5 книг недели Краткая история США, пляжный немецкий бестселлер, новый Свечин

Алексей Цветков «Маркс, Маркс левой!»

Алексей Цветков почти всегда сочиняет от первого лица — с прустовской дотошностью регистрируя повседневные ощущения марксиста-аллергика, задыхающегося в душной оранжерее капитализма. Метод организации эффекта остранения прост и эффективен: у всякого, самого обыденного явления — от рекламы до болтовни третьеклассников — есть политический аспект; просто проговорите его — и «НОС» с Андреем Белым у вас в кармане. В новой коллекции исповедей, исторических экскурсов и саркастических заметок обнаруживаются опыты «политического» прочтения текстов современной культуры (от номера «Большого города» до бессоновской «Люси»), проницательные эссе о Ленине и Богданове, вылазка картографа в неизведанные области современной русской поэзии, педагогические заметки — и несколько признаний автобиографического характера. «Кто-то внутри меня содрогнулся, впервые», — речь идет о детстве рассказчика, — «столкнувшись с неотразимой отвратительностью реального капитализма. Это был тот внутри меня, кто потом так часто и с таким ослиным упрямством говорил «нет» наступлению товарного фетишизма «экономических людей» с их бесстыдной ложью, показным цинизмомпатологическим самолюбованием и обнаженным до порнографичности частным (т.е. антиобщественным) интересом». Что же разбередило душу 8-летнего человека — и, вызвав эффект домино, превратило его в активиста, просветителя, библиофила и лауреата литературных премий? Правильно: «Незнайка на Луне».

Роберт Римини «Краткая история США»

Не такая уж и краткая — четыре с половиной сотни страниц — история bête noire нынешней России: от индейского Эдема до воцарения Обамы. Кроме собственно дат — объяснения: «как за несколько веков сложился типичный американец, как республика превратилась в демократию и как выглядело американское общество в разные столетия», когда именно возникла американская идентичность — и почему США, несмотря на заветы отцов-основателей, преодолели изоляционизм и благополучно превратились в мирового шайтана. Аналог «Краткого курса истории ВКП(б)», да, — пусть не от первого лица, но от официального историка нижней палаты Конгресса, обладателя Национальной книжной премии 2006 года и патентованного биографа президентов. Как насчет объективности? Четыре балла из пяти: слова «геноцид» нет — однако про отравленные одеяла для индейцев все же упомянуто.

Рене Фройнд «Любовь среди рыб»

Свежий немецкий бестселлер — романтический водевиль про злоключения берлинской издательши, которая пытается добиться новой книги от эксцентричного поэта, чьи стихи хорошо продаются, но плохо пишутся; приходится командировать его в Альпы — где на его пути возникает авантажная исследовательница поведения эндемичных рыбок при, хм-хм, размножении. Выглядящие остроумными диалоги (когда одни начитанные персонажи разговаривают с другими вроде бы о литературе и науке, а на самом деле — о сексе), бодрый ритм, «атмосферный» антураж — словом, нечто среднее между «Улиссом» и Иоанной Хмелевской, идеальное пляжное чтиво.

Ким Стэнли Робинсон «2312»

Премия «Небьюла» (2012) — за лучший фантастический роман. Через три века планеты Солнечной системы освоены людьми, которые в состоянии путешествовать на астероидах, строить мегаполисы в космической пустыне и доставлять солнечный свет в самые темные уголки своего мира. Но однажды в идеальный город на Меркурии врезается искусственно созданный метеорит; поисками межпланетных террористов занимается пара уроженцев Титана и Меркурия. Масштабная — и хорошо прописанная в плане не только технологий, но и отношений — космическая фантастика от автора «Калифорнийской» и «Марсианской» трилогий.

Николай Свечин «Туркестан»

Колониальный ретробоевик — какой там уже в лыковской серии? — про 1894 год. История путешествия Лыкова — который вышел в отставку и занимается делами имения, — в Туркестан; в компании с другом и управляющим Титусом. Восток — дело тонкое, в Ташкенте орудует шайка Асадуллы, имперская администрация — даже лучшие местные сыщики — не справляются с экзотическими представителями криминалитета; а тут еще, разумеется, и англичанка гадит. Лесопромышленник из Лыкова неважный — хотя, по правде сказать, не так уж существенно, кого именно и в каком статусе он лупит в том или ином романе; важно, что он закован в галантерейный свечинский стиль, как Тони Старк — в костюм Железного человека: «Утром следующего дня к почтово-телеграфной конторе №2, что в махалля Хафис-Куяки, подъехал экипаж. Оттуда вылез странный европеец явно нерусской наружности. Он был в пробковом британском тропическом шлеме и в мятой чесучовой куртке. На лице, украшенном нелепой эспаньолкой, отражались одновременно и высокомерие, и растерянность. Господин зашел в помещение конторы. На икону в углу он внимания не обратил, лба не перекрестил и шлема не снял. Зато спросил у служащего чрезмерно громко: «Нет ли распоряжения от Товарищества Викула Морозов и сыновья на имя доверенного Розалион-Смушальского?» Почтовик порылся в стопке бумаг и развел руками: «Покамест не поступало».