«Перформанс в России: Картография истории»: краткий гид по выставке

«Наша выставка, как следует из названия, — про историю перформанса в России. Но были у нас и две не менее масштабные задачи: попытаться объяснить себе и окружающим, что это такое — перформанс, и понять, каковы особенности его местной традиции.

Мне кажется, одну особенность мы проявили вполне: чем дальше мы движемся сквозь все залы к 2010-м, тем очевиднее, что в русском искусстве много текста, особенно идеологического, и очень мало тела. Художники все время пытаются тело скрыть, в том смысле, что даже обнаженное тело асексуально, оно отсутствует, выполняя функцию текста. И поэтому сюжет лозунга подчеркивает эту зацикленность, сфокусированность русской культуры на текстовом, содержательном уровне. И не заметить этого нельзя».

1913 год. «Победа над солнцем», «Почему мы раскрашиваемся», «Владимир Маяковский»

«В сентябре 1913 года московские футуристы вышли на улицы Москвы с раскрашенными лицами, это была не просто претензия на то, чтобы скандализировать общество, это был осознанный жест в рамках художественной практики, о чем свидетельствует манифест, который был подписан незадолго до этой акции, назывался он «Почему мы раскрашиваемся». Жизнь как искусство и искусство как жизнь, тело как холст и городская площадь как территория экспонирования — в этом преломлении общественного и частного, художественного и нехудожественного и зарождается перформанс как осознанный художественный жест. Второе событие, которое происходит в 1913 году, уже в декабре, это первый показ футуристической оперы «Победа над солнцем», которая явила миру абсолютно переломанное театральное представление, причем и на уровне текста, и на уровне музыкального сопровождения, и с абсолютно нетрадиционным пониманием сценографии и дизайна. Это демонстрация того, как традиционная форма художественного высказывания разламывается, рождает совершенно новый образ спектакля, новый тип игры и новый тип сценической бутафории. В нашем случае мы решили не реконструировать спектакль Казимира Малевича, Алексея Крученых и Михаила Матюшина, а предложили художнику Стасу Шурипе интерпретировать знаменитый текст. Получилась 3D-анимация, которая актуализирует старый текст, прежнюю сценическую обработку Малевича всех этих персонажей. И, с другой стороны, доказывает нам, что этот тип визуальности не мертв, а вполне может служить языком для описания сегодняшнего дня. И третье событие 1913 года — это трагедия под названием «Владимир Маяковский», которую исполнял сам автор, Владимир Маяковский, там же, в театре «Луна-парк» в Петербурге. И если в случае с футуристическим гримом мы имеем дело со сближением искусства и жизни, стиранием и заново нанесением этих границ между искусством и жизнью, «Победа над солнцем» нам дает преобразование традиционной формы художественного выражения, то «Владимир Маяковский» дает еще одно, третьего кита, на котором лежит этот перформанс, как на фундаменте, это прямое обращение художника-одиночки, поэта-одиночки к большому обществу, публике и необходимость контакта между искусством и зрителем, и неважно, чем закончится этот контакт — бесконечной взаимной любовью или ненавистью».

1920 год. Массовая инсценировка «Взятие Зимнего дворца»

Николай Евреинов 

«Конечно, поскольку сюжет этой инсценировки исторически маркирован, без лозунгов было не обойтись. И они здесь везде, так же, как и в революционном Петрограде в 1917 году. Чем характерна история, связанная с таким странным жанром, как массовая инсценировка. Прежде всего это возможность реализовать масштабную утопию, которой грезили авангардисты 1910-х годов, возможность собрать тысячи и тысячи людей и заставить толпу двигаться так, как нужно воле одного художника. Это открывало бесконечные возможности в будущем, когда, вероятно, можно будет управлять вселенными и, в конце концов, победить Солнце, о чем и мечталось накануне.

Визуальная культура революции начала ХХ века дает нам лозунг как текстовой формат, весь смысл которого — призыв к действию. Задача лозунга заставить массы — восемь тысяч человек, как у Евреинова, или миллионы и миллионы, как во всем Советском Союзе, — двигаться и работать так, как им велит воля демиурга, художника или лидера компартии. Лозунг как графическая матрица появился (транспарант, лозунг, весь этот спектр пропагандистской продукции я имею в виду) во многом благодаря участию художников-авангардистов, украшавших площади советских городов во время праздников. Это особая культура, которая в результате с течением лет и десятилетий советской истории привела к тому, что нечто, написанное белыми буквами на красном фоне, априори считывалось как идеологический текст».

