Московская биеннале Крым, Израиль и Вьетнам: художники исследуют болевые точки мира

Юлия Аксенова, куратор выставки: «Крымский контекст сделал эту выставку возможной. Год назад я должна была курировать выставку в «Гараже» с украинскими художниками, и она отменялась два раза. Меня тогда эта проблема очень начала беспокоить лично. Из-за этого конфликта рушились личные связи, никак не могли состояться важные события. Мне пришла в голову идея осмыслить эту ситуацию не только с локальной точки зрения, но и с глобальной.

Кого-то из художников я уже знала, кого-то открыла в процессе работы. Мы попытались показать географию настолько широкой, насколько это было возможно: Индия и Пакистан, Палестина и Израиль, Вьетнам, территория Марокко, Украина и Румыния, Иран, Балканы, много бывших советских республик. Невозможно было охватить все регионы, но мы попытались представить те работы, которые показались нам важными и актуальными. Мы рассказали про каждую работу директору Манежа, и никаких вопросов к нам не было».

Вьетнам

Тиффани Чанг «Перестановка истории: разбор битвы и экскавация человеческого прошлого»

В течение многих лет я занимаюсь картами и больше известна своими картографическами рисунками. Этот проект — диаграмма — более сложен по своей форме: но, как и карта, он показывает, в какую сторону двигалось мое исследование, как были связаны его части в моей голове. Я не думаю, что когда-нибудь смогу показать свой проект во Вьетнаме: он связан с историей, которую правительство до сих пор отрицает.

В этой работе есть много маленьких открытий. Мой отец принимал участие во вьетнамском конфликте, он был летчиком и попал в плен, где его продержали 14 лет, а потом отпустили. Мы даже думали, что он умер. Поэтому исследование начинается с личного контекста и переходит к более широкой истории конфликта. Я сделала фокус на двух знаменитых сражениях «Ламшон 719» и «Нгуен Хюэ». Во время «Ламшон 719» мой отец и попал в плен, а я изо всех сил пыталась понять, почему эта операция провалилась. Если вы посмотрите внимательно, вы увидите много ответов с документальными свидетельствами. Вот, например, фотография Киссинджера, который впервые посетил Пекин в 1972 году, сразу после провала операции «Ламшон 719». Так в результате своего исследования я много поняла об американском участии в этом вьетнамском конфликте.

Во Вьетнаме история никогда не включала в себя возможность альтернативы, другого взгляда на события. Во Вьетнаме искусство до сих пор подвергается цензуре, но за его пределами мы можем дать людям слово, представить различные стороны этого конфликта. Я хотела показать, что эта история не была написана только американцами и северным Вьетнамом — потому что проигравшая сторона часто не получает голоса. Поколение моего отца умирает, поэтому для меня было так важно показать эту «другую» историю.

Донецк

Элизабет Хоак-Доеринг «Вещи, свидетели»

Мне нравится использовать в своем искусстве объекты из чьих-то домов. Эти столы и стулья — свидетели истории, они слышали разговоры, которые происходили в Донецком регионе. Например, на этом столе можно увидеть царапины, потертости, следы времени: люди работали за ним, использовали его по назначению.

Мне нравится, как эти объекты играют с нашей памятью, создают какие-то субъективные, практически фальшивые воспоминания. Объекты летают в пространстве и реагируют на наше движение (вокруг есть датчики движения), и мы своеобразно участвуем в их истории. Теперь они реагируют на наше движение, а обычно они пассивно стоят на своем месте, пока мы прогуливаемся вокруг них и разговариваем. Так я меняю отношения между объектом и человеком: теперь столы и стулья как будто бы пишут собственные истории.

То, что происходит в Донецке, можно описать проблемой идентичности. Меня очень интересуют люди, политические движения, но мнения об этом конкретном конфликте у меня нет. Мне просто жаль, что это случилось, и я уважаю этих людей.

Змеиный остров

Анка Бенера и Арнольд Эстефан «Принцип справедивости»

Наша работа — о Змеином острове, который был когда-то советской территорией. В разные времена он принадлежал и Турции, и России, а до того, согласно греческой мифологии, здесь был похоронен Ахилл. После распада СССР он стал частью Украины. Румыния вела долгий спор с Украиной за эту территорию и даже обратилась в Международный суд в Гааге. В итоге Румыния получила побережье, но не сам остров, и на то были достаточно интересные причины. Европейские компании лоббировали интересы Румынии как члена Евросоюза, потому что здесь сосредоточены запасы нефти. Этих ресурсов Европе хватило бы на продолжительное время, чтобы не так сильно зависеть от России.

Нас интересует микрополитика, «сила бессильных». Мы поделили площадь побережья на количество жителей, которые живут в Румынии, и выяснили, что каждому румынскому жителю принадлежит полметра прибрежной зоны. Теперь планируем поехать на остров и поделить его на квадраты площадью 0,8 м, чтобы тайно вывезти это количество земли в Бухарест, — столько должно приходиться на каждого жителя Румынии.

За последние годы нам стало понятно, что сила художника не так велика, художник просто совершает символическое действие. Едва ли возможно влиять на политику, но можно продвигать те или иные идеи в обществе. Мы верим, что искусство — это последняя территория свободы.

