«Эти их инсталляции всю Москву захлестнули!»

Сергей Андрияка

народный художник Российской Федерации, действительный член Российской академии художеств, основатель Школы акварели

«Искусство в Москве переведено на деньги. Выставочные залы уничтожаются. У нас школа акварели, которую знают, любят. У нас учатся и взрослые, и дети. Когда я обратился к товарищу Капкову, чтобы он дал нам Манеж для выставки в честь 15-летия школы, я получил полный отказ. Ты обращаешься с такой пустяковиной — сделать выставку, а тебе все отказывают! Мне пришлось писать бумагу премьеру Правительства России по этому вопросу. Это же глупо! Поставлен заслон!

Если они такие белые и пушистые, то давайте быть терпимыми друг к другу. А то получается, что все совершенно однобоко. Никто не хочет заниматься показом традиционных художников. За последние годы эти их инсталляции просто захлестнули все, а Москву тем более. С огромным трудом удалось отстоять Тушинский выставочный зал, а ведь огромное количество народа приходило туда семьями.

Это чудо, что нас ни с кем не слили, нас не аннулировали, и школа стоит, и академия. Но академию кто защищал? Президент! Никто не слушал ничего! Ее хотели просто уничтожить! Борьба закончилась при нажиме руководителя Администрации Президента Иванова и первого его зама. Ее же вообще аннулировать Собянин собрался! Там даже были идеи детские сады в ней сделать. Политика-то жуткая по отношению к традиционной культуре. Это воспитание не человека, который патриот и любит свою родину, а просто-напросто отморозка.

Все, что сегодня происходит, происходит потому, что у человека перевернуты понятия, что такое хорошо и что такое плохо. Религия всегда все ставила на свои места. А Малевич подменял понятия. Повесил «Черный квадрат» в красном углу вместо икон. Если мы меняем духовность на пустоту и черноту, все это к традиции отношения не имеет. Что такое актуальное искусство? Почему оно актуальное? Никто не знает, какой смысл в этом слове заложен. Традиционные ценности почему-то не актуальны, а это актуально».

Петр Баранов

куратор, член Союза художников России, член Ассоциации искусствоведов, член Молодежного совета РАХ

«Если взять академическое искусство и так называемое современное искусство, то академического будет в среднем намного больше. Просто все зациклились на том, что круто и модно ходить на выставки современного искусства. Но если посмотреть, сколько выставок этого направления открывается в Москве, то окажется, что не очень много. Просто они проходят на главных площадках. Актуальное искусство — это западная, даже американская история. Это примерно как «Макдоналдс», в который пойти сегодня проще, чем в ресторан русской кухни. 

На последнюю выставку Ильи Глазунова в петербургском Манеже стояла очередь каждый день. Только что закончилась выставка студентов Ильи Глазунова в Нижнем Новгороде, на нее тоже стоял народ, даже в будни. Что бывает не с каждой выставкой современного искусства.

Что такое хорошо и что такое плохо — кто это решил? Проблема в том, что у нас у площадок есть своя направленность и это просто нечестно. Например, Манеж сконцентрировал свою деятельность на полуактуальном искусстве. То, что там выставляют, это драмкружок или кружок по физре. В Академии художеств недавно был юбилей. И директор Манежа, и Департамент культуры просто отказали в проведении выставки. Получается, у нас опять появляется официальное и неофициальное искусство. Они обязаны выставлять разное искусство!»

Николай Рындин

студент 5-го курса МГАХИ им. Сурикова, кафедра монументально-декоративной живописи

«Я художник в пятом поколении. У меня прадедушка — художник, и дед, и бабушка; мать — искусствовед, академик, она тоже рисует. В советское время художники не знали горя. Потом о нас забыли. Я очень надеюсь, что теперь, с новой госполитикой, все вернется на круги своя и будет, как в советское время.

Может быть, я мечтатель, но я хочу зарабатывать своим искусством, делать портреты на заказ. Какой смысл учиться тринадцать лет, чтобы потом идти в «Макдоналдс» работать? Я знаю, что как-то и конкурентов особо нет. Хотя у нас в год выпускается человек шестьдесят. Мне кажется нелогичным такое количество. Во времена моего педагога Ивана Леонидовича на трех курсах на кафедре монументальной живописи было восемь человек. Сейчас сорок пять. Девушек очень много, как во многих вузах.

Я слежу за актуальным искусством издалека. Все, что делают, делали еще в начале ХХ века. Все эти совмещения спектакля, перформанса и живописи. Тогда это было актуально. Сегодня то же самое, только качество гораздо хуже. Смотришь современные постройки — скорее ужас, чем радость! А взглянешь на дома начала двадцатого века и получаешь эстетическое удовольствие.

