Death, Анджей Кожиньский, хиты индийского диско и другие переиздания

Как звучит

Как еще одна нечаянная предтеча артиста Ариэля Пинка — пусть сравнение с ним и стало общим местом, но Спайк Вольтерс и правда похож на него что по дымчатым поп-песням, что даже внешне. Вдохновлявшийся классическими группами «британского вторжения» и ранней психоделией, а также травкой (в недавнем интервью Спайк признался, что понемногу курит каждый день уже сорок лет), в своем доме в Лейдене он записывал удивительные лаконичные песни, не потерявшиеся бы и в хит-парадах своего времени. Один из зарубежных рецензентов охарактеризовал эту музыку как «Dire Straits on acid», но это скорее для красного словца: песни Спайка больше похожи на замкнутых психоделических бардов шестидесятых-семидесятых, вдобавок к гитаре обзаведшихся простой драм-машиной и синтезатором (и все-таки еще на Ариэля Пинка). Цепкие и простые сочинения Спайка — благодатный материал для ремиксов: собственно, выпустивший «Orange Cloud Nine» танцевальный лейбл Golf Channel начал переиздавать голландца с момента выпуска двух двенадцатидюймовок с хаус- и диско-версиями на второй стороне и теперь до конца года обещает полноценный ремикс-альбом, который, хочется верить, разнесет музыку Спайка еще шире.

Чем интересно

Просто замечательными песнями. Можно легко полюбить все шестнадцать.

Как звучит

Максимально разнообразно — Конрад Планк был мастером на все руки. Неудивительно, что значительную часть треклиста составляют краутрок и краут-электроника: Планк поработал с очень и очень многими звездами течения, среди которых Neu!, Kraftwerk, Cluster, Guru Guru, Kraan и другие. Но влияние талантливого продюсера и аранжировщика быстро распространилось и за пределы Германии: свой первый и самый удивительный альбом с ним записали Eurythmics, холодная дрим-поп-песня которых, «Le Sinestre», украшает эту компиляцию. К Планку обращались многие звезды новой волны и постпанка вроде Devo, Ultravox, A Flock of Seagulls, Killing Joke и DAF; не раз он работал с Брайаном Ино. Но «Who's That Man: A Tribute to Conny Plank» — не собрание сочинений (в этом случае четырьмя дисками объем, мягко говоря, не ограничился бы) и даже не best of (тех же Ultravox и Kraftwerk в треклисте, к примеру, нет), а просто любопытный и объемный взгляд на наследие теневого гения. Первые два диска — пестрая выборка спродюсированных Планком работ артистов в диапазоне от очевидных Neu! и трио Ино — Мебиуса — Роделиуса до сокровенного постпанка записывавшейся с участниками Can японки Phew и раритетного панка Psychotic Tanks. Третья часть любопытна современными ремиксами на продюсерские работы немца: Eye из Boredoms берется за Neu!, Юстус Конке — за Михаэля Ротера, Fujiya & Miyagi и Walls — за Мебиуса с самим Планком. Наконец, четвертый диск — это запись концерта, сыгранного в Мехико Планком, Дитером Мебиусом и Арно Штеффеном в 1986 году, всего за год до смерти Конрада: краутрок и электро порой уступают место сырому прототехно, что лишний раз подтверждает то, как сильно Планк повлиял на музыкальный ландшафт и какого неординарного человека лишился мир.

Чем интересно

По-настоящему возмутительно, что за более чем четверть века, минувшие со смерти Конни Планка, это первое сколько-нибудь заметное именное посвящение ему. По-настоящему важно и хорошо, что оно получилось веским и разносторонним, показывающим, насколько многогранным был скромный бородатый саунд-продюсер.

