Сериалы «K Street» Стивена Содерберга

«Перестань быть слишком милым. Это подозрительно, — говорит за обедом конгрессмен юноше с бегающими глазами. — Ты выглядишь неправдоподобно». Конгрессмен — настоящий, юноша — актер, но конгрессмен об этом не догадывается. Дело происходит на Кей-стрит, улице в Вашингтоне, где расположены главные лоббистские компании, аналитические центры и адвокатские конторы Америки.

Полудокументальные фильмы про организацию власти в Вашингтоне, где актеры действуют наравне с настоящими политиками, — распространенный сюжет, которым в свое время занимались Олтман в «Таннере» или, например, Уэкслер в «Холодным взором». Тот же Олтман, вспоминая про съемки «Таннера», говорил, что смысл подобных экспериментов — не в том, чтобы одурачить зрителя, а в том, чтобы он понял, как легко можно одурачить правительство. Политика неотделима от актерства, если вломиться в туалет Белого дома со съемочной группой, никто не удивится, про пиар лучше всего рассказывать в формате мокьюментари. Этим и руководствовался Джордж Клуни, когда придумал для HBO сериал про вашингтонских лоббистов, смесь «Таннера» с документальным фильмом «The War Room» про предвыборную кампанию Клинтона, которую проводил идеолог демократов Джеймс Карвилл. Но рассказ о внутреннем устройстве власти Клуни, к сожалению, доверил Содербергу, превратившему его то ли в странный эксперимент с телеформатом, то ли вовсе — в протест против него. «K Street» приняли с вежливым недоумением, HBO выдержал 10 серий, потом сериал тихо закрыли и отправили на дальнюю полку. Вполне обоснованно — ничего, кроме «Что это было?», сказать про него было нельзя.

Условно, в «K Street» речь идет о лоббистской фирме, которой руководят Карвилл и его жена Мэри Матэлин. Остальные герои должны были быть выдуманными — поэтому существуют в предельно идиотских жизненных обстоятельствах: одна сотрудница фирмы пытается решить, лесбиянка она или нет, другой злоупотребляет проститутками, ходит к семейному психологу и периодически видит призрак женщины в красном, а третий — то ли лицемер, то ли просто идиот. Вдобавок ко всему фирму финансирует псих, который в припадке эскапизма круглые сутки пересматривает «Милдред Пирс». За окном — 2003-й: Шварценеггера выбирают губернатором, музыкальная индустрия паникует по поводу нелегального скачивания, все обсуждают повышенные затраты на электроэнергию. Но все это — где-то на периферии, на уровне услышанных краем уха сплетен, газетных заголовков и способов поддержать беседу.

Содерберг, способный слепить из любого материала монументальное высказывание про переоцененность правды, загоняет вашингтонскую политику в совсем уж клаустрофобическое пространство. «K Street» — это набор крупных планов, диалогов, наполненных звенящей пустотой, лабиринтов отелей, ресторанов и переговорных. Это вроде бы сериал про политику, но вся политика аккуратно спрятана под прыгающими склейками, фокусами со временем и пространством и отсутствием сколько-нибудь связного повествования. Титров нет, сюжета тоже, все происходящее — импровизация, ограниченная лишь условным соответствием документальному контексту. Для каждой серии требовался инфоповод — в начале каждой недели Клуни и Содерберг внимательно изучали газеты, чтобы каждый эпизод рифмовался с выпуском новостей. Но и этого не происходит — что новости, что особенности работы лоббистов слышны лишь отголосками и существуют не для того, чтобы придать происходящему достоверность, а наоборот — чтобы показать, насколько она неважна. По большому счету в «K Street» не происходит вообще ничего — кто-то чистит ботинки, кто-то полсерии смотрит в окно, кто-то не может наладить отношения с девушкой, все постоянно обедают. Описать его равносильно попытке в подробностях пересказать то, чем ты занимался в последние полгода, с постоянными оговорками вроде «а, забыл, вот еще в прошлую пятницу...». Туда вваливаешься, как на изысканную вечеринку, куда тебя не приглашали, и главная задача — составить из обрывков фраз хоть какое-то представление о том, что происходит, или хотя бы понять, кто настоящий, а кто — нет. Кто клиенты фирмы? Над чем все эти люди работают? Откуда, в конце концов, взялся призрак?

Забавнее всего, что эта головоломка с поиском смыслов и установлением связей между эпизодами не предназначена для того, чтобы собираться. Она просто существует, как существуют люди, которые каждый день встают, приходят на работу и, так уж вышло, творят историю, всегда оставаясь за сценой. И именно это обыденное соблюдение ежедневных ритуалов, разыгранное актерами среди безымянных конгрессменов, говорит об организации власти едва ли не больше, чем списки имен, фамилий и цифр. Хорошее вранье лучше правды, разница между актерами и политиками в том, что вторые — скучные, запусти в Белый дом что Клуни, что Мэтта Деймона — никто не почувствует подвоха. И даже опустевший офис на Кей-стрит — это, в конце концов, совсем не страшно — одни творцы истории сгинули, придут другие. Кто они и чем занимаются — не имеет значения. Важно только, чтобы умели красиво врать.