Костюмер, архитектор, программист и другие: на кого учились музыканты

Noize МС

Один из самых незаурядных российских рэперов, учился информатике в РГГУ

«РГГУ показался мне оптимальным вариантом в плане соотношения престижности и конкурса. Меня с детства интересовали компьютеры, лет в 9 я освоил бейсик и увлеченно писал всякие программы для ZX Spectrum, пытался сделать собственную игру, но из-за сверхмаленькой оперативной памяти (48 Кб) графика дико тормозила, и добиться нормальной анимации никак не получалось. Жили мы бедно, и на современный (для середины 90-х) компьютер денег не было, а я мечтал хотя бы о 286-м (первый «Пентиум» казался вообще каким-то космическим кораблем). Мышью я научился худо-бедно пользоваться только к старшим классам, когда уже переехал в Белгород из Смоленской области, благодаря походам к одноклассникам, у которых были нормальные компы. К моменту окончания школы я уже довольно долгое время серьезно занимался музыкой и активно использовал компьютер (тоже чужой, соответственно) для сочинения и записи песен; в общем, мне казалось, что если уж не музыка, то информатика! Я закончил школу с золотой медалью и весь первый семестр был на тотально «ботаническом»: ничего не пропускал, строчил конспекты, искренне вникал во все подробности. Но потом общажный панк-рок и студенческая романтика возобладали над ломоносовскими мотивами — тенденция наметилась уже во второй половине учебного года, и к следующему курсу я полностью сосредоточился на музыке и угаре. Что касается предметов, мне нравилось изучать C++, например. Но читать фристайлы под гитару в коридоре, сидя в луже пива на линолеуме, если честно, было еще интереснее. К сессии каждый раз приходилось подсобраться и за две недели усвоить все упущенное за полгода, но я никогда не пытался (да и возможности такой не было) решать свои проблемы коррупционными методами. Преподавателям огромное спасибо всем без исключения — я был невероятным раздолбаем, мне ли теперь припоминать плохое? Общага, студенческая среда меня не отвлекала от занятий музыкой, наоборот, она мне скорее помогла. Наша группа зародилась на 6-м этаже общежития РГГУ, первые репетиции и даже концерты проходили там же. Я в итоге честно закончил вуз. К моменту защиты диплома у меня уже был контракт с Universal Music Russia, клип на «Песню для радио» активно крутили по «Муз-ТВ», начинались первые гастроли, так что жалеть было совершенно не о чем. Помню, как во время летней сессии после четвертого курса я колесил со «Сникерс-Урбанией» в качестве ведущего и судьи «урбанийских» фристайл-баттлов, получал по 200 долларов за выезд и мнил себя дико крутым по этому поводу — «The world is mine», так сказать. Ехали мы с Аней, моей тогда еще будущей женой, на поезде в Белгород, и я сказал, что сессию эту сдавать не буду, мол, надоело унижаться перед преподами, я, дескать, рок-звезда — идите на. Я ожидал, что она станет со мной спорить, переубеждать. А она поступила очень мудро — сказала, чтоб я поступил так, как считаю нужным. Я расслабился, осознал, что терять нечего, и спокойно все сдал. Еще и с лучшими баллами за последние года три. Такая она у меня замечательная, моя девочка. Тоже эргэгэушница, кстати».

Дима Мидборн

Учился на переводчика, сейчас играет в On-The-Go, до этого в Glintshake и Tesla Boy