1977 год. «Лозунг-1977»

«Коллективные действия» 

«В акционной практике московского послевоенного искусства лозунг появляется в одной из первых акций «Коллективных действий». Она так и называлась — «Лозунг-1977». Акция заключалась в очень простом, по сути, действии: на берег реки было вынесено полотнище с текстом, написанным, как положено, белыми буквами на красном фоне: «Я НИ НА ЧТО НЕ ЖАЛУЮСЬ И МНЕ ВСЕ НРАВИТСЯ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО Я ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ БЫЛ И НЕ ЗНАЮ НИЧЕГО ОБ ЭТИХ МЕСТАХ». То есть таким образом автоматически этот объект, помещенный в лесу, должен был опознаваться как идеологический объект, несущий в себе некую идеологическую информацию, но техника деконструкции идеологического текста, которая складывается в концептуализме, демонстрирует возможность контекста — насколько контекст влияет на текст и вообще насколько смысл того, что написано, разрушается благодаря форме. То есть чисто экзистенциальное высказывание приобретает идеологический смысл, но тут же его теряет, будучи размещенным в безлюдном холодном зимнем лесу».

1978 год. «Демонстрация. Искусство в массы»

Группа «Гнездо» 

«Перформанс в 1970–1980-е годы, существуя и развиваясь внутри художественного андеграунда, находится в еще более глубоком подполье, чем живопись. Все художники, которые были вовлечены в это движение, не рисковали выходить на большие городские пространства. И одним из немногих сюжетов с выходом на городскую площадь можно назвать акцию группы «Гнездо» — «Искусство в массы». Два участника группы пронесли по московской улице транспарант. На выставке мы показываем отпечаток раскрашенного вручную негатива. Это действительно было красное полотнище с белой такой странной фигурой — это фрагмент абстрактной композиции Франца Клайна, перевернутый вверх ногами. Здесь работает тот же самый механизм — белое изображение на красном фоне читается как идеологическое. Сама форма существования предмета тоже идеологическая — двое несут прикрепленную к древкам ткань из одной точки в другую. Но при этом эта вещь не является текстом, напротив, она служит для уничтожения текста».

1982 год. «Наш муравейник»

Группа «Тотарт» 

«Это тот случай, когда лозунг перемещается из привычной городской среды в среду природную и предлагается для прочтения тем, кто не умеет читать, — птицам, муравьям. С помощью лозунга художники пытаются управлять природой, что априори невозможно».

1991 год. Движение «Э.Т.И.» (Экспроприация территории искусства)

«Главное в 1990-е годы — это московский акционизм, основная задача которого заключалась в том, чтобы не производить товар (живопись, скульптуру или графику), как это делали художники Фурманного, но производить смыслы с помощью скандальных акций, осуществляемых преимущественно в городской среде. Мы нашли вариант, как можно все-таки показать эту группу и ее эстетику, и создали пять лозунгов, где текст, правда, напечатан черным по белому. Это коллаж из фрагментов многочисленных манифестов, стихов, сценариев, написанных участниками группы. И не случайно первым вынесен лозунг, который гласит: «Действие — имя революции!».

1998 год. «Баррикады на Большой Никитской»

«Внеправительственная контрольная комиссия» 

«Без лозунгов и транспарантов не обошлась и акция, которая завершает 1990-е годы во всех возможных смыслах, — это, с одной стороны, чисто хронологическое завершение десятилетия, а с другой стороны, это последняя акция, свидетельствовавшая о том, что акционизм жив. После этой акции все радикально поменялось. Акция «Баррикада на Большой Никитской» была посвящена очередной годовщине майских событий 1968 года в Париже. Во время этой уже легендарной на сегодняшний день акции в Москве с помощью несложных конструкций из картонных коробок была перегорожена довольно широкая улица в центре Москвы, практически у стен Кремля. Баррикады были украшены знакомой нам формой транспаранта, на которых были написаны знаменитые студенческие мотто 1968 года, а иногда — свежесочиненные абсурдные призывы вроде «Денег нет — и не надо».

