Биеннале молодого искусства: что хотел сказать художник

Владимир Чернышев, Артем Филатов. Пустой дом. 2014

Инсталляция, дерево

Алексей Мишин, 45 лет, работает в строительной сфере: «Мой родной город — Архангельск. И я видел ровно такие же избушки в деревнях неподалеку от города. Поэтому мне не очень понятно, что этот объект делает в зале Музея Москвы, еще и на биеннале. Здесь нет никакой идеи. Или теперь каждое деревянное строение, сохранившееся в России, стало считаться искусством? Тогда любой плотник — художник. Я этого не понимаю, мне кажется, плотник — это плотник, а художник — это художник. Он красивое создавать должен и уметь рисовать как минимум, а автор этого объекта только доски приколачивать умеет».

Ольга Афанасьева, 19 лет, студентка МГУ: «Современно искусство хорошо тем, что его каждый может трактовать как хочет. Здесь нет неправильных ответов. Этот художник предлагает гостям выставки поразмыслить над нашей историей, корнями. Наше поколение очень оторвано от истории. Мы как будто выросли в вакууме, нам не передали мудрость поколений, мы утратили традиции, обряды. А те, о которых помним, кажутся нам странными. Например, всем понятно, если ты покупаешь костюм ведьмы на Хеллоуин. Но на тебя косо смотрят, если ты говоришь, что идешь жечь чучело на Масленицу.

Этот дом полностью заколочен. Думаю, эта история об одиночестве, которое каждый человек испытывает. Мы все живем в своем домике, и нам нелегко решиться пробить в нем окна и двери, чтобы впустить в жизнь новые события, людей, да хоть что-нибудь новое…»

Recycle (Андрей Блохин, Георгий Кузнецов). Ключи от рая. 2014

Рельеф, пластиковая сетка 2,5 х 5 м

Игорь Румянов, 24 года, дизайнер: «Эта картина о том, что мы слишком много всего покупаем. Нам столько не нужно. Так смешно мы выглядим, когда роемся в грудах одежды на распродажах или хотим ухватить что-нибудь по акции в гипермаркете. Художник, наверное, хочет, чтобы мы об этом подумали, посмеялись над собой и вели себя более экономно. И в магазинах держали такт, были вежливы друг с другом, аккуратно обращались бы с вещами».

Елена Кущина, 32 года, пиар-специалист: «Художники говорят об обществе потребления. Здесь наглядно видно, что все, что мы покупаем, превращается в мусор. Видите, груда мусора будто вываливается из полотна. Это намек на то, что каждый из нас оставляет за собой тонну мусора и пора об этом подумать, сдавать на переработку. Но все это пока у нас в России не очень устроено».

Юри Кенсаку. Де(ер)ва мира на луковом куполе. 2014

Живописное панно

Игорь Иванов, 21 год, студент: «Мы катались на лонгбордах в парке Горького. Потом перешли мост и решили зайти на выставку. Я не специалист по современному искусству, я бы трактовал эту картину как просто яркий комикс размером со стену, в котором все смешалось. Думаю, этот художник мог бы рисовать неплохие тату, раскрашивать деки или оформлять бары и клубы. Мне нравится, что эта работа очень яркая и немножко сюрная».

Валентина Игнатьева, 50 лет, врач-педиатр: «Я не думаю, что тут есть какая-то глубокая идея. И это меня не расстраивает. Глубокие идеи нужно искать в литературе. А сюда я пришла за настроением, за впечатлениями. И это полотно как раз оставляет впечатление. Здесь только яркие краски, почти нет черного и серого цвета. Здесь и матрешки, и котик, и лиса, и зайчик. Картина создает настроение праздника, вот и все. На нее можно смотреть и радоваться. А то, что это не академическая живопись, ничего страшного. Время Репиных прошло, настало другое время, вот и художники другие. Я считаю, нужно их уважать, а не ругать, даже если вы ожидали увидеть на выставке что-то более классическое».

Ау Хой Лам. Из серии «Сон и сезон». Сезон №1–4. 2014

Матрас, ткань, смешанная техника

Людмила Иванченко, 32 года, переводчик: «Я стараюсь выбираться на выставки современного искусства несколько раз в год. И матрас на стене я уже видела этой зимой в ММАМ. Не помню только, что это был за проект. Матрас там был голубой, и с него будто бы стекала краска по стене. Здесь — продолжение темы. Понятия не имею, что хотел сказать художник. Но выглядит все это очень нежно, симпатично. Все эти блестки, ниточки, пуговки, что декорируют матрасы, вызывают умиление, воспоминания о детстве, что ли. У меня даже возникло желание что-то поделать своими руками, повышивать, повязать, заняться чем-то домашним, уютным. Ну это лично у меня. Не знаю, что скажут другие. Уверена, мужчинам не понравится. Скажут, ерунда».