«Я поступил в Московский открытый социальный университет (сейчас уже Академия), когда не прошел по баллам в Мориса Тореза. Преподаватели частично были оттуда же, частично из РГГУ, частично из МГУ, что, наверное, круто. Поступил я на переводческий факультет. После школы я вообще слабо себе представлял, чем хочу заниматься, и переводы казались мне, пожалуй, наименьшим из всех зол, к тому же я очень любил и люблю английский язык. Мне вполне нравилось учиться, но к середине пятилетки я полностью разочаровался в профессии и занимался письменными переводами дома в стол и довольствовался редкими фрилансами, в университете меня держала компания однокурсников, которая в целом была вполне себе дружная, хотя по итогу близкими друзьями мы остались только с одним из них, и, конечно, мне не хотелось разочаровывать родителей. Примерно к концу первого курса я уже играл в группе и в долгосрочной перспективе видел какое-то смутное будущее музыканта по совместительству, когда после работы я иду на реп. базу и играю концерты раз пять в год. Из-за практически полного отсутствия интереса к учебному процессу университет я закончил без особых успехов, где-то у родителей лежит диплом, в котором написано, что защитился я на 4, что, в общем-то, равносильно трояку, если не хуже. После выпускного я пошел работать в одну вполне себе известную компанию, где был редактором новостей и очень плохим менеджером по рекламе (должен отметить, что чуть меньше чем за год работы там я научился всяким действительно полезным штукам гораздо больше, чем в университете), тогда я уже стал задумываться о том, что действительно хочу играть постоянно, все свободное от работы время уделялось музыке. Ну и тут следует моя легенда, хоть случай и произошел взаправду. Однажды после работы и после репетиции я с басом на плече пошел в паб (кажется, это был тот, что в Никитском переулке, не помню, как называется) выпить с другом и какими-то его корешами, которых я не знал. Был там в компании один хрен, которого ни я, ни мои друзья больше вообще никогда не видели. Вот он-то у меня тогда и спросил, что это я пришел с чехлом для баса в пивную и не музыкант ли я. Я сказал, что, конечно, музыкант, и он спросил, где работаю, ну, и я ответил, что в офисе, на что получил в ответ: «Ну, какой же ты тогда музыкант». Там, кстати, был еще один чувак, он нерелевантен, но он был очень похож на Кристиана Слейтера. Мы грустно посмеялись над тем, что музыкант — это не работа, а на следующий день я принял решение: попросил в курилке аудиенции у босса и сказал, что хочу уйти и, так сказать, полностью посвятить себя игре. Начальство, кажется, действительно вздохнуло с облегчением и отпустило меня от греха подальше».

Юрий Макарычев

Учился на строителя и переводчика, играет On-The-Go

«В школьные годы я даже и не помышлял о музыке — в основном спортом занимался. Все складывалось так, что мне было все равно, куда идти. Из простой логики — у отца с дедом свой небольшой строительный бизнес, решаем с родителями, что иду на архитектурно-строительный. Школу заканчивал с медалью, поэтому с поступлением на бюджет в родном городе было довольно просто. Но еще до конца школы уходят из жизни сначала дед, а потом отец. Находясь в некоторой прострации, учусь год на строительном, постепенно понимая, что оказался не в своей стихии, да еще теперь и без плана на будущее. Тут же, на стройке, успеваю познакомиться с Женей Меркушевым (клавишник On-The-Go, благодаря которому я в музыке и оказался в итоге). К концу первого курса я беру академ, чтобы решить, куда же все-таки идти учиться. Чудом не ухожу в армию, попадаю летом поработать карикатуристом в местной газете, там меня отговаривают идти на журфак в Тольятти, а именно журналистика почему-то тогда казалась мне наиболее привлекательной. В итоге по совету случайных новых авторитетов на месте моей первой в жизни работы решаю идти на иностранный язык. При этом поступаю учиться на переводчика, но на специальность не аккредитовывают на протяжении первого курса, как обещали. В результате учусь на преподавателя английского и французского языков в Тольяттинском государственном университете. Параллельно с этим я впервые пробую себя в музыке, а точнее в пении. На первом-втором курсе случилась первая и единственная русскоязычная группа, в которой я пел. Это была нью-метал группа Жени Меркушева, в которой он писал музыку и тексты песен. Так я и попал в местную музыкальную тусовку. Учиться было легко, как, собственно, и в школе, но в универе в первую очередь благодаря тому, что из группы в двадцать с лишним человек я был единственным представителем мужского пола. Пользуясь случаем, передаю привет и благодарность одногруппницам, которые на протяжении пяти лет прикрывали и выручали начинающего разгильдяя-музыканта. И хорошо помогали — закончил я с красным дипломом. Самым интересным курсом была американская литература, которую вел случайно оказавшийся в наших краях американец, друг ректора. Он учил читать между строк на чужом языке. Было понятно, что он человек непростой судьбы, постоянно критиковал Буша, несмотря на свой явный техасский акцент. Зачатки любви и интереса к французскому языку были во мне убиты преподавателем, который больше любил общаться с группой на отвлеченные темы, причем на русском. После того как я получил диплом, французский так и не пригодился. Интересным опытом была учительская практика в школе на последнем курсе, я преподавал в старших классах. Впервые почувствовал, что можно не только стараться чему-то научить, но и быть ролевой моделью. В музыке английский пришелся очень кстати — за тексты песен мне не стыдно. Ну и по специальности успел поработать: и переводчиком в IT-компании, и репетитором. Но вот в школе так и не довелось. Музыкой серьезно заниматься я решил уже после университета. У моего брата Максима (вокалиста On-The-Go) с высшим образованием вообще не сложилось; профессия сама рано ворвалась, и все постигалось на практике. Последние пару лет в школе он и так постоянно отпрашивался и прогуливал из-за постоянных гастролей с On-The-Go. А после школы сразу же переехал вместе со всей командой в Москву, и там уже совсем, как говорится, понеслась. По его словам он бы и рад получить высшее образование, но, если брать музыку и композиторство, в России получать подобное образование ему и идти никуда не хочется. Да и времени у него на это нет».