Как звучит

Последний релиз славящегося своими нарядными переизданиями бостонского лейбла Cultures of Soul включает тринадцать песен на двух пластинках. Одна краше другой. Как примерно во всем мире, на рубеже семидесятых и восьмидесятых в Индии много записывали диско — и там оно упало на особенно плодородную почву и, что характерно для болливудской продукции, заиграло самыми пестрыми красками. Легко можно вообразить себе, что это были за фильмы, саундтреками к которым служат эти песни, но и в отрыве от картинки они звучат вполне самоценно. Более или менее знакомые с индийской эстрадой тех лет обнаружат на сборнике известные имена: Уша Утуп, Баппи Лахири, Аша Бхосле (самый записываемый исполнитель по версии Мировой академии рекордов), Кишор Кумар с сыном Амитом и другие популярные певцы и певицы Болливуда. Сила — в селекции: составители «Bombay Disco» явно потратили на пыльных индийских базарах немало времени. Есть и вольная интерпретация вездесущей «Billie Jean», и не затерявшиеся бы на любой сегодняшней хорошей дискотеке «Main Gul Badan», «Disco '82» и «Udi Baba», и нахрапистый инструментал «Discotheque Music» словно из индийской версии «Кавказской пленницы», и много чего другого. Качество записи почти везде оставляет желать лучшего, но на это сетовать как-то глупо.

Чем интересно

Как и прочие лучшие образцы развлекательной индийской музыки (а такая в стране почти целиком была поставлена на службу кино), это невероятно обаятельная, смешная и здорово сыгранная музыка. Здесь и сейчас она несет дополнительную полезную функцию — здорово освежает слуховые рецепторы.

Как звучит

Один из многочисленных релизов Стефана Яворзина — оcнователя культового в девяностые лейбла Shock и экс-участника Whitehouse, Skullflower и еще немалого количества составов разной степени лютости, увидевших свет за последний год, «Drained of Connotation» вышел на знаковом импринте Blackest Ever Black и выглядит в этом ряду выигрышнее всех. Сборник попросту интересно слушать: булькающая радиоактивная субстанция без начала и конца (все треки так или иначе перекликаются, создавая общую картину) затягивает и приковывает к стулу: слушать эти гимны восстанию машин фоном при всем желании не получится. Композиции для «Drained of Connotation» Яворзин записал еще в Кардиффе, за год до того, как перебраться в Лондон, где он и развил впоследствии немалую активность. В интервью музыкант отзывается о Кардиффе начала восьмидесятых как о сортире — мизантропические настроения явно нашли выход в названиях треков: «Why Must We Rot», «I Am Not Going To Make This Mistake Again» и даже «Psychoanalytically Speaking, You're Fucked».

Чем интересно

Ценный архивный документ в жанре радикального минимал-синта с воюющими осцилляторами. Такой музыки в восьмидесятые пруд пруди выходило на малотиражных кассетах, но Яворзин в создании картин постиндустриальных пустошей — большой мастер: раздражающим шумом он умудряется гипнотизировать. Рекомендуется слушать на большой громкости.

Как звучит

Образованный в позапрошлом году импринт Into The Light сходу громко заявил о себе, выпустив одноименный сборник с композициями греческих электронщиков семидесятых-восьмидесятых, таких как Лена Платонос, Акис, Георг Теодоракис и других. Самым коротким, но отнюдь не проходным на компиляции был номер «Improvisation» малоизвестного композитора Вангелиса Катсулиса, который и стал героем второго релиза Into The Light. На «The Sleeping Beauties», помимо «Improvisation», можно обнаружить еще десять композиций из числа ранних и неизданных (в том числе недавних) работ Катсулиса, ныне выпускающего джаз на греческом отделении Blue Note. Располагающаяся где-то между эмбиентом, минимализмом и лаконичным синтипопом восьмидесятых эта музыка прежде всего ладно сочинена; подобными освежающими и изворотливыми мелодиями с цифровым налетом и звонкими петлями ныне промышляет Дэниел Лопатин.

Чем интересно

Еще один, довольно свежий (в смысле незатертый) источник вдохновения для нового поколения электронных минималистов-ретроградов, почитающих Oneohtrix Point Never и Джеймса Ферраро за образец. Хорошо подходит для прогулок на свежем воздухе.