Сергей Бараненко, 32 года, работает в сфере IT: «Четыре квадратных матраса повесили на стену. О'кей. И что? Ладно, если бы об эти матрасы можно было с разбегу биться головой, хоть какой-то интерактив. Но этого нельзя. Можно только смотреть. Конечно, набегут какие-нибудь искусствоведы и расскажут, что этот арт-объект поднимает вопросы жизни, смерти, одиночества, любви и экологии одновременно. Придумают, что автор переосмыслил понятие матраса, экспериментирует с объектом в среде, ну или скажут что-то другое, никому не понятное. По мне, так, чепуха. Автор просто прибил матрас к стене и теперь ждет, что об этом придумают искусствоведы. Знаете, меня очень расстраивает, что сегодня невозможно понять, где искусство начинается и где оно заканчивается».

Группировка «ЗИП». Из проекта «Район гражданского сопротивления». 2013

Макет района. Дерево, светодиоды

Михаил Левенко, 38 лет, предприниматель: «Я вам расскажу, что это. Перед нами условный макет обычного российского города. Здесь есть улицы, перекрестки, жилые дома. И художник предлагает тебе поиграть с городом, побыть таким важным и всемогущим властителем. Например, одним рычагом можно передвинуть памятник. Нажмешь на первую кнопку — отключишь «суд», на соседнюю — «власть».

Мне нравится, что это интерактивный объект. Как я понимаю, современное искусство как раз и отличается от классического тем, что призывает не только смотреть, но и действовать. Ты из зрителя становишься художником.

Я не могу сказать, что сильно интересуюсь искусством. Или тем более разбираюсь в нем. Из художников я знаю только Олега Кулика. Я тут скорее любитель, просто иногда хожу на выставки из интереса».

Ирина Лапина, 42 года, преподаватель английского языка: «Думаю, художники дают возможность посмотреть на свою жизнь в городе с высоты. По сути, наши будни можно уложить в маршруты, которые нарисованы стрелками на макете. Мы передвигаемся между домом, офисом, кафе, ресторанами, банками, гостиницами, музеями. Авторы как бы говорят, что мы слишком погружены в рутину. И тут уже каждый может подумать, хочет ли он так жить — между офисом, квартирой и кафе. Или пора что-то менять».

Асако Сироки. Из серии «На полу, за окном». 2014

 
 В решетке — пол, окна. Дуб, ткань.

Мария Савченко, 26 лет, маркетолог: «Мы ходили по выставке с экскурсоводом, я вам сейчас все профессионально объясню.

Это только сперва кажется, что перед нами набор непонятных деревянных предметов.

На самом деле эти предметы — символ отношений между людьми. Люди очень хотят быть вместе, но один к другому не подходит. Они напрасно делают шаги навстречу друг другу. У них все равно ничего не получится. В общем, это шаткости и хрупкости нашего мира».

Лариса Захарова, 62 года, на пенсии: «Знаете, что я вам скажу, мы бы с внучкой лучше сходили в Третьяковскую галерею. На биеннале мне ничего не понравилось. Этот объект особенно. Стул, на котором нельзя посидеть, стол с дырой вместо столешницы. Это не искусство, а чепуха. В этом нет красоты, глазу не на чем остановиться. Эта мода пройдет, и в музеях снова появятся живописные полотна с портретами, пейзажами и морем».

Сильвия Явен. Чья-то проблема. 2014

Инсталляция, вышивка на кружеве

Иван Плотников, 27 лет, аккаунт-менеджер рекламного агентства: «Такой же арт-объект может за вечер сшить из старых занавесок моя бабушка. Я не понимаю такого искусства, не вижу тайных символов и знаков в этом. Мне это напоминает дешевый принт для футболки, напечатанный по ошибке размером со слона.

Все-таки хочется видеть в музее сложно сделанную вещь, качественный продукт, глядя на который понимаешь, что человек учился этому всю жизнь. Все то, про что я могу сказать «я такое же за вечер сделаю», для меня не искусство».

Елена Костерина, 33 года, флорист: «Издалека мы видим надпись «Someone else». А если подойти ближе, то можно прочитать, что на каждом квадратике написано «You». Я это понимаю так: каждый раз, когда мы перекладываем ответственность на кого-то другого — говорим, что виноваты соседи, родители, муж, правительство, погода, неважно, — мы должны подумать, а не виноваты ли мы сами. То есть эта история о том, что мы, а не кто-то еще, полностью несем ответственность за свою жизнь.

Очень жаль, что на этой выставке у объектов нет подробных описаний с объяснениями, какие были на биеннале современного искусства. Ты прочитал, и сразу все понятно. А здесь все можно понять не так, как хотел художник».