Олег Легкий

Учился в техническом университете и музыкальном колледже, не закончил, но все равно стал звездой «ВКонтакте»

«Сначала я поступил в политех. Это Хабаровский технический университет. Поступил за компанию с другом. А друг выбрал этот универ, потому что он был близко к дому. Я набрал то ли 3, то ли 4 баллла из максимальных 40 на вступительных экзаменах,  но на платной основе брали всех. Первый месяц я пытался учиться, но так как плохо учился в школе, ничего не получилось. Любимых или не любимых предметов у меня не было — все сливалось в одну кашу. Меня с другом не выгоняли, потому что мы принимали участие в студенческих веснах — играли рок. Группа называлась «Мраморный морж». В ней играл и Жиган (Женя Горбунов, участник групп Stoned Boys, Glintshake, NRKTK. — Прим. ред.). На физкультуру в универе я никогда не ходил, но учительница, которая была очень похожа на Земфиру, ставила нам оценки просто так. Полтора курса я там числился и забрал документы — не мое. Потом я решил пойти учиться в колледж искусств на классического гитариста. Доучился на троечки до второго с половиной курса и уехал с друзьями в Москву на поезде, чтоб как-то закончить историю с «Мраморным моржом» — вдруг бы знаменитыми стали. Не стали. В итоге, провеселившись в Москве 5 лет веселым официантом во «Фрайдисе», я вернулся в Хабаровск. Никакого законченного образования, кроме школы, у меня нет. Работал я разнорабочим. «Олеглегкийрыбыамура» период не делает из меня музыканта и человека, занимающегося музыкой. О том, что я не музыкант, я не жалею. Но тут я недавно узнал, что мои песни знает Нюша! Я очень ее люблю и очень этому рад! Пытался узнать ее почту или телефон, чтоб хоть смайлик лично от нее получить, но пока не нашел».

