Кристина Вантзоу, Яцашек, Hydras Dream и другие неоклассические альбомы

Как звучит

Первые пластинки Talvihorros очень сильно отличались от его сегодняшних работ: альбомы «Music in Four Movements» и «Descent into Delta» представляли собой этакий эмоциональный дроун, искусно сконструированный из пасмурных партий препарированных гитар и радиочастотных колебаний. Сегодняшний Talvihorros, хотя и сохранил в себе интровертный характер ранних работ (и даже остался к ним близок мелодически), стал куда сложней и, так сказать, музыкальней. В текущем арсенале Бена Чатвина на равных соседствуют электро- и акустическая гитары, аналоговые синтезаторы и электронные барабаны, а гастролирует он теперь и вовсе в паре с живым барабанщиком. На что похож конечный результат, сказать в двух словах трудно: здесь есть и работы в духе позднего Тима Хекера («Becoming Mechanical», «Little Pieces of Discarded Life»), и проникновенная электроакустика образца Jacaszek и Dictaphone («Four Walls», «In The Belly of the Beast»), и даже немного гитарного дроуна, отдающего Эйданом Бейкером и все тем же Barn Owl («Dyspnea»).

Чем интересно

Мутации в творчестве Чатвина имеют какой-то особенно органичный характер: подменив монотонный гитарный дроун разношерстными вариациями на тему неоклассики, Бен сумел не растратить собственное обаяние и не удариться в свойственную жанру избыточность.

Как звучит

Если на ранних альбомах Hauschka звучал как нарочито упрощенный Эрик Сати, то теперь все несколько изменилось. Во-первых, тут почти что не осталось игривых мажорных настроений, что когда-то заправляли «The Prepared Piano» и «Room to Expand», во-вторых, музыка пианиста усложнилась композиционно: одни песни проявляют тягу к контрастно эмоциональным кульминациям, другие — топчутся на одном месте, настойчиво наращивая массу за счет клавишных наслоений и декоративной электроники. Впрочем, обрамляющую роль здесь по-прежнему играет и предварительная обработка: по сложившемуся обычаю Бертельманн препарирует свое фортепьяно бесчисленными объектами от бумажек и кусочков пластика до болтов и кусков метала. Будет справедливо заметить, что к процессу звукозаписи артист относится с не меньшей кропотливостью: при записи альбома Бертельманн использует сразу девять микрофонов, установленных непосредственно внутри пианино, — в противном случае препарировать пианино и вовсе не было бы смысла.

Чем интересно

Придя к сегодняшнему стилю из электронной музыки, на старте Hauschka понятия не имел о том, кто такой Джон Кейдж. И хотя теперь его кругозор стал гораздо шире, электронное прошлое все еще чувствуется в этой музыке: в доброй трети вещей есть отстукивающая ритм драм-машина, а в еще одной трети она буквально напрашивается. В свою очередь бесконечные шорохи, потрескивания и хруст, сопровождающие игру пианиста, запросто можно трактовать как акустическую версию айдиэма.

Как звучит

На первый взгляд, идея посвятить целый альбом сказке, которая читается за пять минут, может показаться не очень-то оправданной. Однако Хауссвольф и Бие, будто бы вооружившись увеличительными стеклами, пытаются разглядеть каждый момент, а там, где это требуется, и вовсе домыслить эмоциональную сторону. К примеру, одна композиция посвящена эпизоду, в котором главная героиня теряет свои туфли («Losing the Slippers»), а другая — ее предсмертному видению, в котором она встречает образ покойной бабушки, забирающей девочку с собой на небо («Grandma's Appearance»). Одна из наиболее сильных вещей на альбоме — «The Little Match Girl»: здесь музыканты с проникновенной точностью изображают портрет главной героини, данный в начале сказки. Монотонно тревожный синтезатор, отрывистое фортепьяно в дуэте с ксилофонами и невнятные, едва разборчивые вздохи самой Хауссвольф очень живо рисуют в воображении образ одинокой девочки, которая в канун Нового года бредет босиком по снегу навстречу сгущающимся сумеркам.

