Кьяри Памю Памю: почему 21-летняя японка завоюет мир

Объяснить читателю, кто такая Кьяри Памю Памю, проще всего через перечисление анкетных данных: настоящее имя — Кирико Такэмура, 21 год, Токио; модель, певица, блогер; ну да, комсомолка, спортсменка и просто красавица. Впрочем, еще один титул Памю Памю наглядно объясняет ее отличие от всех остальных джей-поп-певиц: посол кавая от квартала Харадзюку.

Несмотря на то что многим иностранным журналистам приходится дополнительно уточнять, что у слова «кавай» нет точного перевода, для тех, чье счастливое детство пришлось на первые показы «Сейлор Мун» и «Покемона», он все-таки есть: что-то вроде «крайней степени милости». Харадзюку — это центр модного Токио, где все показывают, кто во что горазд, где придумываются все новые стили, чаще всего остающиеся в пределах Японии. Кьяри — это средоточие двух особенностей японской жизни: она мила, и она та еще модница, но дело в том, что все у нее доводится до крайностей, до высшей точки. Кьяри — это ходячая гипербола, буйство красок и звуков, напоминающее о безумном сонном параде из аниме «Паприка»; кажется неслучайным, что сама певица устраивает на сцене, по ее словам, настоящий парк развлечений, погружает зрителя в состояние сна, лишает нас понимания того, что реально, а что нет.

Ее музыка, конечно, совсем нереальна — и отличается от всего прочего современного джей-попа. Девушки из Харадзюку поют детскими голосами, практически как популярные пару лет назад вокалоиды; их мелодии словно пришли из мира игрушек — особенно хорошо это заметно на первых альбомах Кьяри. Главное первое впечатление от ее песен — это замешательство, осознание того, что все вертится и останавливаться не собирается. Они спеты будто бы куклой, обитающей в победившем пластмассовом мире, — и показывают, что в своей искусственности могут быть занятнее, привлекательнее и живее многих прочих. Это даже не доминирующий над слушателем поп — это его апофеоз: опытным путем проверено, что европейцы, впервые услышав Кьяри на танцполе, ведут себя примерно как Симпсоны, увидевшие «Гандама» — то есть практически катаются по полу, дергаясь в странном танце.

При этом ясно, что именно на нас и рассчитана музыка Кьяри — это не джей-поп, а его адаптированная для западного слушателя версия, и тут есть одно «но»: пожалуй, впервые в такой ситуации музыка не приглаживается, а, наоборот, доводится до абсолютного предела, такого, который превозносится над любыми стереотипами о японской музыке. Это не просто патока, это нечто гораздо большее — не зря стиль Кьяри называют «отравляющий кавай», его слишком много, из-за чего ее альбомы сложно прослушать от начала до конца: случается попросту передозировка умилением. Ее песни не всегда посвящены чему-то веселому: хоть здесь и есть тексты про то, что певица хочет быть милой, но слишком много ест, случаются и другие — про потери и невзгоды, а также грусть. Иногда в ее мире все идеально, слишком хорошо, но так происходит не всегда. И тут проявляется вторая сторона Кьяри, более всего заметная в ее клипах и прочем визуальном.

Она совмещает умиление со страхом: в ее самом популярном на данный момент клипе «Ponponpon» изо рта у нее вываливается стая летучих мышей и искусственные глаза, вокруг летают черепа и скелеты — и все это в декорациях кислотной расцветки и модных нарядах. В последнем, «Kira Kira Killer», посвященном супергерою, который спасет всех, ее убивает стрела купидона, после чего призрак попадает в предельно психоделический мир, который практически невозможно описать; да, это тот случай, когда лучше один раз увидеть. После кавая в интервью ее обязательно спрашивают о хоррорах и том, что ее пугает, на обложке ее первого EP она изображена с так называемым взорванным макияжем, где вместо челюсти у нее практически звериный оскал. Именно в этом сочетании несочетаемого и кроется секрет ее успеха — не только доведение до крайностей, но и привнесение того, чего ты совсем не ждал; смерть и красота здесь ходят рука об руку.

Однако Кьяри — это все-таки кукла колдуна: за звук у нее бессменно отвечает Ясутака Наката, также работающий с невероятно популярными в Японии группами Capsule и Perfume. Да, ее тексты написаны совсем другими людьми, и иногда она заявляет в интервью что-то вроде: «Пожалуй, мне надо написать пару строчек для моего продюсера». Да, она играет роль — но это вообще то ли девочка, а то ли видение, и если бы ее не существовало, то ее просто стоило бы выдумать (и здесь стоит бить себя по рукам, чтобы не сравнить ненароком певицу с Ланой Дель Рей, оказавшейся в похожей ситуации). Конечно, это история просчитанная, но сделанная очень хорошо — возможно, потому, что изначально предполагает некую искренность по отношению к слушателю. Довольно интересно, что она ориентируется на западных звезд — и в числе своих любимиц упоминает Гвен Стефани, Леди Гагу и Кэти Перри, но, переламывая их под себя, в чем-то Кьяри их даже и превосходит.

На следующей неделе ее новый альбом «Pika Pika Fantajin» выйдет в США — и по сравнению с предыдущим «Nanda Collection» это музыка еще более сумасбродная и позволяющая себе черт знает что. Если посмотреть на популярных экспортных исполнителей в современном попе — например, Омара Сулеймана или Сая — то мы увидим, что безумие и инаковость в музыке нынешнего момента более чем вознаграждаются. Тем интересней, как будет звучать ее следующий альбом, над которым работа только началась — уже известно, что один из треков ей пишет британец Софи с его изворотливой электроникой, а в списке вещей, к которым Кьяри собирается присмотреться внимательней (таковой она недавно выложила в твиттере), есть певица Grimes. Это определенно расчет на западную аудиторию. Если применять старую аналогию, использованную когда-то «Афишей» в отношении певицы Максим, Кьяри — это Пикачу, который скоро завоюет — нет, не одну шестую часть суши, а много, много большую ее часть.

Одним словом — мама, что мы будем делать, когда она двинет собой.