Премьера недели «Общак»: Том Харди и чеченские деньги в Бруклине

Боб Сагиновски (Том Харди), немногословный, скупой на эмоции бармен, идеально смотрится за стойкой бруклинского бара, в котором не видно хипстеров, зато есть сейф, куда каждый вечер могут положить миллион грязных долларов — а могут и не положить. Подобных заведений много, где именно окажутся вечером деньги местной оргпреступности, становится известно в последний момент — так спокойнее.

Спокойствие нарушается, когда двое в масках и с оружием забирают из кассы бара пять тысяч мелкими купюрами. Казалось бы, мелочь для бандитского общака, но распивочной владеют умеренно кровожадные чеченцы, любители доходчивых посланий: чтобы продемонстрировать степень своего огорчения, они показывают Бобу и его боссу Марву (последняя роль Джеймса Гандолфини) человека, прикрученного к днищу фургона солидным винтом. Понять, какое впечатление производит это зрелище на Боба, сложно, зато он теряется, когда находит в мусорном баке побитого щенка и знакомится со спасительницей животных Надей (Нуми Рапас).

Криминальная драма про альтернативный Бруклин выросла из короткого рассказа «Служба спасения животных» («Animal Rescue») Денниса Лихэйна, автора романов, которые принято превращать в идеальные детективные триллеры: «Таинственную реку» в 2003 году экранизировал Клинт Иствуд, «Прощай, детка, прощай» — Бен Аффлек в 2007-м, «Остров проклятых» — Мартин Скорсезе в 2010-м.

В «Общаке» детективная составляющая обнаруживает себя только в самом финале, когда герой Харди внезапно обнаруживает способность изъясняться распространенными предложениями и сначала подробно пересказывает один важный эпизод из прошлого, а затем присовокупляет к нему философический монолог о расплате за грехи и заслуженном одиночестве.

Триллер получается тоже не самый очевидный: за героя беспокоиться странно — сквозь якобы неуверенное бормотание просвечивает такая грозная уверенность, что дерзящие ему отморозки выглядят самоубийцами. Лучше на роль жертвы обстоятельств подходит Надя, но, несмотря на очевидную виктимность, ее роль до поры остается крайне неопределенной. В итоге наибольшие опасения вызывает судьба щеночка, которого Харди то на руки возьмет, то к груди прижмет, то под куртку спрячет.

«Общак» — американский дебют Михаэла Роскама, режиссера бельгийского триллера «Бычара», в котором с участниками фермерского рынка расправлялись с жестокостью, не уступающей той, что демонстрируют бруклинские бандиты. Такова была расплата за грехи прошлого. Прошлое становится ключом к пониманию и в «Общаке» — в процессе написания сценария Лихэйн придумал персонажам своей короткой истории идеальные для притчи о преступлении и наказании биографии с секретами.

Почему заведение называется «Бар кузена Марва», но сам Марв давно не хозяин? Кто десять лет назад убил парня по прозвищу Славные Деньки, которого сегодня поминают в баре мужики? Как оказался пес в мусорном баке и кто его туда засунул? Ответ на каждый из вопросов важен, все события связываются, Роскам уверенно тянет из клубка нити, парой штрихов обрисовывает персонажей — на выпуклый портрет героя Гандолфини, бруклинского Эбенезера Скруджа, ему хватает минуты.

Снимая кино про конфликт между грешниками и отморозками, Роскам не стесняется романтических рифм и незатейливых визуальных шуток. Неприятный тип (Маттиас Схунартс из «Бычары») забирает из дома героя зонтик со словами: «Солнечный день, но мало ли», — после монтажной склейки за другим окном льет дождь. Если заходит речь про плохое обращение с теми, кто не платит в срок, следующей сценой станет воскресная служба, и герой услышит: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Прозорливый коп интересуется, не отмывают ли в заведении деньги, ближе к финалу купюры натурально окажутся в раковине. Сам же полицейский превратится едва ли не в Порфирия Петровича.

Темпоритмом, кирпичным унынием неброских районов, кожаными куртками и тускло освещенными барами, где сидят люди, словно оставленные в 1990-х, а то и 1980-х, «Общак» напоминает «Ограбление казино». Там тоже были налет на неподходящее заведение, Джеймс Гандолфини и роман бостонского писателя (Джорджа Хиггинса) в основании. Лихэйн тоже из Бостона и пишет про Бостон, а в Бруклин действие переехало по кинематографическим причинам. Режиссерские биографии тоже похожи: «Ограбление» снял суровый австралиец Эндрю Доминик («Тесак», «Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса»), такой же чужак в закоулках американской мифологии, как и Роскам.

Но если у Хиггинса и Доминика основой истории был экономический кризис и смена эпох, то Лихэйн и Роскам выстраивают отношения поверх библейских мотивов грехопадения и воздаяния. Финальная исповедь Боба может показаться внезапной и даже искусственно прицепленной к истории про криминальное зазеркалье, однако прямая дорога к ней прокладывается уже тогда, когда маленький питбуль, принятый поначалу за боксера, получает имя Рокко. Рокко — это святой Рох, статую которого герой Харди увидел во время воскресной мессы. Святого этого принято изображать с собакой у ног: он спасал от чумы, заразился ею сам, был изгнан и обречен на смерть в одиночестве, но четвероногий друг каждый день приносил умиравшему от голода Роху хлеба, и тот исцелился — не без вмешательства Господа, о котором на просмотре этого триллера вспоминаешь чаще, чем можно было бы ожидать.