А был Ли мальчик

«Бесстрашный»: последний фильм единоборств Джета Ли

«Дорогой Джет Ли…» На самом деле письмо, начинающееся подобным образом, должно было быть отправлено давным-давно — не по интернету, конечно, а почтой, на тетрадном листе крупным детским почерком. Потому что именно Джета Ли — тогда еще, правда, Лянь Цзе Ли — можно было увидеть в самом конце восьмидесятых годов в воскресенье утром раз в две, кажется, недели, когда в телеальманахе «Вокруг света» (являвшимся приложением к программе «Клуб кинопутешествий») по кусочкам и вроде бы не совсем законно показывали кинокартину «Боевые искусства Шаолиня». Джет был тем самым пареньком с буддистcкими точками на лбу, который творил на экране «чудеса международного класса» и летал вверх-вниз без всяких дополнительных приспособлений. Брюс Ли, Джеки Чан, даже Синтия Ротрок — все они были уже потом. Чуть позже Джет был опознан в двадцати с лишним «фильмах про кун-фу», проникших на наш видеорынок, один другого краше (среди них не самое последнее место занимает величественная патриотическая эпопея «Однажды в Китае», ставшая для гонконгского кино чем-то вроде растянутого на несколько серий «Сибирского цирюльника»), потом переехал в западное кино, начав с того, что чуть было не забил до смерти Мела Гибсона в четвертой серии «Смертельного оружия», а потом снялся в нескольких столь же малоудачных проектах. Но даже в наиболее забубенных своих проявлениях он всегда оставался носителем какой-то первозданной и сложно формулируемой красоты. В арсенале разбойников всего мира существует такой предмет — нож-бабочка, приспособление изящное, обманчиво простое и смертоносное. Джет был как раз таким. Ножом и бабочкой в одном, в высшей степени приятном, лице. Он придал восточным единоборствам нечто возвышенное, и именно с его появлением экранное дрыгоножество стали сравнивать с балетом. После просмотра его картин в голову не приходило заняться чем-нибудь подобным в реальности, идти в секцию, разучивать приемы — красота его поединков была самодостаточной, на Джета не хотелось быть похожим, точно так же, как никому не придет в голову подражать шедеврам мировой живописи, какому-нибудь «Святому Себастьяну». Все это, в сущности, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. И вот этому конец.

Перед премьерой своего нового фильма «Бесстрашный» Джет Ли объявил, что это будет его прощальная гастроль в область кино с восточными единоборствами. В интервью Los Angeles Times он заявил, что истинный дух ушу, заключающийся в необходимости уйти от схватки при малейшей на то возможности, в современном кино давно уже потерян и ему надоело встречать на улицах толпы подростков, которые только и норовят крикнуть что-нибудь вроде: «О, да это же Джет Ли! Давай-ка, поколоти кого-нибудь! Дерись! Дерись, тебе говорят!» Теперь он хочет перейти в разряд более серьезных актеров и заняться «философскими» проектами (непонятно только, зачем для этого снова связываться с Люком Бессоном, ответственным за самые неудачные проекты Джета вне Азии). Его, наверное, можно понять. Но для всех нас это означает только одно — в словосочетании «боевые искусства» теперь остается только первое из слов. Об искусстве можно забыть раз и навсегда. И поэтому единственное, что сейчас можно сделать, — это выдрать из чудом сохранившейся на антресолях тетрадки клетчатый лист и, высунув от напряжения язык, вывести на нем: «Дорогой Джет Ли! Не улетай! Пожалуйста!»