Как звучит

Вдохновившись музыкой The Who и Элиса Купера, три чернокожих брата-детройтца, до того игравших R’n’B, резко изменили звук, при жизни выпустили всего один прошедший незамеченным семидюймовый сингл с мгновенным хитом «Politicians In My Eyes», но впоследствии стали одной из самых обсуждаемых групп в истории протопанка и раннего афроамериканского хард-рока. После того как братьев Хакни для себя случайным образом открыли их собственные дети (для исполнения песен Death даже основавшие собственную группу Rough Francis), история завертелась: пять лет назад значимый альтернативный лейбл Drag City издал бесподобный материал Death под вывеской «… For the Whole World to See», двое ныне живых братьев Хакни возродили группу для спорадических выступлений, о них написали в The Guardian и стали снимать фильм «A Band Called Death». В 2011-м вышла вторая компиляция, казавшаяся, за исключением нескольких удачных моментов, собранной по сусекам из не вполне кондиционного материала. Тем удивительнее, что часть третья (включающая в себя материал 1975–1980 годов и почему-то 1992 года) получилась очень любопытной. Стартующая с маревной двухминутной гитарной импровизации «III» продолжается сравнимым по мощи с «Politicians» боевиком «North Street», далее следуют лаконичный гаражный рок «Restlessness», протяжная соул-баллада «We Are Only People», поэтический гитарный инструментал «First Snowfall In Detroit» и многое другое — про каждую песню альбома можно завести отдельный разговор, а это чего-то да стоит.

Чем интересно

Чтобы еще раз удостовериться, какую хорошую рок-группу человечество проморгало в семидесятые.

Как звучит

Временами они назывались Atom Cristal, временами — Satellite, поэтому сейчас, дабы избежать путаницы, их обозначают обоими именами. Парижане Жан-Пьер Шатте, Мишель Гужон и Серж Лафосс выступали со многими другими музыкантами (включая саксофониста, гитаристов и ударника — тогда их музыка в противовес студийным записям звучала как полномасштабный спейс-рок), делили сцену с участниками Gong и Heldon, давали концерты по всей Европе и распались только в 1994 году; тем не менее оказались почти забыты. Atom Cristal при жизни выпустили пару кассет и двенадцатидюймовую пластинку — все вышли в первой половине восьмидесятых на лейбле Tago Mago, названного в честь альбома понятно какой группы. Спустя тридцать лет парижская фирма Serendip, образованная на базе одноименного электронного фестиваля, исправила несправедливость и собрала под одной яркой обложкой лучшие (плюс неизданные) композиции Atom Cristal. Это именно та неповторимая синтезаторная музыка, которую ожидаешь услышать в заставке научно-популярной телепередачи восьмидесятых, — яркая, ритмичная, тут же оседающая в подкорке и понятная любому ребенку. Иные песни вроде «Boulevard Circulaire» кажутся хорошо знакомыми чуть ли не с рождения, хотя едва ли эти записи, не получившие должной известности на родине, могли как-то проникнуть в СССР.

Чем интересно

Ретрофутуристический минимал-синт высшей пробы. Для всех интересующихся эпохой (и на уровне бестселлеров Жана Мишеля-Жарра, и на уровне богом забытых кассетных релизов) — отличная находка.

Как звучит

Начавший играть на кларнете в 11-летнем возрасте, когда его семья перебралась в Лос-Анджелес в далеком 1938 году, Роберт Драснин с середины пятидесятых стал востребован как кинокомпозитор и автор музыки ко многим ТВ-шоу той эпохи. Первым самостоятельным альбомом Драснина стал «Percussion Exotique» (в оригинале «Voodoo»), вышедший в 1959 году на фоне краткосрочного бума жанра «экзотика», ярким представителем которого был, к примеру, Мартин Денни. Якобы полинезийские и индоокеанские мотивы, тропическая перкуссия, бананы-кокосы-апельсиновый рай и соблазнительная дикарка в тазобедренной повязке — о таких недоступных жителю мегаполиса впечатлениях повествовал этот легкий жанр, причем при помощи одной только музыки.