Чем интересно

Кажется, тот факт, что Матти Бие на протяжении долгих лет сочинял саундтреки к фильмам, сыграл свою роль при записи этой пластинки — ведь в каком-то смысле «The Little Match Girl» тоже саундтрек. Не менее интересен и вклад молодой сонграйтерши Анны фон Хауссвольф, которая, к слову, дочь выдающегося авангардного композитора и художника Карла Михаэля фон Хауссвольфа.

Как звучит

Из всей подборки альбомов этот, кажется, имеет наиболее опосредованное отношение к неоклассике — здесь куда больше преобладает авангардное и импровизационное начало. Тем не менее пластинка оказалась в списке не случайно, а в связи с контекстом. В составе среди прочих значатся британский пианист Грег Хайнс, нидерландский дуэт братьев Клифстра (один — гитарист, а второй — поэт, отвечающий за spoken word), исландская фолктроник-исполнительница Kira Kira — все эти имена по-настоящему много значат для тех, кто следит за сценой модерн-классики. Таким образом, объединившись в некое подобие супергруппы, восьмерка отыграла целую серию концертов в церкви, расположенной на голландском острове Терсхеллинг. Джем-сейшны оказались на удивление беспощадными: гулкий вой тубы, спонтанно обрушивающийся на слушателя нойз и пугающие шепоты Яна Клифстры и Kira Kira порой пробирают до дрожи. При этом посередине между ними скрываются по-своему мелодичные вещи, которые наводят на параллели не столько с неоклассикой, сколько с туманным джазовым эмбиентом образца Арве Хенриксена и Эйвинда Орсета.

Чем интересно

«Skeylja» раскрывает глаза на тот факт, что за выхолощенной неоклассикой стоят не на шутку экспрессивные музыканты, при необходимости способные раскрыться в совершенно неожиданных авангардистских амплуа.

Как звучит

За семь лет музыкальной карьеры Брок Ван Вей успел записать порядка двух десятков лонгплеев; если изучать их в хронологическом порядке, то нетрудно проследить определенную стилистическую эволюцию в творчестве Bvdub. Если в начале пути Брок усердно пытался найти свое звучание в достаточно узких рамках даб-техно, то уже к началу 10-х у них формируется свой собственный стиль — этакая помесь из самозабвенного, утопающего в собственном дилее эмбиента и патетической, гиперэмоциональной неоклассики. Тот факт, что альбом «Home» выпущен под настоящим именем Брока, не имеет никакого концептуального подтекста: здесь мы слышим все того же Брока, который категорически не приемлет спешку, сочиняя томные эмбиент-полотна хронометражем в 10–15 минут минимум (а в этот раз еще и под завязку забивший ими два диска — альбом длится свыше двух с половиной часов). Фактически записанная еще в конце 2012-го «Home» звучит как запоздало пришедшая открытка: здесь ни длинных фортепьянных проигрышей, ни гипертрофированной песенности, ни резких смен настроения, столь характерных сегодняшним альбомам Брока. «Home» куда более сопоставим с альбомом «I Remember (Translations of Mørketid)» и эмбиентной частью пластинки «Don't Say You Know»: трогательная мелодическая часть, выстроенная из зацикленных фортепьянных мелодий, обволакивающих синтезаторных пэдов и по обычаю размытому женскому вокалу, звучит здесь как кульминация какого-то транс-трека, замедленная в несколько раз. А излюбленный прием Брока наслаивать бесчисленные петли дилея в какой-то момент и вовсе дезориентирует: к концу каждой композиции обнаруживаешь себя в густом, почти что непроницаемом облаке меланхолии и светлой печали.

