«Наш бог — это кот»: Kode9 о хаусе, Burial и религии

• — Журнал «Афиша» говорил с вами дважды: в 2006 году, когда вы приезжали в «16 тонн» со Спейсейпом, вы очень мило и подробно рассказали все про дабстеп, а в 2011-м отправили совсем скучные и даже несколько невежливые ответы по почте. Вам сейчас опять интересно разговаривать с журналистами — или в тот раз это было исключение?

— Ну, у меня бывают разные периоды — когда есть о чем поговорить и когда говорить совершенно не о чем. В этом году много интересных тем. Почему я так ответил вашему журналисту три года назад — уже не помню.

• — А вы сейчас про все готовы говорить или есть запретные темы?

— Нет-нет, спрашивайте.

• — Тогда я сразу про Burial спрошу. Известно, что он присылал вам музыку еще с 2001 года — почему именно вам?

— Hyperdub тогда был онлайн-журналом, публиковавшим хорошие глубокие интервью с любимыми продюсерами Burial — вроде Zed Bias и LB. То есть он был фанатом сайта и поэтому присылал мне письма с дисками.

• — А почему вы его не издавали?

— Лейбл я сделал в 2004-м для того, чтобы публиковать свою музыку. Когда все начало получаться, я подумал, что до сих пор слушаю присланные еще кем-то треки — в том числе бериаловские «Broken Home», «Southern Comfort», которые вошли на его первую EP. Тогда я подумал, что вот — настал момент.

• — Кстати, про журнал — вы и сами много писали о музыке, и мне запомнилась ваша мысль о том, что традиционные понятия для ее описания вроде андеграунд и мейнстрим, пиратское и легальное, попсовое и альтернативное уже не работают. Вы все еще так думаете?

— Да. Проблема с разделением музыки на андеграунд и мейнстрим в том, что подразумевается, будто музыка, которая становится популярной, теряет в качестве. Я в это не верю. Я чувствую, что в случае с Burial мы выпустили артиста, которым очень заинтересовался мейнстрим, но сам Burial в своей музыке не идет на компромиссы. Другой пример — гэридж, музыка, из которой возникли дабстеп и грайм. Некоторые гэридж-музыканты стали мейнстримом и начали записывать дерьмо, но их все-таки немного. То есть гэридж стал мостиком между андеграундом и мейнстримом. Мне не нравится именно противопоставление этих понятий.

• — А вы считаете, что до сих пор есть граница между хайброу и лоуброу?

— Я понимаю, что это значит, но одна из важнейших составляющих эстетики нашего лейбла — синтезировать авангардную и поп-музыку. Так что мы пытаемся выйти за границы этих терминов.

• — Когда вы начали уделять внимание другим жанрам помимо дабстепа, вам не было страшно, что Hyperdub потеряет поклонников?

— Да, с каждым новым релизом мы их, конечно, теряем, но в то же время приобретаем и новых. Для меня важно, что мы движемся вперед. И я думаю, за последнее время новых фанатов мы приобрели больше, чем потеряли старых.

• — Вы однажды сказали, что лейбл изменился с 2006-го в том смысле, что стал более разноцветным. А для вас вообще цвета много значат?

— Мой любимый цвет — черный. Не уверен, почему — может, потому что он дает жизнь другим цветам. У меня были некоторые синестетические опыты, но не очень много. Когда лейбл в 2006 году начал меняться, музыка перестала быть монохромной или черно-белой. Внезапно темная комната осветилась неоновыми огнями. С 2006-го по 2010-й мы выпустили много музыки, которая в моей голове подсвечена разными яркими цветами. В ней много от раннего грайма и компьютерных игр: Ikonika, Darkstar, Zomby — у всех этих музыкантов очень синтезаторный звук, очень мелодичный,  очень разноцветный. И для меня из черно-белого лейбл стал неоновым. Флуоресцентные цвета я люблю больше всего: оранжевый, желтый и так далее.

• — А вам как кажется, черная музыка все еще доминирует сегодня над всей остальной?

— Я бы сказал, белая версия черной музыки. Робин Тик, эта тверк-женщина, чье имя я не помню… Раньше были европоп и транс — сейчас в американской культуре чувствуется влияние британского хауса.

• — Вы разочаровались в дабстепе пять лет назад. А сейчас вам что-нибудь уже надоело?

— Как раз вот этот вездесущий хаус в Великобритании. Он и раньше был повсюду, но всегда существовала сильная альтернатива. Джангл, гэридж, дабстеп, грайм — все это есть и сейчас, но я не помню, когда бы хаус так доминировал над всем.

• — И вы, и музыканты Hyperdub не раз приезжали в Россию — особенно мне запомнилось многочасовое грандиозное выступление в «16 тоннах». А вы интересуетесь русской культурой, хотите использовать ее как-то в своей музыке?

— Когда я записал трек «9 Samurai» почти 10 лет назад, люди подумали, что он связан с Россией. Хотя семпл был из японского фильма, они решили, что это русский военный марш или что-то вроде того. Не знаю уж почему. А так я про русскую музыку не очень много знаю — собственно, когда я играл в «16 тоннах», ко мне подошел человек и вручил CD группы, о которой я никогда не слышал. Даже не знаю, как они называются, — у меня есть только номер «188910» (существующая до сих пор петербургская группа. — Прим. ред.). Играют какой-то дикий индустриальный пост-панк.

• — Как вы убеждаете музыкантов подписаться на ваш лейбл?

— Да никак — они сами ко мне приходят.

• — А с DJ Rashad как было?

— Я был фанатом его музыки с 2011-го и через год решил позвать его сыграть в Лондоне. Мы встретились — оказалось, что он уже видел меня и Спейсейпа на Boiler Room в Лондоне. Они с DJ Spinn слышали про лейбл, и, когда я встретил их, сказали, что им было бы интересно выпуститься на Hyperdub. Я вообще был шокирован, потому что являлся их фанатом. Когда ты очень любишь каких-то музыкантов, тебе кажется удивительным, что они вдруг хотят поработать с тобой.

• — Hyperdub — это религиозная секта?

— Это культ. У нас есть бог. Наш бог — это кот. (Присылает видео.)

• — Вы же, кстати, коллекционируете котов.

— Да, японские коты удачи! У меня их вообще очень много. Мои любимые коты — из серии «несчастливых». Вроде тех, что втыкают себе в голову нож, и у них из головы течет кровь. Я начал коллекционировать их пять лет назад. Другие классные — одноглазые коты: у них один большой глаз посередине. У нашего кота есть третье ухо: вот эта антенна, которая торчит из его лба, — это гипердабовская антенна. Но это долгая запутанная история, давайте не будем углубляться.

• — А вы с этим котом разговариваете?

— Я что-то вроде папы римского. Он говорит мне, кого нужно подписывать на лейбл и кого не нужно. Короче, он мой босс.