Олег Нестеров

Учился на передатчика дискретной информации, возглавил группу «Мегаполис»

«Я закончил Московский электротехнический институт связи. Сейчас он как-то по-другому называется. Я учился на факультете автоматической электросвязи, но специальность у меня была модная — передача дискретной информации, то есть то, из чего состоит сейчас наша повседневная жизнь: цифровая связь, цифровые потоки и так далее. Я поступил в 1978 году, и тогда это была абсолютная диковина. Мне кажется, что даже люди, читавшие лекции сами, не верили в то, что эра цифровой связи когда-либо наступит. Выбрал я институт исключительно по степени удаленности от дома, это самый близкий ко мне институт, и чтобы, конечно, не ходить в армию. Я уже тогда активно занимался музыкой, и, кроме гитары, в моей жизни ничего не было. Тем не менее в институте были предметы и преподаватели, которые меня увлекали. «Теория вероятности» была одной из моих любимых дисциплин, поэтому сейчас я с большим удовольствием читаю Нассима Талеба, некоторое время назад читал его «Черного лебедя» — о случайных процессах с маленькой вероятностью, которые в корне меняют нашу жизнь. Еще математическое моделирование мне очень нравилось. Все остальное страшно не нравилось. Все эти проводники, полупроводники, электрические цепи. Не нравилась физика… Вот математический анализ мне нравился, но потом появились красивые девушки, и матанализ сошел на нет. Предмет, который меня интересовал, «теорию нелинейных электрических цепей», нам, если не ошибаюсь, преподавал профессор Цветков. Он был страшно похож на Александра Кайдановского из фильма «Сталкер». Было полное впечатление, что он сейчас достанет гайки и начнет кидать их перед собой. Это был мой любимый преподаватель. Надо сказать, что высшее образование почти сразу показало мне, для чего оно нужно. К середине второго года, завершая курс математического анализа, я прочитал в конце учебника заметку авторов: «То, о чем мы писали, — это вообще-то детский сад, а вот если заглянуть за горизонт, то там можно говорить об искристости чисел». Именно из-за этих искристых чисел я понял, какой я дурак. Я понял, что мир велик, он никогда не будет до конца мною понят, что процессы, проходящие в нем, мне неподвластны, и я ощутил себя такой маленькой путешествующей корпускулой и успокоился на всю жизнь. В хорошем смысле успокоился. Я понял, какое я на самом деле ничтожество, — есть вещи, которые мне даны и которые мне не даны. Говоря языком эзотериков, я прошел первичный процесс инициации, благодаря матанализу. В общем, это самое главное, что дала мне высшая школа. Плюс еще системный подход, алгоритмы, программы, ну и умение организовывать информационные потоки, когда учебник можно за ночь уместить на одну маленькую шпаргалку, чтобы проскочить экзамен. Вот для чего мне понадобился мой институт — чтобы ощутить свою ничтожность. Кстати, я пять лет проработал по профессии. Был такой момент, когда мне дали одно импортное устройство, его только вводили в использование тогда; там было серьезное эмбарго на поставку вычислительного оборудования от Америки, а международная телефонная станция была единственной в стране, и я был тогда среди обслуживающего персонала. Продали нам это новое устройство югославы — у югославов мы в обход санкций могли его купить, а у американцев не могли. Югославы хитро поставили его нам с простейшим юзерским описанием, безо всяких подробных схем в надежде, что обслуживать будут они. Ну, естественно, обслуживать было дано нам, и вот было одно важное устройство, которое хандрило пару лет, и никто не мог к нему подступиться. И мне как новоприбывшему дали такое дембельское задание: «Ну-ка, разберись». И в течение месяца — это был месяц без гитары, я не писал песен и не думал об ансамбле — я ездил на метро со схемами и описаниями и разгадывал такой великий детектив; более захватывающего детектива в моей жизни не было. В конце концов я нашел эту блуждающую проблему, победил и на этом успокоился, гитара вернулась в мою жизнь. Я очень красиво уходил в музыку, это случилось 8.08.88; и кадровичка, когда выписывала все эти восьмерки бесконечности, задумчиво посмотрела на меня и пожелала мне доброго пути».

