Реинкарнации «А зори здесь тихие...»: сносная версия советской нетленки

В 1942 году в прифронтовой зоне в Карелии старшина Федот Васков (Петр Федоров) получает в свое распоряжение взвод зенитчиц. Когда младший сержант Осянина (Анастасия Микульчина) замечает в лесу двух немцев, старшина берет ее и еще четырех девушек (Евгения Малахова, Кристина Асмус, Софья Лебедева, Агния Кузнецова) и отправляется в погоню. Немцев на поверку оказывается не двое, а полтора десятка.

Как всегда бывает в таких случаях, авторы напирают на то, что это не ремейк фильма Ростоцкого, а новая экранизация повести Бориса Васильева, и, как всегда бывает в таких случаях, лукавят. Диалоги в данном случае не показатель — к тексту повести Ростоцкий и Ренат Давлетьяров отнеслись равно уважительно, но, конечно, множество мизансцен были перерисованы один в один. Новая экранизация при этом почти в два раза короче, отчасти за счет сокращения второстепенных деталей и другого ритма, отчасти за счет закадрового текста в исполнении Гармаша, который, правда, довольно быстро куда-то пропадает.

Наибольшие изменения предсказуемо коснулись флешбэков — воздушно-сюрреалистических в исполнении Ростоцкого и сугубо разъяснительных здесь. Ударная реплика про скуку и двойник юного Костолевского на месте, впрочем; вдобавок поясняется, что Бричкина — дочь раскулаченных, а Четвертак — репрессированных. Это, пожалуй, самые слабые места картины: оставшись без поддержки, Давлетьяров немедленно проваливается в болото штампов. Если репрессии — то «Утомленное солнце» и воронок НКВД. Если наступление немцев — то танки, давящие цветочки, кровь на белой простыне и лошадка, падающая в рапиде. Если расстрел евреев — то дымящееся дуло пулемета и фашист в страшной фуражке, поджимающий тонкие губы. Если фронт — то разбросанные тела, снятые сверху через дымку.

Петр Федоров, загримированный под Шарапова из пятой серии, на несколько лет старше, чем первым сыгравший Федота Евграфыча артист Мартынов, но выглядит куда моложе и исполняет несколько иную роль. У Ростоцкого это фигура отца, и он подчеркивает парадоксальность ситуации: очередная дикость войны. Здесь Васков — скорее потенциальный любовник, что более естественно и менее интересно. Сексуальный подтекст отыгран довольно деликатно, но режиссер, конечно, не отказал себе и зрителю в удовольствии превратить знаменитый банный день в знойный эротический клип а-ля рюс, а в качестве бонуса отправить зенитчиц под водопад.

Надо заметить, что к актрисам — как, впрочем, и к Федорову — вопросов практически нет. Да, у них очень современные лица, и васильевский говорок середины прошлого века порой звучит немного фальшиво, но не настолько, чтобы это резало глаз или ухо. Даже роль Комельковой, самая, может быть, сложная, неожиданно подошла бывшей солистке группы Reflex: при всей, вероятно, разнице дарований в паре эпизодов в Малаховой проглядывает ровно тот темперамент столичной штучки, который был у Остроумовой. Другое дело, что Ростоцкий неспроста растянул фильм на три часа: зритель за это время должен был не только узнать, но и почувствовать героинь. Новая версия этого не позволяет: мы понимаем, кто это, — и только, что, конечно, значительно снижает эмоциональный накал развязки.

Давлетьяров — компетентный, мастеровитый постановщик; о режиссерском почерке тут говорить не приходится, но он четко понимает, чего хочет, и в большинстве случаев этого добивается. Очарование советских «Зорь» — если смотреть из сегодняшнего дня — объясняется в том числе архаичностью киноязыка: мы отдаем себе отчет в том, что так уже давно не снимают, но с готовностью принимаем эти правила. Ремейк пересказывает повесть Васильева языком современного коммерческого кино — на уровне монтажа, ритма, музыки, кое-где исправляя драматургические неясности. И в этом, в общем-то, нет ничего дурного и тем более кощунственного; почему бы нет. Конечно, апелляция к «Властелину Колец» — из которого тут мягко позаимствована музыкальная тема и еще ряд моментов — выглядит неожиданно. И конечно, группа «Любэ» на финальных титрах — это просто безобразие. Но по большому счету новые «Зори» — вполне ладное военное кино по прекрасной книге. Статус главной российской премьеры года, ради которой в приказном порядке переносят релиз «Мстителей» и все такое прочее, оказал фильму медвежью услугу: он едва ли достоин такого болезненного внимания. Зато у нас теперь действительно как в Голливуде — выходят бодрые ремейки классики, и все в них вроде нормально, и непонятно только одно: а зачем.