти приложил к этому руку».

«Я оказался в студии благодаря Антону Маскелиаде. Мы знакомы давно, когда-то вместе с ним и с Феликсом Миренским, который тоже участвовал в этом мероприятии, играли в группе «Тритон утонул». Задача наша заключалась в том, чтобы на ходу создавать мелодическую и ритмическую основу, — тогда зрители могли бы или просто подыграть, или взять инициативу на себя и повернуть мелодическую и гармоническую линию в другую, иногда очень неожиданную сторону. Нужно было создать такую импровизационно-интерактивную атмосферу, чтобы случайный прохожий смог себя почувствовать полноценным участником процесса, а не просто так, будто он на чужом концерте. Публика на Outline мне понравилась — приятные, интересующиеся окружающим миром люди. Ну и вообще по итогу получился действительно необычный эксперимент».

«Я была в «Музеоне» в первый раз, случайно. Вернувшись из Парижа после 5-летнего перерыва, я сейчас изучаю новую Москву. Пришла. Залезла в фонтан. Искупалась. И, мокрая, увидела ребят, которые играли на лужайке музыку, улыбаясь и шутя. На табличке было написано, что любой желающий может попробовать попеть в микрофон. А я так давно мечтала выступать на сцене. Подошла, взяла в руки микрофон и спросила: «Можно?» Мне ответили, что да! И я стала подпевать в такт, приговаривая французские скороговорки, отрывки из шансона и прочую ерунду, которая бродила тогда в моей голове. Все русские любят французский язык, быстро собралась небольшая кучка людей. Девочка, которая тоже купалась со мной в фонтанах, взяла маракасы и стала аккомпанировать и подпевать. В общем, было дико круто. Даже хлопали.

Я думаю, что очень много таких сумасшедших, как я, кто хотел бы попеть, подурачиться на сцене, — и для них это огромный шанс переступить через свои барьеры. Если бы на улицах, в парках были подобные акции, это бы многим открыло новые двери в жизнь. В тот момент мне очень нужно было попеть — и вот с неба пришла эта возможность. Двумя руками за то, чтобы дать выговориться со сцены тем, кто никогда этого не делал ранее. Я уже начала заниматься вокалом с преподавателем из Нью-Йорка Борисом Буриевым. И он говорит мне, что я могу покорять большие и малые сцены. Льстит. Вот так!»

«О том, что это, оказывается, была целая студия, я узнала, когда мне пришло сообщение от Антона спустя, наверное, неделю после фестиваля. А вот на Fields шли осознанно, потому что у меня ребенок очень любит музыку, и мы стараемся посещать как можно больше концертов. Шли к главной сцене, когда увидели: ну, чудо! Моя первая мысль была: «Это же гениально!» Я даже не поверила своим глазам, что у нас в Москве до такого додумались! Небольшая палатка, стоят несколько столов, а на них много разных музыкальных инструментов. Сначала засомневалась, что их разрешат кому-либо трогать… Но играть разрешали даже детям! Егор увидел это все, глаза загорелись — видели бы его глаза! — он вопросительно посмотрел на меня и рванул к столам. Он никогда не был таким восторженным, как в тот момент, когда в студии взял в руки гитару и спел в микрофон. Поначалу стеснялся, но потом уже было не оттащить. Переиграл на всех инструментах, но больше всего ему понравилась гитара. В общем, в итоге дойти до главной сцены я его еле уговорила. Мы пробыли там минут 15, после чего сын стал просить вернуться обратно. Он впервые не стал слушать музыку, но это и понятно: творить ее самому — это все-таки совершенно другое.

Студия отлично вписалась в фестиваль. Но если откровенно, то Антону и его команде не нужно ждать фестивалей. Для нас сама студия и была фестивалем! Ребятам надо чаще выходить на улицы! Самое главное и, наверное, самое приятное, что в студии возраст стирается. И взрослые, и дети раскрепощены и открыты друг к другу и зрителю. Все улыбаются, получают удовольствие от музыки и дарят это счастье прохожим. В общем, гениальная идея. Жаль, не каждые выходные такое происходит».

«Впервые я услышал и увидел студию на фестивале Outline. Буквально только приехал на фестиваль, шел по основной площади и издалека увидел, что происходит что-то интересное — звучит музыка, люди играют на гитарах, на скрипке, бьют в бубенцы, и все это живьем. Я раньше сам играл на гитаре, поэтому, поняв, что требуется от зрителей, взял инструмент в руки и начал музицировать вместе с остальными. Впечатления непередаваемые — вроде уже и забыл, как играть, но на выходе получается целостная композиция. То, что делает Антон, — это гениально, практически современный Бетховен.

Я играл на гитаре, бил в бубен, бил в барабан (задавал ритм) и зазывал окружающих людей, так как не сразу все подходили —новое непривычно, поэтому приходилось объяснятья посетителем, что это нереально круто и вообще мало где такое можно попробовать. Кто-то стеснялся, но потом понимал, что здесь все любители, и сам начали творить. Кто-то пел, кто-то играл, даже дошло дело до битбокса. И все были счастливы, с улыбками на лице. Вообще, я правда считаю, что это гениальный проект. Ты чувствуешь себя рок-звездой, когда в нем пребываешь. И в фестиваль он отлично вписался.»