«Если Бог — диджей, то он, похоже, спятил»

• — Мы сейчас с вами говорим по телефону, а не по скайпу, и это очень хорошо вписывается в ваш образ. Я бы даже предположил, что телефон у вас с кнопками, а не с тачскрином.

— Ну, у меня есть мобильник с тачскрином, но сейчас я говорю с вами из дома, и да, тут у меня кнопочный телефон.

• — Я это к тому, что у вас репутация человека, который не жалует цифровые технологии. Вы же вообще не пользуетесь компьютером ни на сцене, ни в студии, так?

— Нет, не пользуюсь. В основном я работаю с аналоговыми синтезаторами. У меня есть кое-какие цифровые инструменты, например семплеры, но при этом 95% семплов, которые я использую, — это звуки моих аналоговых синтезаторов. Еще я много работаю с чисто акустическими звуками.

• — А что вас так смущает в цифре? Я имею в виду, это что-то принципиальное — или, может, вопрос удобства?

— Мне никогда не нравилось работать с музыкой на экране. Я не хочу, чтобы она как-то визуализировалась в интерфейсе программы, была как-то связана с ним. Ну а главная причина, по которой я использую аналоговые инструменты и акустические звуки, в том, что они мне просто нравятся. Они органичнее и глубже. Звуки, сгенерированные на компьютере, по-моему, часто напоминают пластмассу.

• — Вас, кстати, интересует вопрос природы звука? Просто названия ваших альбомов — «Black Telephone of Matter», «Magnetite», «Ydin» (фин. «Ядро». — Прим. ред.) — наталкивают на мысль, что физика вам интересна.

— Да, мне интересна наука, это один из источников вдохновения. Космология, электричество, исследования мельчайших частиц, теория струн, нейробиология, механизмы работы мозга — эти вопросы вызывают у меня чувства, которые я пытаюсь выразить в музыке.

• — А вопрос воздействия звука на человека вас не занимает? 

— Конечно, занимает, но сам я экспериментов в этой области не ставил.

• — Ну как сказать, вы все-таки больше двадцати лет подвергаете свое тело воздействию громких звуков и низких частот.

— А, ну в каком-то смысле да, никогда не думал об этом вот так. Впрочем, никаких явных эффектов я не наблюдаю.

• — Ладно. Я вот еще о чем хотел спросить: почему ваш готовящийся к выходу альбом с Арне Дефорсом называется «Hephaestus»?

— Гефест был богом металлов и огня — нам показалось, что к музыке это подходит.

• — А я подумал, что вы вообще, должно быть, симпатизируете Гефесту: ну знаете, молоты-наковальни. Потом, он молнии для Зевса делал — опять же электричество. Да и самому Гефесту бы альбом вроде вашего недавнего «Kilo» наверняка понравился бы.

— Да, я уверен, он его постоянно слушает в подземном мире.

• — Знаете, «God is a DJ» — это страшная глупость, конечно, но раз уж я пристал к вам с греческими богами: вы чувствуете какую-то власть над слушателями, когда поливаете их громом на концертах?

— Нет, никогда ничего подобного не ощущал. В музыке я пытаюсь выразить себя и свои чувства — это главное, что в ней должно быть. Да, кстати, если Бог — это диджей, то он, похоже, спятил. Посмотрите, что в мире сегодня происходит, — он точно сошел с ума.

• — А как вы думаете, зачем люди приходят на ваши концерты? Зачем им этот, в общем-то, брутальный опыт?

— Трудно сказать. Каждый воспринимает музыку по-своему, и я сталкивался с самыми разными реакциями. И по-моему, это хорошо. Вообще, очень важно, чтобы музыка в принципе как-то отзывалась в слушателях, пусть и негативно, хуже всего — это отсутствие реакции. Если ее нет, значит, это не музыка, а пустышка — и в ней нет никакого смысла. И лично у меня музыка, которая играет в большей части техно-клубов, никакой реакции не вызывает. Она со мной ничего не делает, ничего во мне не пробуждает, разве что раздражение.

• — Но есть же музыка, которая вас трогает?

— Конечно, я много всего слушаю. Много так называемой классики, много музыки современных композиторов, много хеви-метала, грайндкора и думкора. Мне нравится традиционная музыка Азии и Африки. Мне нравится старый блюз, записи, сделанные в период с 1920-х до начала 1060-х, — по большей части это прекрасная музыка. И так далее, в общем, много всего.

• — Насчет вашего выступления в Москве: на афише стоит ваше имя, а не буква Ø (под этим псевдонимом Вайнио обычно выпускает свои сольные записи. — Прим. ред.) — это что-то говорит о том, что вы будете играть?

— Да, говорит. На концертах я не играю музыку с альбомов Ø, потому что вживую было бы сложно исполнить ее так, как я хотел бы. Мне понадобилось бы гораздо больше инструментов, совсем другой сетап и так далее и так далее. Когда я играю под своим собственным именем, то это обычно что-то шумное с тяжелым битом. Думаю, в Москве это будет что-то напоминающее мой прошлогодний альбом «Kilo». Но, может быть, и что-то более абстрактное и близкое к дроуну, меньше ритмов, больше текстур — как на тех записях, что я выпускаю на Touch.