Я в основном пишу портреты. Написал уже штук двести. Штук пять из них на заказ. Но это пока я учусь. Мне интересно, как на холсте изобразить внутреннее, а не внешнее состояние человека. Я стараюсь положить мазок краски и больше его не трогать, чтобы он оставался живым. Стараюсь грунтовать холсты так, чтобы комар носа не подточил. Я натягиваю холсты, как в реставрационной мастерской натягивают. Конечно, заказчику важно, что ты нарисовал. Но когда он перевернет картину и увидит, как все аккуратно, это будет для него отдельным удовольствием».

Валентин Сидоров

профессор МГАХИ им. Сурикова, почетный президент Союза художников России

«У нас нет уважения к достоянию, у нас сейчас уважение к свободе самовыражения. Захотел голую женщину к потолку подвесить — пожалуйста.

Знаете, сколько в Париже художественных музеев? Что ни художник, то музей! Можно месяц изучать эти маленькие музейчики. Я поднял вопрос о создании Музея Левитана в Москве еще при Авдееве. Пропадает здание, где он проработал последние десять лет жизни. Движение в эту сторону есть, но решение пока не принято. Думаю, этот музей будет пользоваться особой популярностью. Знаете почему? Левитан, будучи в Ницце, написал Аполлинарию Васнецову: «Дорогой друг! Тоска мною овладела, сил нет! А у нас на Руси, наверное, сейчас весна, реки разлились, красота! Только в России может родиться настоящий пейзажист. Нет страны красивее, чем Россия!» Он очень душевный.

Почему бы нам не иметь Музей Коржева? Почему нет Музея Герасимова? Это все классики! Какие художники были Грабарь и Юон! Все они заслуживают музеефикации. Но мы народ щедрый. Нам не до этого! Другие хлопоты.

Все наши выпускники чувствуют невостребованность, потому что Министерство культуры не осуществляет никаких приобретений с наших выставок — ни с молодежных, ни с выставки «Россия». Пугает, что это продолжается уже длительное время. Так не должно быть! Везде, во всех странах есть заинтересованность государства в жизни своего искусства.

Уровень студентов падает. У нас в мастерской в основном-то девочки. А ведь это профессия далеко не женского рода. И мы просто ищем. Я вот нашел себе парня во Ржеве. Искусство — это трудный путь, на котором много трагического».

Салават Щербаков

скульптор, действительный член Российской академии художеств, член Художественного совета Департамента культуры города Москвы

«Я слежу за актуальным искусством года с семидесятого. Сейчас, приходя на выставки современного искусства, я задаю себе вопрос: «А зачем?» Современного искусства нет. То, что вы называете актуальным, родилось сто лет назад.

Основная потеря последнего десятилетия — это потеря связи с великой русской культурой. Молодежь перестала знать имена русских писателей и художников. Возникали какие-то новые, случайные имена и авторитеты. Русский человек становится просто биологическим существом. И забывают не только нашу культуру. Я преподаю скульптуру, и студенты не знают, кто такой Майоль. Это катастрофа.

Если мы возьмем культуру России до 1917 года, можно сказать, что она была устоявшейся. Потом возникла новая культура — советская. Третий вариант культуры — западная. Из трех та, первая, утерянная, оказалась наиболее полезной. Одно дело, когда этот культурный пласт освоен, а другое, когда нет. Тогда появляются художники, которые выступают в храмах, и их сажают в тюрьму.

Мы понимаем, что эпоха великих уже позади. Тем не менее есть школа и направление, назовем его консервативным. Но развитие-то в нем должно быть! Новая политика должна помочь не утонуть тому, что ценно. Подать руку нужно тонущему кораблю, на котором золотые слитки культуры. У современного искусства ведь есть рынок, и есть те, кто его поддерживает.

Слово «реализм» возникло в связи с работами художника Курбе в XIX веке. Он писал не Венер, а реальных женщин. Реализм — это изображение социальной реальности. Для нас это передвижники. Сегодня слово «реализм» я бы не употреблял, оно не годится. Вот Врубель — он реалист или за гранью реализма? Это просто некое великое искусство. 

Раньше в Большом театре была Анна Павлова. А кто сейчас велик в Большом театре? Вообще, искусство — оно скромное и боязливое. Не хотелось бы вбивать клин между художниками и называть кого-то лучшим.

Надо заново учиться говорить на своем языке, чтобы не потерять идентичность. Но это трудный, тяжелый процесс постижения. Это не выключатель переключить. Это труднее, чем стать мастером авангарда. Как говорил академик Лихачев, можно прикинуться кем угодно, добрым, храбрым, только интеллигентным человеком притвориться нельзя. Также и реалистом прикинуться нельзя. Это как быть артистом балета. Это всегда высокая планка».