«Where Have All the Flowers Gone?» Пита Сигера

История большой песни, если смотреть трезво, редко начинается с большой книги. Но бывает и такое. В начале пятидесятых фолк-певец Пит Сигер начал читать «Тихий Дон» Шолохова. Глаза его зацепились за следующие строчки: «А иде же камыш?» — «Девки выжали». — «А иде ж девки?» — «Девки замуж ушли». — «А иде ж казаки?» — «На войну пошли…» Нетрудно догадаться, что пресловутые цветы, вынесенные в заглавие песни, возникли там благодаря переводчику, — и картина стала более красочной; в голову почему-то сразу приходят маки (что интересно, чем-то похожим будет руководствоваться в своем переводе Жанна Бичевская). Вопреки всякой логике, Сигер просто записал слова в свой блокнот и попросту забыл о них — как это часто случается, никакой песни могло и не быть.

На все воля случая — и однажды Сигер начал дремать, сидя на борту самолета, и вспомнил одну из строчек переведенного Шолохова: «long time passing», и подумал о том, что она достаточно хорошо поется. Он быстро нашел в блокноте оставшееся — и понял, что песня родилась сама собой. По ничем не подвтержденным легендам, Сигер будто бы услышал недостающую строчку от сидящего рядом недовольного своими детьми папаши. Есть, однако, незадача: Сигер изначально придумал «when will we ever learn», делая песню частью всеобщей рефлексии по поводу того, можем ли мы учиться на своих ошибках. Позднее we сменили на they, переложив ответственность на конкретных власть имущих, The Kingston Trio, которые песню и прославили.

У Сигера парни просто уходили на войну — и больше с ними ничего не происходило. Все изменилось в 1960 году, пять лет спустя, когда вожатый одного из детских лагерей — его звали Джо Хикерсон — сначала пел с детьми «Где все вожатые, дай мне ответ? Все ложатся спать, и вот их нет», а затем придумал еще два припева: солдаты попадали в могилы, а на них вырастали цветы. Так песня и стала великой — потому что в ней появилась смерть. Возможно, она еще и о том, что у нас есть шанс дать ей отпор, остановив войну. В этой мысли есть некая наивность — но ее совсем нет у Сигера. Это горькая констатация факта — и приглашение подумать над тем, как нам с этим жить.

Это, безусловно, песня антивоенная — но мы вспоминаем ее, когда на экране появляется хотя бы предчувствие войны. Маша Мериль напевает «Where Have All the Flowers Gone?» в «Замужней женщине» Годара, чтобы потом все вокруг вспомнили о Нюрнберге. Форрест Гамп идет на войну — и мы слышим эту песню. И когда вышеупомянутая Жанна Бичевская поет ее, как наша Джоан Баэс, в рамках телемоста Москва — Сан-Франциско, понятно, что это все о том же: лишь бы не было войны.

И уже не важно, написал эту колыбельную сам Шолохов, или подслушал у кого-либо (в споры об авторстве «Тихого Дона» здесь тем более влезать нет смысла), не важно, действительно ли Пит Сигер считал ее достоянием русского народа. Эта песня, возможно, еще и пытается поддержать равновесие на этой трагикомической планете. Каждый поет ее без скорби, просто и легко, словно говоря нам: «И пусть вращается прекрасный мир». В этой песне есть надежда — хотя бы потому, что на могилах все-таки вырастают цветы.

10 лучших исполнений «Where Have All the Flowers Gone?»

1. Марлен Дитрих

Безоговорочно лучшая версия песни Сигера. Дитрих пела эту песню минимум на трех языках — английском, немецком и французском, — но самой известной остается именно немецкая версия. Одно из самых пронзительных выступлений, дошедших до нас, — перед членами UNICEF в 1962 году: лучше сказать «Нет войне» не смог никто.

2. The Kingston Trio

Самая популярная и самая часто появляющаяся в кино и сериалах версия, а также, возможно, любимая вещь Роберта Кеннеди. Скорее всего, ее притягательность в многоголосье и трех гитарах — красота тут впереди месседжа, но и для антивоенной песни красота иногда тоже может быть важной.

3. Эржи Ковач

Венгерская певица поначалу справляется крайне малыми средствами — лишь гитара да незатейливая перкуссия. Почему-то отрывистые аккорды делают версию похожей на «Гражданскую оборону» времен «Красного альбома» — но с внезапным появлением струнных эта схожесть исчезает.

4. Kukonpojat

Финнская группа исполняет «Where Have All the Flowers Gone?» на четыре голоса — и выигрывает. В связи с бережным отношением к оригиналу песня редко выходит за рамки акустики, но не самый стандартный набор исполнителей выделяет версию из других. Особенно странным кажется, что в финской версии проглядывают какие-то испанские нотки.

5. Los De La Torre

Если говорить об Испании, то выпущенная в 1968 году версия напоминает не о времени большого перелома, а скорее о лете любви или даже о советских ВИА: приветливые синтезаторы, звонкие голоса, немного мутировавшая серфовая гитара. В это время в Америке песню берут на вооружение хиппи — и выходят на демонстрации против Вьетнама.

6. «Мегаполис» и Маша Макарова

Почти тридцать лет спустя выходит самая известная в России версия — хотя бы потому, что спета на русском. Чуть ли не самое радикальное исполнение: трип-хопом Сигера еще не оборачивали. Это не первые «Цветы» на русском: в СССР версия Дитрих появилась в 1964 году, а с середины семидесятых ее исполняет Жанна Бичевская.

7. Патти Право

Примадонна итальянской эстрады записала версию с хором и колоколами — но ее искренний надрыв позволяет считать этот пафос уместным: Право выглядит плакальщицей, скорбящей об ушедших на войну.

8. Далида

Версия на французском сначала удивляет своей нарочитой игривостью и сентиментальным настроением, но, возможно, в этом и смысл: все идет своим чередом, по кругу, но что пройдет, то будет мило. Это скорее версия очень мирного времени — впервые певица исполнила ее в 1962 году; до студенческой весны еще шесть лет.

9. Слава Пшибыльская

По понятным причинам несколько похожая по голосу на Эдиту Пьеху певица занимает далеко не последнее место в сердцах поляков — и эта очень непритязательная версия может помочь ей попасть и в ваше. 

10. Конни Ванденбос

«Where Have All the Flowers Gone?» очень часто исполняют женщины — возможно, подобно Родине-матери, они выступают в роли миротворцев, пытаются предотвратить или остановить войну. Многие из них пели песню в шестидесятых-семидесятых, в основном в Европе, но исчезновение локальных версий не значит, что песня больше неактуальна. Война все еще где-то рядом. Просто все стали петь о ней на английском.