Modeselektor: «Йорк как ребенок — всегда радуется музыке, которая ему нравится»

• — Что вы используете при записи музыки? Я слышала, какой-то особенный софт.

— В студии мы используем Logic, так что нет на самом деле ничего особенного. Но вот мы сейчас для проекта Moderat записываем альбом, используем на нем модульные синтезаторы, которые сделали сами.

• — Mode Selector — так называется функция на Space Echo (Roland RE-201, ленточный дилей. — Прим. ред.). Отсюда взялось название?

— Да, Space Echo — это коробка эффектов, и там есть такая функция Mode Selector, все верно. Но мы немного изменили написание: стали писать в одно слово и вместо буквы C вставили K — на немецкий манер.

• — Вы делали ремикс для Трентемеллера, который называется «Last Remix Ever». Означает ли это, что вы больше не будете делать ремиксов?

— Если честно, мы после этого ремикса делали еще один — на песню Тома Йорка, так что немного соврали. Просто в создании ремикса всегда есть проблема — ты работаешь не со своим, а с чужим материалом, эту энергию лучше бы направить для создания своей собственной музыки.

• — Кстати, о Томе Йорке. Он все время говорит, какую вы классную музыку играете. Не устали ли вы от этого? Ведь когда тебя слишком много хвалят, тоже становится неловко.

— Том просто очень увлечен музыкой, ему нравится все время новую музыку узнавать. Он как ребенок — всегда так радуется и восторгается, когда слышит то, что нравится. Так что нас его частые упоминания не раздражают, это, наоборот, очень мило.

• — У вас была совместная работа с Bonaparte. Почему вы выбрали именно  его — ведь у него совсем другое жанровое направление?

— Тоби Бонапарта я знаю уже очень-очень давно. Да, Тоби — это панк-тусовка, а мы электронная, но мы отлично сработались. Было очень интересно смешать эти направления. Да и концерты Bonaparte, как и наши, несмотря на разность музыкальных жанров, одинаково наполнены энергией, так что сочинять вместе было совсем не трудно.

• — А в Россию вы собираетесь? Bonaparte много раз сюда приезжали.

— Да! Но нас все время только в Москву зовут, хотя у вас же такая большая страна! Нам бы было очень интересно поиграть и в Казани, и в Екатеринбурге, и в других российских городах. Мы приезжали в этом году в Москву и Петербург как Moderat и со столькими интересными людьми познакомились — они так увлечены музыкой, столько всего делают для развития клубной сцены Москвы! Было так здорово с ними пообщаться.

• — Один мой знакомый сказал, что вы играли у него на вечеринке. Это правда? Вы вообще часто на корпоративах играете?

— Да-а-а, было дело. Но это было частное закрытое мероприятие, и мне просто предложили поиграть мои друзья. А так играть на свадьбах — хорошая идея, по-моему! Только у нас, к сожалению, совсем на это нет времени.

• — Как и когда вы повстречались с Гернотом (Гернот Бронсерт — второй участник Modeselektor. — Прим. ред.)?
  

— Самая первая наша встреча была еще в начальной школе, году в 1987-м, мы в одну школу ходили. Мы оба из восточной части Германии, так что мы с Гернотом изучали в школе русский язык. У меня была пятерка!

• — А правда, что в Восточной Германии, когда учитель входил в класс, дети его приветствовали словом «дружба», или так было не во всех школах?

— Да-да! До падения стены. Потом, разумеется, такого уже не было. А у вас как было? Вы застали советские времена?

• — Я родилась еще в Советском Союзе, это потом уже началась перестройка. У нас дети приветствовали учителя тем, что вставали, но «дружба» никто не кричал. Расскажите вообще про жизнь в Восточном Берлине в те времена, когда стена еще существовала.

— Я родился в 1975 году, так что почти 15 лет прожил при стене, то есть с ней прошло мое детство. И нельзя сказать, что оно было плохим. У нас были стандартные детские радости: мы катались на велосипедах, ходили в лес, немного хулиганили. Но когда мы ходили со школьной экскурсией на телебашню, то с ее высоты можно было заглянуть за стену и увидеть Западный Берлин. И это, конечно, был совсем другой мир. Он был таким притягательным, таким недосягаемым — это была страна моей мечты, в которую меня не пускали.

• — А что было с музыкой в Восточном Берлине? Вы какую музыку слушали?

— Я слушал британское радио, которое вещало для Западного Берлина, но мне удавалось настроиться на его волну. По нему тогда крутили эйсид-хаус и хип-хоп. Я до сих пор помню эти вечера — когда все уже готово к школе: твой рюкзачок собран на завтра и аккуратно стоит в углу, а ты сидишь один в своей комнатке и слушаешь эту радиопередачу. А еще у меня были кассеты. Вообще-то, достать их было невозможно, они стоили бешеных денег, но моя бабушка имела возможность выезжать в Западный Берлин и покупала мне там кассеты. На них я потом записывал музыку с радио.

• — А какая музыкальная сцена была в Восточном Берлине? Там, наверное, было много панк-групп, но были ли электронщики?

— Да, была в основном гитарная музыка — чтобы создавать электронную, надо было купить нужные инструменты, а их нигде не было! То есть что-то было, конечно, но жутко сложно было это достать, да и стоило оно очень дорого. Но кое-кто старался справляться своими силами: люди, например, записывали звуки стиральных машин, получалось что-то вроде техно. Те, у кого была возможность поехать в Западный Берлин, покупали там клавишные Yamaha, по ту сторону они были намного дешевле. Вот, например, два года назад я купил драм-машину, сделанную в ГДР, она называется Vermona DRM. Я очень удивился, почему я не видел ее в продаже; оказалось, что это был ну очень лимитированный тираж и делался он на экспорт, то есть ГДР хоть и производила драм-машины, но не продавала их на своей территории. И вот к этой машине прилагался еще и чек того времени — то есть ее тогда так и не смогли продать, — она стоила около 5000 немецких марок, а месячная зарплата того времени составляла около 700 немецких марок. Так что не знаю, для кого они эти драм-машины производили, непонятно, кто их вообще мог купить.

• — А проходили ли электронные вечеринки в Восточном Берлине в то время, пока стену еще не разрушили?

— Да, проходили. Обычно энтузиасты находили заброшенные здания и там их устраивали. Все было просто — приносили звук, дым-машину и пиво. Да, из алкоголя пили только пиво. Вход стоил 5 немецких марок, как сейчас помню. И играли тогда преимущественно техно. Правда, это было не совсем техно, скорее эйсид-хаус, но называли это техно. Да и сейчас эта тенденция осталась — Берлин же славится своей техно-сценой, и сейчас тоже точно так же, как и при стене, люди делают вечеринки в заброшенных помещениях — звук, дым-машина и пиво. Смешно, я помню, когда я начал покупать техно-пластинки, мама мне говорила: «Зачем ты это покупаешь, через пару лет они тебе будут не нужны, придет другая музыка, не трать деньги на это». Никто тогда не думал, что техно продержится так долго и получит такую популярность в Берлине.