Максим Кульша

Учился на инженерно-экономическом факультете, участник групп The Blackmail и Super Besse

«Заниматься музыкой я начал еще с 8 лет — ходил в музыкальную школу по классу фортепиано, попутно изучая музыкальную историю и литературу, сольфеджио, композицию, пение в хоре и прочее. В младшем возрасте мне очень нравилась классическая музыка и церковные песнопения, я ходил еще и в церковную школу. Подумывал стать священником или дирижером большого оркестра. Но уже ближе к юношеству все сошло на нет. Перед поступлением в университет я бросил музыкальную школу — решил, что не хочу поступать в консерваторию. В итоге я пошел в Белорусский государственный университет информатики и радиоэлектроники на инженерно-экономический факультет. Не знаю, почему выбрал именно его. Просто подходило по проходным баллам, и университет, в принципе, хороший. В тот момент я понимал, что классической музыкой заниматься точно не хочется, тем более профессионально. Любимыми предметами в вузе были философия и физика — тут высокий уровень преподавателей и интерес к предмету совпали. В остальных случаях — либо преподаватели были неинтересны, либо предмет, который ничего не давал. Но долго без музыки я не протянул, и уже под конец первого курса, увлекшись волной постпанка начала 2000-х, мы с друзьями собрали группу The Blackmail. В итоге, совмещая репетиции, концерты и учебу, университет я окончил. Не скажу чтобы музыка мешала учебе, или наоборот, — все происходит, как будто идет жизнь двух непересекающихся людей. После университета схема совмещения продолжилась — с басистом The Blackmail и нашим другом Пашей Михалком мы собрали группу Super Besse. Теперь я работаю почти по специальности плюс сочиняю музыку и играю концерты. Соскучиться времени точно нет».

Jekka

Училась на дизайнера-архитектора, сочиняет эклектичный электропоп

«Я училась в Московском архитектурном институте (Государственная академия) на кафедре дизайна архитектурной среды. Поступила я туда только потому, что моя мама очень хотела, чтобы я стала архитектором, поскольку в ее видении это очень достойная и хорошо оплачиваемая профессия. До поступления я даже в художку не ходила и вообще не рисовала, но за год с репетиторами по всем предметам меня натаскали так, что с первого раза я поступила на платное (мне там двух баллов, кажется, не хватило до бюджетного места), хотя многие по три раза поступают. Так получилось, что меня распределили на кафедру дизайна архитектурной среды, которая на тот момент была новой. Она не очень котировалась, и все всегда хотели на ЖОС (жилье), пром (промышленные) или градо (города). Мне было все равно, и я осталась там, куда меня распределили. Наше обучение ничем не отличалось от других кафедр, и, честно говоря, у нас были вполне толковые преподаватели, и мы даже более обдуманно подходили к разработке тех или иных проектов, поскольку учитывали среду и другие факторы влияния. Учиться там было интересно — ты все время имеешь дело с визуальными образами, работаешь с формой и делаешь что-то руками, но было очень тяжело: постоянные бессонные ночи, куча таких второстепенных предметов как социология и философия (хотя тут был очень классный преподаватель, к которому все всегда ходили). Но все это, конечно, никакого отношения к музыке не имело, я-то вообще хотела поступать в Гнесинку, но не могла, так как у меня не было музыкального образования. После четвертого курса я решила уйти из института, получила бакалавра и решила больше не тратить время на закостенелое обучение в организации, где средний возраст преподавателей 75 лет, и пошла работать в небольшое бюро, делала там 3D-рендеринг всяких коттеджей. Так что я успела поработать архитектором и понять, что это совсем не мое, и я не жалею о своем выборе в пользу музыки. Я вообще немало и других профессий попробовала, но музыка всегда оставалась — так что, значит, не зря. Не думаю, что образование архитектора как-то помогло мне в музыке, но, конечно, за четыре года принципы отношения к форме, текстуре, фактуре, пропорциям все равно как-то себя проявляют, ведь это все часть и городской среды, которая, естественно, влияет на то, что ты делаешь. Кстати, если говорить о музыке, то я помню, что первокурсникам на предмете «рисунок» всегда показывали зарисовки Андрея Макаревича, который тоже там учился, но бросил. Я тогда удивлялась, почему это его произведения ставят в пример — у него был не самый хороший штрих».