Чем интересно

Уникальный стиль Брока Ван Вея находится на каком-то зыбком распутье: ассоциативно Bvdub близка и эфемерная электроакустика Гарольда Бадда, и томная неоклассика образца Йохан Йоханнссона, и туманное эмбиент-техно в духе The Sight Below. Но это скорее плюс, благодаря которому Брок оказывается одинаково интересен как меломанской, так и клубной среде.

Как звучит

Прежде всего хотелось бы успокоить тех, кого насторожило упоминание религиозных песен: если вы не знакомы с оригиналами, то запросто могли бы не отличить эти вещи от остальных работ польского композитора. Очевидно, что на этой пластинке Михал Яцашек продолжает окучивать те же территории, что и на своей предшествующей «Glimmer», вышедшей на Ghostly International. Как и раньше, Яцашек старается находить адекватный баланс между акустикой и электроникой. Из акустических инструментов главенствующую роль тут выполняют скрипка и виолончель, ответственные за мелодическую сторону записи. Роль электроники на этой записи тоже достаточно велика: ритмический рисунок здесь образует едва заметный глитчевый ритм, сконструированный из тихого потрескивания, фоновых помех и изредка возникающих семплов драм-машины. По своему настроению «Pieśni» достаточно неоднозначная: довлеющая меланхолия в духе Dictaphone («N.M.P.») соседствует со смиренностью («Piosenka») и некоторой барочной избыточностью («Wiatr»). А закрывает альбом и вовсе пятнадцатиминутная дроун-мантра, в основе которой лежит церковное пение, сопровождающееся монотонной виолончелью и отрывистой игрой на металлофоне.

Чем интересно

Впечатляет то, что «Pieśni», по сути, был издан при поддержке государственной структуры. Этот факт навеивает на приятные, но, кажется, несбыточные фантазии о том, что когда-нибудь и в России государство обратит внимание на здешний авангард да и современную музыку в принципе.

Как звучит

Пластинка «Bethanien» запросто могла бы стать саундтреком к какому-нибудь ретроградскому мистическому фильму. Впрочем, так как альбом посвящен больнице, расположенной в берлинском Кройцберге, ассоциативный ряд быстро перестраивается в определенную стезю: при прослушивании представляются пустынные лабиринты из коридоров, продуваемые шумным сквозняком и навеивающую какую-то призрачную тревогу, а то и вовсе страх. Инструментарий Бие крайне прост: в основе звучания пластинки лежит солирующее пианино, а для создания должной атмосферы музыкант прибегает к использованию полевых записей и редкой электроники. Впрочем, кое-где пианист идет на хитрости — дабы добавить ощущение боязни, он расстраивает свой инструмент, придавая ему дрожащее и несколько неуверенное в себе звучание. К слову, большая часть вещей очень напоминает пластинку «Feelings for Something Lost» — одну из ранних работ соотечественника Бие Library Tapes, горячо любимого в России. Однако ближе к концу альбома ощущение мрака будто бы рассеивается, а за окном больницы как будто бы восходит долгожданное солнце (неслучайно переходный трек называется «Brought into Light»). Завершает же пластинку игривая «Ende», уже и вовсе напоминающая «Гноссиенны» Сати.

Чем интересно

Большинству неоклассических пианистов, как правило, не хватает сдержанности, и они часто ударяются в пошлый мелодраматизм — Бие же предпочитает минималистский подход, избегая вычурности и чрезмерности. И, более того, «Bethanien» обращается не столько к эмоциям, сколько к образам и игре воображения, что по-своему увлекательно.

Как звучит

В рамках своей новой работы Марсен Жуль пытается нащупать тонкую грань между ужасным и прекрасным (о чем, в общем-то, уже свидетельствует название пластинки). Нередко тяготевший к эмоциональной экспрессии, здесь Жуль оказывается куда более сдержанным и в каком-то смысле даже педантичным: композиции протекают ровными, выверенными петлями, совсем не оставляя простора для неожиданных сюжетных поворотов. В своем систематичном повторении синтезаторные пэды напоминает здесь океанический прилив: будто бы одна волна за другой ударяются о берег, расплескиваются и растворяются в песке, не оставляя за собой и следа. Однако в какой-то момент возникает ощущение, что поиски пограничных территорий между красотой и страхом привели Жуля в определенный тупик, в результате чего на альбоме попросту чередуются более мрачные композиции, отдающие каким-нибудь нордическим эмбиентом вроде Pjusk, и более лиричные, напоминающие о творчестве британца 36 и некоторых предыдущих работах самого Жуля (к примеру, «Nostalgia»).

