Что такое софисти-поп и как Prefab Sprout стали забытыми гениями

Акустические гитары играют по кругу три-четыре аккорда. Приглушенный бас несмело выдает приджазованные пассажи. Дешевые клавишные растекаются по мелодиям медленно и лениво, будто пролитая на стол чашка горячего шоколада. Приглушенные, иногда еле различимые барабаны слишком торопятся, иногда опережая музыку. Голос — красивый мужской голос, которому может быть и двадцать, и тридцать, и сорок, и пятьдесят, — поет о предметах загадочных и странных: о самом великом воришке бриллиантов на свете, о юности как психоделическом мотоцикле, о растерявшем мастерство старом фокуснике, о списке невозможных вещей, о мечтах и о снах. Настроение — чуть минорное, чуть ноктюрновое, без грусти, без радости, а где-то между. По духу это совершенно дилетантская музыка, но сделана она до парадоксальности профессионально. И сделана так, как сейчас больше никто не делает: она слишком мягка и легка для нынешних времен, она настолько укоренена в своем ретроградстве, что ее уже не упрекнешь в ностальгии. С ней просто почувствовать себя уютно, в ней достаточно легко потеряться.

На обложке альбома «Crimson/Red» значится название группы Prefab Sprout, но за него целиком и полностью ответственен всего один человек. Зовут его Падди (сокращенно от «Патрик») МакАлун, ему пятьдесят шесть, и выглядит он точь-в-точь как тот самый старый фокусник из его собственной песни: длинная седая борода, взъерошенные волосы, белый классический костюм, черные очки. Последние десять лет он редко выходит из собственного дома в Дареме, что неподалеку от Ньюкасла. Он почти ничего не видит: глаза страдают от спонтанно лопающейся сетчатки, к тому же несколько лет назад из них удалили глубоко засевшие катаракты. Он довольно плохо слышит: левое ухо потеряло слух наполовину, в правом звенит так, что по ночам сложно заснуть. Он опирается на трость и двигается очень медленно. МакАлуну сложно петь, сложно играть на инструментах, он может работать над своей музыкой дай бог по полчаса в сутки — но из его невозможно прекрасных песен никогда об этом не узнаешь.

В жизни МакАлуна были и совсем другие времена. С середины восьмидесятых по самое начало девяностых Prefab Sprout представляли из себя полноценную группу, в которой на басу играл его младший брат Марти, а на клавишных — его тогдашняя девушка Венди. Их альбомы обитали где-то рядом с вершинами чартов, клипы показывали и на BBC, и на MTV, а сам МакАлун был настоящей поп-звездой и выглядел соответствующе: с фотографий Prefab Sprout тех лет на нас смотрит записной подтянутый красавец с глубокими глазами и идеально уложенной прической. За обличьем сердцееда скрывался один из тончайших английских поп-сочинителей тех времен, писавший каждую свою песню то как идеальное признание в любви, то как решительное и резкое прощание с ней. У Prefab Sprout примерно двадцатипятилетней давности наберется два десятка вещей на века, предельно аккуратных, волнующе изящных и эталонных с формальной точки зрения песен о чувственности и чувствах.

Prefab Sprout — одна из тех групп, которых принято причислять к труднопереводимому британскому жанру софисти-поп (от слова sophisticated). Возникший на почве ностальгии по элегантному джазу и экспрессивному черному соулу, правивших в Англии шестидесятых, софисти-поп был заведомо самой популярной местной мейнстримовой музыкой уже в Англии восьмидесятых. Каждый из тех, кого к ней ретроспективно причисляли, от Шаде до Simply Red, обладал собственным творческим почерком; всех объединяла разве что любовь к черной музыке двадцатилетней давности, а главное — некая легкость и грация в звуке, взрослая утонченность, та самая sophistication. Даже в наиболее ритмичных своих вариациях-проявлениях (вроде песен группы Пола Уэллера The Style Council «Shout to the Top» и «Walls Come Tumbling Down!» или хита Scritti Politti «Wood Beez (Pray Like Aretha Franklin)») софисти-поп словно старался не обидеть даже младенца, не растревожить ритмом спящую на листе стрекозу, не разозлить ни одну, словом, самую пуританскую домохозяйку. И при всем при том — оказывался достаточно артистичным и сложносочиненным, чтобы быть в фаворе у местных критиков. Поскольку завязан этот жанр был на коллективной британской памяти, дальше страны происхождения он продвинуться так и не смог (за некоторыми исключениями — вроде канадской певицы Баши и датской, страшно популярной в то время на родине группы Gangway), но остался важной страницей в истории массовой культуры Англии, запоздало распознанной как своего рода поколенческий ответ зарождавшемуся тогда инди-движению.

