Барри Манилоу: всеобщий жупел как голос поколения

В 2006 году Рокдейл, пасторальный пригород Сиднея, по выходным стали наводнять подростки-хулиганы: прямо на улицах они устраивали шумные тусовки и гоняли на автомобилях. Местная полиция долго пыталась бороться с прыткой молодежью посредством штрафов и звонков родителям — но ничего не работало. Тогда пришлось прибегнуть к тяжелой артиллерии: врубать каждый пятничный, субботний и воскресный вечер песни Барри Манилоу по рокдейловским ретрансляторам. Хулиганы исчезли тут же. Правда, взамен сиднейская полиция получила сотни жалоб от жителей пригорода: те требовали немедленно выключить песни Манилоу.

«Мне кажется, что люди помоложе смеются надо мной и думают, что я старый и неклевый», — так в трехлетней давности интервью The Daily Mail Манилоу описал главный стереотип о самом себе. И действительно — Манилоу давно уже превратился в одного из самых ненавидимых людей в поп-музыке. Еще в 1985 году один из героев фильма Джона Хьюза «Клуб «Завтрак», трудный подросток Джон Бендер, спрашивал у директора своей школы: «А Барри Манилоу знает, что вы обчистили его гардероб?» В конце восьмидесятых журнал Rolling Stone писал: «Те, чье имя стало панчлайном, живут в аду. Барри Манилоу живет в аду». Когда баскетболист ЛеБрон Джеймс в начале этого года признался, что часто слушает песню Манилоу «Copacabana», над великим свингменом «Майами Хит» не посмеялся только ленивый.

В одном из эпизодов мультсериала «Family Guy» Питер Гриффин и его друзья узнают о том, что Манилоу приезжает с концертом в их родной город Куахог. Обсуждая эту новость за пивом, они сперва соглашаются с тем, что «Барри Манилоу — отстой», потом начинают вспоминать его редкие хорошие песни, а затем все как один признаются в любви к певцу и бегут покупать билеты на его выступление. Эта сцена — практически микрокосм массового отношения к Барри среднего американского слушателя: вряд ли кто-то сможет признаться в том, что любит Манилоу, но у каждого найдется хотя бы одна его любимая песня. Манилоу начинал с написания радийных рекламных джинглов и песен для театральных постановок — поэтому в семидесятых, когда он, будучи за тридцать, начал сольную карьеру, ему легко было применить самые низовые приемы западной коммерческой музыки. Во-первых, она должна ублажать слух, немного его убаюкивать — и песни Манилоу правда звучат, будто записывали их так, чтобы ненароком не разбудить спящего младенца, невесть как оказавшегося в аппаратной студии. Во-вторых, она должна цеплять — и в музыке Манилоу предельно много моментов, готовых захватить память даже самого циничного слушателя. В-третьих, она должна обходиться без пошлости, быть предельно консервативной — и даже когда Манилоу пел о неудавшемся самоубийстве домохозяйки («Sandra») или о вполне удавшемся убийстве в нью-йоркском ночном клубе («Copacabana»), он звучал так, будто пел о коробке шоколадных конфет. В-четвертых… Ну, в общем, вы поняли.

Несколько лет назад на канале CBS с большим успехом прошла трансляция бенефиса Манилоу — трех часов лучших песен мэтра в исполнении мэтра. В самом начале Манилоу разразился длинной речью, которую завершил шуткой: «Когда-то моя карьера начиналась в офисе CBS — я работал здесь мальчиком на побегушках. Тогда я все время мечтал о собственном бенефисе. И вот пятнадцать лет спустя я здесь». Это был намек на не самые неудачные для Барри девяностые — но, как и в каждой шутке, в этой тоже была доля правды. Манилоу — абсолютный продукт своей эпохи, реликт семидесятых, с уходом из моды белоснежных костюмов в стиле диско и гротескных причесок оставшийся нужным лишь своей армии поклонников. Впрочем, как раз в те времена он был суперзвездой — в 1978 году аж пять (!) его альбомов единовременно присутствовали в топ-50 пластинок Billboard — и совершенно заслуженно. Манилоу отражал дух своего поколения, повзрослевших и обзаведшихся детьми беби-бумеров, с точностью хорошо очищенного туалетного зеркала. Один из главных американских семейных фильмов восьмидесятых, «Поле мечты» с Кевином Костнером, начинался с монтажа, в котором главный герой кратко пересказывал свою биографию: родился в Бруклине, поучился в Беркли, побывал на «Вудстоке», но к середине семидесятых осел с женой на ферме в Айове и стал предельно семейным человеком, — и именно для таких людей пел Манилоу. Его песни — о взрослых отношениях (в «Weekend in New England», например, рассказывалось об адюльтере двух замужних людей — представить, что о таком пела группа Ramones, невозможно), о повседневной жизни в большом городе («New York City Rhythm»), о расставании, которое больше похоже на развод, чем на окончание недолгого романа («Where Do I Go from Here?»). Вкупе с его простой, уютной, беззлобной музыкой, вкупе с его абсолютно классическими эстрадными имиджевыми повадками (неизменное thanks после аплодисментов в начале песни например) она дарила поколению ощущение комфорта и неспешности, столь необходимое вступившим во взрослую жизнь людям после рецессии семидесятых. В 1979 году Америка дружно проголосовала за надежного и консервативного Рейгана, победившего на выборах с огромным отрывом, — и Барри Манилоу был одним из нечаянных архитекторов самосознания рейгановского электората.

Манилоу — далеко не идеальный артист. Большую часть времени он поет как второсортный бродвейский актер, проваливающий двадцатые пробы подряд. Большую часть его несинглового материала можно смело выбросить на помойку. Его многочисленные альбомы кавер-версий (как-то он выпустил четыре пластинки подряд с вот такими названиями: «Лучшие песни пятидесятых», «Лучшие песни шестидесятых», «Лучшие песни семидесятых» и «Лучшие песни восьмидесятых») невозможно слушать. Но иногда и он выдавал вправду великие песни — великие по мелодиям (за которые были ответственны разного рода профессионалы от коммерческой поп-музыки) и великие по своим дотягивающимся до небес аранжировкам (за которые был ответственен сам Манилоу). Как ни крути, «Mandy» — одна из ключевых баллад семидесятых. Как ни послушай, «Could It Be Magic» можно легко представить в исполнении Пола Маккартни — где-нибудь между «Jet» и «Silly Love Songs» в марафонских сет-листах его концертов. «Weekend in New England» начисто убирает большую часть песен Элтона Джона после 1976 года. «I Write the Songs», написанная Брюсом Джонстоном из The Beach Boys, вполне достойна стоять в одном ряду с лучшими вещами Брайана Уилсона (которому она посвящена) последних лет сорока. И так далее — практически любой сборник лучших вещей Манилоу можно оценить если не на десять баллов по десятибалльной шкале, то хотя бы на девять с плюсом. Манилоу, судя по всему, всегда плевать хотел на собственное место в каноне поп-музыки — он, в конце концов, последние годы играет по отелям в Лас-Вегасе, — но, кажется, он и правда недооценен. Манилоу — не панчлайн. Манилоу, хотите вы этого или нет, — голос американского поколения.

В каком-то смысле — такой же, как и The Beatles.