Что любопытно, здравствующий и поныне Драснин в восьмидесятилетнем возрасте записал вторую часть «Voodoo», но это уже, конечно, было совсем не то. Благодаря важному архивисту Джонни Транку и его конторе Trunk, известной самыми небанальными переизданиями винтажной музыки, теперь можно насладиться изящным оригиналом — правда, только в цифровом виде, что лейблу, славящемуся своими красочными пластинками и дисками с обилием крайне интересной информации, ранее было не свойственно.

Чем интересно

Именно под такой саундтрек Джеймс Бонд в исполнении Шона Коннери любовался очередной красоткой на жарком острове, заказывая водку с мартини («взболтать, но не смешивать»). Слушать эту музыку — все равно что читать ерундовый приключенческий роман в мягкой обложке: постыдное, но удовольствие.

Как звучит

Анджей Кожиньский проработал в польском кино без малого сорок лет, озвучив десятки фильмов и сериалов, в том числе классику двух других Анджеев — Вайды и Жулавского, саундтреки к которой последние пару лет и издает без преувеличения великий британский лейбл Finders Keepers. «Man of Marble» — уже четвертый с половиной (не так давно вышел еще сплит, где музыка композитора занимает одну сторону пластинки) по счету релиз Кожиньского на FK, он включает в себя композиции из одноименного («Человек из мрамора») фильма Анджея Вайды, его пафосного продолжения, «Человека из железа», и неизданные вещи. На саундтреке к «Человеку из мрамора» Кожиньский дебютировал с синтезаторным диско, задействовав в записи собственный коллектив Arp-Life — что-то вроде польского Zodiac. Это, конечно, очень характерная для своего времени музыка: воздушные оркестровки встречают поступательный фанк, квакающие гитары соревнуются с космическими синтезаторами, мелодии то нагнетают, то безмятежно ведут за собой.

Чем интересно

Сколько бы в закромах у Кожиньского и лондонско-манчестерского лейбла ни было подобной продукции — она, безусловно, заслуживает ознакомления, так как при всей армии подражателей эпохе и ее воспевателей такой музыки уже никто никогда не запишет. Вся надежда только на продолжение раскопок.

Как звучит

В конце прошлого года на лейбле Morphine, принадлежащем техно-экспериментатору Рабиху Беаини (Morphosis), под лаконичными черными обложками друг за другом вышло три виниловых пластинки филадельфийского фри-джазового и электронного импровизатора Чарлза Коэна с музыкой, записанной им в период с 1976 по 1989 год. «A Retrospective» — это они же, собранные на двух компакт-дисках, плюс две ранее не изданные композиции. Половину треклиста занимает сборник «Music For Dance and Theater», включающий в себя, согласно названию, музыку к театральным и танцевальным постановкам семидесятых-восьмидесятых, — в основном это минималистичные электронные сочинения с едва уловимым биением ритма и прохладными синтезаторными пассажами; есть и шумовые увертюры, и блаженные нью-эйдж-зарисовки, и патетический индастриал. Две записанные живьем на театральной сцене и в галерее протяженные сюиты 1989 года, ранее объединенные под названием «Group Motion», — это уже конкретная музыка, беспокойные трубные голоса из потусторонней реальности, история, в которой происходит слишком много, но что именно, описать довольно трудно. Наконец, композиции, ранее вышедшие под обложкой «The Middle Distance», так же, как и бонус-треки, напоминают разобранное на молекулы (и собранное снова) прото-даб-техно и бравурный изнаночный минимал-синт. Это коллекция удивительной, очень разной и талантливой музыки, в которой интересно разбираться.

Чем интересно

Большой разброс настроений и приемов, музыка отчасти практически танцевальная, отчасти — совершенно оторванная от поверхности и повседневности. Взять ретроспективу Чарлза Коэна целиком с наскока может оказаться нелегко, но послушать (и расслушать) стоит обязательно. Превосходное открытие.