Новый Сорокин Навальный, Прохорова и Крылов читают «Теллурию»

Я большой поклонник Сорокина, и «Теллурия» мне понравилась. Форма романа — это же классический Сорокин; например, «Голубое сало» абсолютно по такому принципу построено. Глава про слив pro-теста на Болотной — вообще замечательная стилизация под Пелевина, великолепно; это фирменный стиль Сорокина, и я, когда читал, получал наслаждение от таких разножанровых приключений. Смешно получилось: я дочитывал эту книгу в тот день, когда был бой между Кличко и Поветкиным. Читал и одновременно посматривал матч, в котором поют языческие гимны, в зале сидят какие-то министры вместе с Сечиным, и некий голос за кадром кричит: «Саня, бей петуха!» — в этот момент понимаешь, насколько написанное Сорокиным недалеко от реальности. И это при том, что он пишет утопии.

Разделенный мир, который описывает Сорокин… Думаю, что в Европе такое разделение на множество стран маловероятно, как и сценарий столкновения исламской и европейской цивилизации, который он описывает. А вот сценарий распада России как логическое развитие путинской власти — он описывается не только у Сорокина, но и у вполне себе существующих политологов, и вполне реален. В той части книги, где герои предаются ностальгическим воспоминаниям о Путине, Сорокин описывает скорее не его заслуги, а то, каким образом трансформируется со временем народное сознание. Он пишет о том, как общественное сознание может замещать реальность даже в течение жизни нескольких поколений.

В каком из новых российских государств мне комфортнее бы жилось? Точно не в Теллурии, точно не в смешном Рязанском княжестве, где все говорят на чистом русском языке… Наверное, в той части Москвы, что обнесена стеной, — в Московии.

Как всегда, Сорокин парадоксален и непредсказуем, и я с большим удовольствием прочла книгу. Что меня приятно поразило — это то, что тема ее так или иначе связана со Средневековьем (в широком смысле слова), с раздробленностью и многообразием форм существования, хотя все они у него описаны достаточно негативно. Это тема, которая становится центральной в последние годы, — несколько лет назад у нас в издательстве вышло исследование Дины Хапаевой «Готическое общество», где она описывает, как Европа возвращается к условно средневековым практикам. Еще мне вспомнился последний фильм Германа «Трудно быть богом», где он ровно ту же идею проводит. Понятно, что это совершенно разные творческие люди, но сейчас явно исследуется процесс распада просветительской парадигмы, и Сорокин в «Теллурии» представляет свою, очень захватывающую версию этого тренда.

Это дистопия, и на нее трудно полагаться как на какой-то прогноз и предвидение. Будущее труднопредсказуемо — может получиться так, что Россия распадется на множество республик, а может получиться совершенно по-другому. Ценность этой книги не в пророчестве, Сорокин ведь не Нострадамус. Ее ценность в том, что, читая ее, интересно наблюдать, как под поверхностью любого государства скрываются абсолютно разные слои жизни, — от самых архаических до изысканных, что никогда не бывает единства (оно достигается только искусственным путем), а жизнь всегда многообразна и трагична. Я думаю, что Сорокин играет на вечном страхе распада нашего общества. В своей дистопии он очень хорошо выводит наружу фобию современного российского общества, его страх потери империи. Обнажает этот болевой нерв и российской государственности, и общества.

Очень хорошо, что у нас еще остались литераторы с именем. Это позволяет такому литератору написать сложную и не очень понятную книжку, которую, однако ж, прочтут, потому что она обречена на популярность. Здорово, что Сорокин, наряду с Пелевиным, еще может себе позволить заниматься литературой.

Книжка устроена сложно и представляет собой пародию на идеологический роман. Это текст, который нечто напоминает, но этим не является. Герои постоянно решают идейные вопросы, беседуют о судьбах России и мира. Интересен он и полным отсутствием главного романного признака — героя и единой линии. Это набор коротких рассказов, где все время меняются герои, и повествование аккуратно кончается именно там, где мы что-то начинаем о них узнавать. Контекст Сорокин рвет виртуозно, этим можно наслаждаться.

Мир романа — это постапокалипсис, но не тот, что обычно описывается, это апокалипсис смыслов современной цивилизации. Это мир, в котором все, чего сейчас боятся, уже состоялось — от мусульманского нашествия на Европу до распада России на мелкие независимые государства. Реализовались и страхи технологические — в романе люди претерпели серьезные мутации, биология научилась создавать самых разных существ. Вплоть до, я извиняюсь, х... на ножках. Страдания одного такого объекта там описаны весьма выразительно, настолько, что даже проникаешься сочувствием к этому курьезному персонажу. Сорокин аккуратно собрал все страшилки, которые сейчас существуют, и описал мир, в котором они стали частью быта. Но жить-то как-то надо? Вот он эту жизнь и описывает. При этом вся конструкция держится ровно на одном гвозде — теллуровом клине, который, будучи вбитым в голову, погружает человека в иномирную реальность; но отличие ее от настоящей реальности не то чтобы очень велико.

В романе обсуждаются результаты распада России, которая разделилась не несовместимые куски, — в одном из них есть государь, в другом нет. Жители этих кусков чрезвычайно довольны новыми порядками. Иногда проскальзывают интересные высказывания, которые являются отголоском авторских позиций, — например, один из героев возлагает на Путина заслугу за развал России: мол, этот великий человек привел к тому, что эта проклятая страна наконец-то распалась. Или обсуждение того, что только после распада России русская идентичность начала как-то более-менее проявляться. Сорокин явно такую думу думает, и эта мысль представляется ему небезынтересной.

Я бы рекомендовал читать «Теллурию» как описание коллекции современных страхов и пример того, как ко всем этим страхам отнестись, — а именно с выражением «Ну и что?». Допустим, это все случится, — и что? А ничего. Описываемый Сорокиным мир должен вызывать ужас, но ужаса он на самом деле не вызывает, в нем можно жить, и, более того, какие-то константы его существования вполне себе реализуются. В этом отношении книжка преподносит интересный и важный урок: страх — это всегда страх перед немыслимым, а от этой книжки не трясет, ужаса ты не чувствуешь. Ужас элиминирован автором, и это, несомненно, большая художественная удача.