2000–2002 годы. «Демонстрации»

Общество «Радек» 

«Смысл был прост — на красном полотне белой краской художники писали в 2000 году абсурдистские тексты из наследия движения «Э.Т.И.», например: «Sex Marx Karl Pistols». Участники группы вставали на каком-нибудь многолюдном регулируемом пешеходном переходе, дожидались зеленого света, и, когда толпа начинала переходить улицу, над людьми вздымались эти «Sex Marx Karl Pistols», как если бы массы перемещались из точки А в точку Б, требуя чего-то. Но это, по сути, была пустая манифестация — никаких требований, никакой политики, чистая поэзия. То же самое происходило и в других акциях этой же серии. На транспарантах, которые несут художники в 2002 году, половину букв прочесть просто невозможно. Таким образом, это продолжение традиции деидеологизации политического текста».

  2002 год. «Триумф нежности»

«Фабрика найденных одежд»

«Важно сказать о работах группы «Фабрика найденных одежд», которая начала работать еще в 1990-е годы, но уже в 2000-е годы стала известна благодаря своим все более и более политизировавшимся художественным работам. В акции «Триумф нежности» матросы Петербургского мореходного училища несли в руках вместо плакатов и лозунгов маленькие бумажные белые девичьи платья, как если бы это был идеологический текст, и в каком-то смысле это таковым и становится в интерпретации участниц «ФНО»: женственность становится оружием освобождения. «Протестные платья» были сделаны участницами группы, в них реальные люди ходили на реальные манифестации, требуя справедливой пенсии, свободы слова и т.д. и т.п. То есть это одежда, которая выполняет функции политического призыва, но при этом, как видите, здесь красным пишут по белому — в каком-то смысле цвет крови на медицинской одежде».

2004–2014 годы. «Монстрация»

Творческий союз «Бабушка после похорон» 

«Монстрация дорога нашему сердцу тем, что она не несет в себе никакого содержательного смысла. Однако ее форма, весь антураж ежегодных акций намекает власть предержащим, что это может быть политический текст. Так практически совершается сюрреалистическая революция, которая готова за революционный жест выдать любую самую аполитичную абсурдную стратегию. Уже когда мы составили списки экспонатов, произошла акция «За мир», когда люди вышли на Манежную площадь, не держа в руках вообще ничего, они только подняли руки, как если бы они держали тот же самый транспарант, за что и были задержаны. Перформатив нашей культуры заявляет нам о том, что все знаки, которые мы накопили за 100 лет, опознаваемы с первого жеста».

2013 год. «Будка одиночного пикета»

Группировка «ЗИП» 

«Когда ЗИПы только появились, было радостно осознать, что существует энергия в русском искусстве и находится она за пределами столицы. Она даже мощнее, чем в наших метрополиях. Эта группа интересна тем, что, невзирая на представления о художественной моде, реанимирует практики давно минувших лет. Это и практика интерактивного объекта, такого New Wave перформанса. Мы не могли обойти вниманием вот эту «Будку одиночного пикета», хотя у них были и другие замечательные акции, но эта вещь вписывается и в мейнстрим последних десяти лет, с одной стороны, и показывает иную точку зрения на сюжет, с другой».

2011–2012 годы. «Конституция» (Диалог на улице) 

Миша Most 

«Было настоятельное желание включить в выставку и работы стрит-артистов, но не всех, конечно. Дело не только в том, что на улице появляется некая надпись. Гораздо важнее показать роль текста в русской культуре последних ста лет, который не утрачивает жизненной силы. «Поэт в России больше, чем поэт», а художник — больше, чем художник. И когда Миша Most пишет на стенах фрагменты Конституции РФ, он не просто предлагает их перечитать, он предлагает вернуть Конституцию в то правовое поле, из которого она изгнана. То же самое происходит с такими конструкциями, приписываемыми стрит-арту, как работа Тимы Ради «Фигура №1. Стабильность» (2012).

Мы завершаем выставку работой Паши 183 «Правда на правду» — силуэты омоновцев со щитами помещены на двери при входе в московское метро. Они вынуждали каждого пассажира толкать фигуры на дверях, словно сражаясь с репрессивным режимом. И не важно о чем речь, о современности, о 1993-м или о 1917 годе, когда все только начиналось».