Мы использовали вышивку, чтобы показать хрупкость границ этой территории. На самом острове вышили фальшивые институции, которые украинцы здесь построили. Остров — это крошечная территория, меньше половины Красной площади, и они выстроили на нем отель, банк и почту, чтобы доказать, что они там уже живут. Но пока там никого нет: только охранники и военные.

Подмосковье 

Лаборатория городской фауны «Стог»

Этот проект не откровенно политическое высказывание. Растение захватывает пространство, и этот захват происходит вне государственных границ: борщевик — один из самых сильных и мощных сорняков, для него границ просто не существует. Как и все живые организмы, он стремится выживать и размножаться, расширять свои владения. В этом простом стремлении захватывать все большую территорию можно увидеть многое. Например, зачатки государственности, желание обрести свою «землю обетованную» даже ценой беспрецедентного насилия.

Приднестровье 

Штефан Русу «Победа на границе»

Приднестровье уже 20 лет находится в зоне конфликта — с 1992 года.  Эта территория возникла вследствие территориальных обменов, которые произошли в 50-х годах. До этого граница Молдавской Республики проходила по территории Днестра. У существующего конфликта есть конкретные стороны; интересно смотреть, как он транслируется в медиа, как эти стороны видят друг друга в качестве недружелюбного и конфликтного соседа. При этом страны Восточной Европы существуют как сообщающиеся сосуды. Конфликтные ситуации не могут происходить в одном контексте и не проявляться где-то в другом. Это взаимосвязанные вещи, и на них могут влиять факторы, о которых мы даже не знаем или просто не берем во внимание.

В своем проекте я пытаюсь посмотреть на ситуацию в другом срезе, поэтому здесь не может идти речь о политическом высказывании. Художники имеют совсем другой аппарат, чтобы рассматривать какие-то конфликтные ситуации, территориальные диспуты. В этом случае я стараюсь выйти за пределы политической позиции, это больше позиция художника, наблюдателя или общественности. Я пытаюсь посмотреть на эти вещи отстраненно, сказать, что та и другая сторона в окопах между делом ведут какие-то победоносные дискурсы. Выглядывать из окопов и говорить о победе — довольно юмористичная ситуация. Может быть, стоит выйти из окопов и начать смотреть на вещи по-другому.

Крым 

Игорь Мухин. Серия фотографий

Мухин: «Это была моя личная поездка, мое путешествие. Я хотел посмотреть, как Крым выглядит сегодня; в последний раз был там в 12 или 13 лет. Этот проект вполне можно было бы показать и в самом Крыму, здесь нет никакого двойного дна, все стерильно. Вы видите политический конфликт на фотографии? Люди голосовали за это решение. Для нас, москвичей, оно может казаться спорным, а для них однозначно, что они — россияне в России». 

Аксенова (куратор): «Если внимательно приглядеться, то можно увидеть очень много абсурдных ситуаций. Мирная женщина с зонтом на переднем плане, а на заднем плане — пушка. Или мальчик играет на дудочке и собирает деньги в помощь Донбассу. Или девочка в платье, прыгающая по оборонительным объектам. Рай для туристов смешивается с бесконечными образами государственности, военными символами и создает ощущение напряженности — как те самые прекрасные морские горизонты, по которым плывут мощные военные корабли».

Пещера патриархов

Нира Перег «Авраам Авраам Сара Сара» 

Пещера патриархов — священное место и для иудеев, и для мусульман. В 1994 году произошел конфликт: Барух Гольдштейн устроил теракт в этом пространстве и расстрелял молившихся мусульман. До того здание было одновременно и мечетью, и синагогой. Оно было открыто для всех, и все могли молиться в одно и то же время. Теперь пространство разделено во времени: в мусульманские праздники из него уходят иудеи — и мусульмане получают право здесь молиться. И наоборот. Во время празднования «Жизни Сары» пещера переходит из рук в руки: мусульмане уходят отсюда, и на следующие 24 часа она становится синагогой. Мое видео — документация этого переключения.

Это странное событие, и только оно помогает сохранить мир в этом странном месте. Армия выступает гарантом безопасности и супервизирует пространство. Это событие можно оценивать оптимистически — одно и то же здание может быть поделено между конфликтными сторонами. Но мне работа кажется пессимистичной: этот абсурд показывает, как трудно людям разных религий жить вместе. Армия участвует во всем этом, вступая в странный союз с политикой. Я потратила много сил, чтобы военные позволили мне это снять. Я была единственным гражданским лицом, которое могло видеть все происходящее. Самый удивительный момент — это когда я оказалась на несколько секунд в пустом здании, где не было ни мусульман, ни иудеев. На очень короткое мгновение в здании не осталось никого, не было ковров и святынь, и пространство казалось голым. Затем пришла армия и проверила, нет ли бомб. Этот момент происходит в середине моей работы, и вот почему я разрезала работу на две части: я хотела быть в этом времени. 

Проблема заключается в том, что обе стороны ведут себя очень по-фундаменталистски: и иудеи, и мусульмане. Иудеям не нравится, когда их пространство занимают мусульмане, и наоборот. Я думаю, роль художника в том, чтобы показывать вещи с другой точки зрения, но при этом отдавать себе отчет в том, какую точку зрения представляешь ты: например, я показала это политическое событие как сложную и прекрасную хореографию.