МакАлун со товарищи были точно не самыми известными представителями софисти-попа (оставим это звание Шаде). И, пожалуй, не самыми его артистичными (группа The Blue Nile, записывавшая пронзительные синтезаторные эпосы, их в этом обошла). И, возможно, не самыми умными (марксист, философ и перевоплотившийся в поп-звезду ветеран постпанка Грин Гартсайд из Scritti Politti легко мог обернуть в доступную песню рассказ о Жаке Деррида). И даже не самыми недооцененными (выпустившие один-единственный — но величайший — сингл April Showers из Глазго уж точно дадут им фору в смысле забытости). И, конечно, не самыми лучшими (уже во времена постепенного упадка жанра Пол Уэллер на первой стороне пластинки The Style Council «Confessions of a Pop Group» взял недосягаемую для современников высоту). Зато Prefab Sprout точно были самой странной группой софисти-попа. Недаром первый свой альбом «Swoon» музыканты между собой называли «Sprout Mask Replica» в честь дадаистского шедевра Капитана Бифхарта «Trout Mask Replica» — то была диковинная анаграмма постпанка, Стивена Сондхайма, Steely Dan и южного соула. Их самая популярная песня «King of Rock ‘N’ Roll» имела настолько дебильный припев, что всем показалась шуткой, — хотя на самом деле была грустной медитацией на тему самообмана, спетой от лица выжившего из ума исполнителя одного хита. На пластинке «Jordan: The Comeback» МакАлун вообще слепил необъятный концептуальный эзотерический эпос о смерти, боге, инопланетянах и Элвисе Пресли. Еще в подростковые годы переписывавшийся с Карлхайнцем Штокхаузеном о судьбах музыки, попадавший в детстве за девиантное по меркам родной католической школы поведение на прием к психотерапевту, раздававший направо и налево мегаломанские интервью, в которых объявлял себя чуть ли не лучшим поп-музыкантом планеты, фронтмен Prefab Sprout всегда был склонен к эксцентричности — и эксцентричность в нем в итоге победила здравый смысл.

Обычные биографические заметки о МакАлуне рисуют портрет поп-звезды, сломленной в середине 90-х ужасной болезнью глаз и поэтому потерявшейся во времени, но это немного не так. Даже не будь в жизни Падди поистине трагических эпизодов, он все равно сделался бы записным аутсайдером. В период после «Jordan: The Comeback» и до того как начались проблемы со здоровьем, он принялся в одиночестве у себя дома записывать в промышленных количествах концептуальные оперы о Майкле Джексоне, истории Земли и мюзик-холле, которые отказывался кому-либо показывать и уж тем более выпускать (одна из них — о природе музыки — вышла в 2009-м под названием «Let’s Change the World with Music»). В начале нулевых он провел три года, записывая сольную пластинку «I Trawl the Megahertz», которая не имела ничего общего с Prefab Sprout и, разумеется, полностью провалилась коммерчески. К Prefab Sprout он возвращался редко и нехотя, издав за двадцать лет два альбома, которые звучали очень недоделанно и будто были выпущены только для выполнения контрактных обязательств. Безусловно, сдавшее зрение и приобретенный тиннитус МакАлуна помешали многим его жизненным планам — но есть ощущение, что избавиться от аудитории он на самом деле стремился всегда.

Надо отдать должное — в итоге это у него получилось. «Crimson/Red» заметили разве что старые поклонники Prefab Sprout; в остальном эта пластинка прошла ниже всех радаров. И это очень печально. Не только потому, что это лучший альбом МакАлуна за последние 25 лет. Но и потому, что он выходит в предельно уместный момент. Классический звук софисти-попа в последние годы все больше оказывается востребованным — достаточно вспомнить о группе Rhye или Джесси Уэр, копирующих основные приемы жанра, или о Кинге Круле, голос которого местами поразительно похож как раз на юного Падди МакАлуна, или даже о ветеране канадского инди-рока Дэне Бейхаре из Destroyer, блистательно переосмыслившим софисти-поп на последнем своем альбоме «Kaputt». «Crimson/Red» можно было бы поднять на щит как запись, напоминающую о первоисточниках и о том, откуда в огромном количестве новой музыки взялась искренняя приджазованная нежность, — но этого, конечно, не случится. Мечта Падди МакАлуна о том, чтобы превратиться в странного бородатого человека, сочиняющего песни для самого себя, наконец сбылась. Или, как поет он сам все в той же «The Old Magician»: «Старый волшебник выходит на сцену,/Его фокусы за эти годы не стали лучше./Посмотрите на его потрепанную шляпу и старые перчатки./О, этот усталый клоун, которого никто не любит».