Поко Кокс

Учился на дизайнера костюмов, играл в Tesla Boy, сейчас выступает сольно

«Я окончил школу в 17 лет и, поскольку хорошо рисовал и немного разбирался в фотошопе, видел для себя перспективы в области графического дизайна. Поэтому я хотел было поступать в Институт современного искусства, о котором слышал много хорошего от друзей, уже учившихся там на подготовительных курсах. У меня такой возможности не было, и я решил попробовать сдать экзамены без подготовки. Экзамены я завалил и тогда объявил родителям, что, поскольку по возрасту у меня до армии еще есть запасной год, я бы хотел обдумать свое решение, а сейчас пойти работать. Следующий год я работал у родителей в полиграфии. Работа представилась весьма медитативной, и большую часть времени я думал о том, в чем бы я хотел выступать, а в свободное от работы времени писал музыку. Так я пришел к тому, что неплохо было бы прокачаться относительно дизайна одежды. И в дальнейшем мочь объяснить и произвести то, что мне представлялось в голове. Следующим летом 2005-го я поступил в Московский художественно-промышленный институт (МХПИ) на факультет «Дизайн костюма». Поначалу было дико интересно и в основном меня увлекали технические дисциплины: «конструирование», «технология», потому как на этих предметах в основном помогали воплотить задуманное. Также довольно полезными для общего развития явились скульптура, рисунок и живопись, но в большинстве своем все художественные дисциплины велись посредственным образом, было что-то полезное, но в основном предметы преподавались людьми, оторванными от индустрии и ничего в этом не смыслящими. На первом курсе была очень хорошая преподавательница по орнаменту и композиции. Она говорила, что одним из ее учеников был Денис Симачев. Хотя это и неподтвержденная информация. Но у нее было чему поучится, а вот дальше становилось все скучнее и скучнее. Например, такой важный, на мой взгляд, предмет как «история костюма» вообще практически отсутствовал и был представлен в очень необязательном формате и преподавался постоянно менявшимися аспирантами. За четыре курса я могу насчитать меньше десяти, а то и пяти пар по истории костюма. Помимо института я выступал с группой Aerobika, играл диджей-сеты, активно посещал разные московские вечеринки и заводил друзей. Когда-то в 2008-м мы развалили группу, и я остался с кучей набросков для новых песен, но пока не знал, что с ними делать. На четвертом курсе учеба совсем растеряла свой авторитет и казалась совсем неважным занятием. В метаниях между сдачей долгов и музыкой и то, и другое теряло в качестве. Так стало ясно, что пора начать серьезно заниматься чем-то одним. Было страшно, и на обдумывание решения ушло какое-то количество времени, но музыка все равное оказалась более важным и настоящим для меня занятием. Что-то, от чего я не мог отказаться вне всяких сомнений. В Новый год с 2008-го на 2009-й мы с Тарасом 3000 отыграли совместную лайв-программу в «Солянке» на вечеринке «Triller». А вместо подготовки к зимней сессии я написал трек «Culture War», который впоследствии весьма себя оправдал. Потом, не дожидаясь второго семестра четвертого курса, я пригласил Папу Кокса прогуляться, чтобы попросить его больше не платить за учебу и рассказать о своем решении — раз и навсегда серьезно заняться музыкой. Я также озвучил свое решение Маме Кокс, что, естественно, не было принято с большой легкостью. Но я был уверен, что оно того стоит. И с тех пор никогда об этом не жалел. Следом я написал саундтрек для спецпроекта Look At Me и Casio — компьютерной онлайн-игры Сabots про танцующих роботов — и таким образом заработал на ноутбук. Следующей осенью, навещая своих одногруппниц на посвящении в студенты в клубе Famous, я зашел и услышал свой же трек «Culture War», который тогда поставил Anton Em. Это стало приятным завершением моих отношений с институтом. В общем-то, и о том времени, которое я там провел, я также не жалею, но считаю, что можно было бы провести это время лучше».