«Посвященный»: как вместо антиутопии снять фильм про семейные ценности

Неопределенное будущее. Поселение размером с город, тщательно отгороженное от остального, кажется, дикого мира, строит маленькую утопию радикальным путем: его жители не помнят и не знают, что такое война, боль, любовь и другие сильные эмоции и переживания. Под нож также идут искусство, смена погоды и способность воспринимать цвета. Семейные ячейки (вместе с детьми) собираются по указанию сверху, профессии назначаются. Все вежливы и вполне счастливы, и только шестнадцатилетний Джонас (Туэйтс) порой подолгу заглядывается на деревья. На очередной церемонии распределения профессий ему выпадет быть учеником хранителя воспоминаний (Бриджес), угрюмого старика, который живет на краю поселения и — единственный — помнит все, что остальным нельзя. Сперва он телепатически покажет Джонасу снег, а затем вывалит на него весь объем добра и зла, который человечество успело накопить за прошедшие века.

По всем бросающимся в глаза признакам «Посвященный» походит на очередную и не сильно оригинальную подростковую антиутопию, в которой дети восстают против тоталитарного режима. Заподозрить авторов в попытке заработать денег на успехе «Голодных игр» и «Дивергента» — проще простого. Меж тем первоисточник фильма — двадцатилетней давности роман американской писательницы и классика детской литературы Лоис Лоури. Книжка хорошо известна, любима и часто включается в школьные программы — собственно, без нее, возможно, не было бы ни «Голодных игр», ни «Дивергента», ни даже определенных элементов «Гарри Поттера». Это своеобразный мостик от Оруэлла и Брэдбери (детским пересказом которых она и является) к нынешним книжным и кинохитам. Вместе с тем Лоури явно писала ее для несколько иной аудитории и в других рыночных обстоятельствах. Ее «Дающий» — история довольно минималистичная и, несмотря на наличие какого-то психологизма, все-таки довольно аллегоричная, сказочная. Делать из нее прокатную махину — задача, конечно, не столь безумная, как экранизация «Хоббита», но все же требующая либо большого цинизма, либо мастерства.

Обвинять в цинизме Джеффа Бриджеса, выступившего продюсером фильма, не хочется — человек запускал проект долгие годы и очевидно болел за него душой. По иронии судьбы запуститься с ним ему удалось лишь в обстоятельствах успеха более громких эпигонов. В итоге авторам ничего не оставалось, как пытаться усидеть на двух стульях: герой повзрослел на пять лет, в историю добавили неловкую любовную линию, финал, как могли, разбавили эффектными погонями. При этом полностью играть по существующим правилам авторы тоже не хотели. Во-первых, режиссер Филлип Нойс идет на неожиданный для летнего блокбастера шаг и первую треть фильма снимает в ч/б — прием, очевидным образом одолженный из хорошей картины «Плезантвиль», которая, в свою очередь, сама была немало вдохновлена книжкой Лоури. Во-вторых, львиную долю фильма Джефф Бриджес держится за руки с главным героем, играет на пианино и изрекает сентиментальные мудрости. Он-то и является основным достоинством «Посвященного» — актер явно любит материал и, несмотря на некоторую карикатурность роли, отдается ей с душой. Немалая часть сцен передачи знаний, правда, подана в форме рекламного вида нарезок (падает Берлинская стена, влюбленные бегут сквозь рожь), но даже они кажутся скорее приятной неожиданностью.

«Посвященный» — очевидно слабый конкурент своим же подражателям, которые парадоксальным образом пришли к финишу первыми. В нем слишком мало бегают и слишком много говорят, что не делает его менее банальным. В тех же «Голодных играх» хотя бы есть намек на какой-то феминистский дискурс, здесь же — не слишком оригинальный разговор про важность свободы воли, мыслей и чувств. К тому же в менее аллегоричной экранной версии логика антиутопической системы Лоури начинает сильно трещать по швам. В то же время эта хромающая логика как раз таки обнажает суть всего жанра. Есть большое искушение объяснить обилие и успех подростковых антиутопий общей ситуацией в мире, но в «Посвященном» отчетливо видно, что авторы в первую очередь рассказывают тебе историю взросления, а тоталитаризм ругают лишь во вторую и скорее в качестве эффектной метафоры. То есть разбирают проблемы не менее вечные, но несколько меньшего масштаба. В итоге даже набитый излишней суетой финал «Посвященного» остается в меру камерным. Решающий подвиг в фильме заключается в спуске на санках с горы, финальная битва добра со злом — практически семейная ссора персонажей Бриджеса и Мерил Стрип, суть которой, грубо говоря, заключается в вопросе, можно ли отпускать ребенка на рок-концерт и свидание. И в этой почти домашней атмосфере, конечно, много приятной простоты и уюта.