Чем интересно

Если прислушаться к этой пластинке более внимательно, то создается ощущение, будто бы при записи Жуль ориентировался не столько на модерн-классику и эмбиент, сколько на даб-техно —в первую очередь выдает это цикличная структура композиций. Характерно, что предпоследняя вещь на альбоме («XI») и вовсе звучит как даб-техно, из которого вычленили бочку и перкуссию (все остальное при этом на месте — даже пульсирующий бас плавно «отбивает» ритм).

Как звучит

Музыкальная карьера Кристины Вантзоу началась еще десять лет назад с участия в проекте The Dead Texan: тогда Вантзоу вместе с Адамом Вилтзи впервые пробовали себя в электроакустическом эмбиенте, отметившись с крайне приятным дебютником на Kranky. Однако на этом дискография группы и закончилась — Вилтзи вернулся к своей основной группе Stars of the Lid, а чуть поздней совместно с Дастином О’Халлораном основал коллектив A Winged Victory for the Sullen. Сольная карьера Вантзоу началась заметно позже: в 2011 году она выпустила свой дебютник, за которым спустя три года последовала вторая пластинка. Творчество Вантзоу — и «No. 2» в частности — бесспорно, является продолжением The Dead Texan: в основе ее музыки все также лежит эфемерный эмбиент, лесной фолк и фантасмагоричная неоклассика. На второй пластинке Вантзоу дополнительный эффект создает богатый и правильно подобранный инструментарий: помимо традиционных смычковых, здесь можно услышать флейту, арфу, кларнет и другие инструменты, очень точно вписывающиеся в мистическую атмосферу альбома.

Чем интересно

При скромном, всего тридцатипятиминутном хронометраже «No. 2» обладает какой-то недюжинной способность погружать в себя. И если сперва композиции кажутся слишком короткими, то в какой-то момент граница между ними и вовсе теряет всякий смысл, а альбом уже воспринимается как одна неделимая история.

Как звучит

Красноярский композитор Илья Бешевли, подобно многим российским коллегам по сцене, долгое время находился в тени. Закончив музыкальную школу по классу фортепьяно и получив композиторские уроки от своего отца Валерия Бешевли (к слову, тоже композитора), Илья тихонько выступал в пределах собственного города и параллельно выкладывал музыку в интернет. Однако, обретя за годы творчества многочисленных фанатов в России и за ее пределами, Бешевли решился на выпуск дебютника. По сути, «Night Forest» — это что-то среднее между Людовиком Эйнауди, Яном Тирсеном и молодыми неоклассическими пианистами вроде Федерико Альбанезе и Карлоса Сипы. С последним Бешевли в особенности роднит быстрая и техничная манера игры, а заодно и некоторая склонность к эпичным кульминациям. Впрочем, в этом же заключается и один из главных минусов пластинки: местами Бешевли несколько перегибает палку, чересчур уж драматизируя и романтизируя — и в немалой мере этому способствуют надрывно рыдающие скрипки. И хотя при рецензировании работ неоклассиков очень часто используется прилагательное «кинематографичная», применительно к «Night Forest» все же напрашивается слово «мелодраматичная». 

Чем интересно

«Night Forest» свидетельствует как минимум о том, что на Мише Мищенко свет клином не сошелся. И вообще, существование в столь отдаленных регионах музыкантов вроде Бешевли (и уж тем более выпуск их альбомов) лишний раз подтверждает тот факт, что экспансивную неоклассику здесь очень любят — примерно с тем же пылом, что и построк.