Субъективные итоги-2013 Смерть великих и побег в прошлое
На фоне нескольких успешных фильмов главным событием в российском кино, по мнению Антона Долина, все равно осталась смерть двух великих режиссеров — а остальные успехи обернулись попыткой спрятаться в прошлом.
Как ни рисуй картину русского кино уходящего года, без мартиролога не обойтись. Из жизни с разницей в три месяца ушли два главных режиссера страны: тезки, принадлежащие к двум разным поколениям, учитель и ученик — Алексей Герман и Алексей Балабанов. В культурной матрице образовались две огромные черные дыры. Никаких заплат не хватит, чтобы забыть об этих потерях.
Смерти Германа и Балабанова — не только личная трагедия для массы людей, но и подведение черты, черной и жирной, под двумя эпохами отечественного кино. Первый был воплощением борьбы — ничуть не политической, но творческой — с цензурой и административным произволом, шла ли речь о советской системе, каннской конъюнктуре или новом российском прокате. Второй — доказательством того, что даже самые мелочные эпохи порой рождают крупных художников: они способны и глаголом жечь (другой вопрос, что это за глагол и чем именно он жжет), и касаться вечности. Впрочем, и то, и другое — процессы опасные, чреватые радиоактивным заражением, подобно проникновению в отравленную зону «колокольни счастья» из последнего балабановского фильма.
Ровно год прошел с выхода в прокат «Я тоже хочу» до первого московского показа «Трудно быть богом». От декабря до декабря. От одной зимы до другой — и обе, кажется, аномальные и заразные. «Вечная мерзлота» — последний диагноз, поставленный России Германом и Балабановым.
Фильмы оценивают реальность более чутко, чем люди. Весь российский кинематограф ощутил похолодание, неожиданное и фатальное — как в Нарнии, зачарованной злой колдуньей, или царстве Снежной Королевы (новый 2014-й мы встречаем с мультфильмом «Холодное сердце», именно на эту тему). И самые яркие картины российского кино в этом году, словно пытаясь расколдовать похолодание, неизменно были связаны с воспоминаниями о фантомном лете и прошлогоднем советском тепле.
Режиссер Алексей Герман-старший на съемках фильма «Трудно быть богом»
«Легенда №17» Николая Лебедева. Почему так вышло, что какой-нибудь «Высоцкий» не получился и в прокате собрал меньше ожидаемого, а фильм про хоккеиста Харламова обернулся кассовым триумфом? Неужто хоккей у нас любят сильнее, чем песню «Кони привередливые»? Вряд ли в этом дело — и довольно убедительные актерские работы, и изысканная операторская техника сами по себе тоже ничего не объясняют. На фоне потерь и фиаско последних лет, в преддверии Олимпиады-миража, память о реальной победе конкретных людей, живших на той же земле, что и мы, оказалась целебной. Нет, это не так называемый патриотизм — и уж точно не тот его извод, который спускают сверху. В «Легенде» хоккеисты побеждают не во имя государства, а вопреки. И, конечно, происходит это в далеком мифическом прошлом. Козловский и Меньшиков не похожи на Харламова и Тарасова? Тем лучше. Чем ирреальнее, тем целебней.
«Географ глобус пропил» и его сенсационный успех на сочинском «Кинотавре», а позже и в широком прокате. Неужели народ так уж ценит писателя Иванова, режиссера Велединского или даже артиста Хабенского? Скорее, просто наслаждается погружением в уютную провинциальную хмарь — и убеждается, что некоторые иксы и игреки в нашем общем уравнении остаются неизменными. Безвременье — не беда: водка и привычка к философствованию выручат всегда. Важна и та деталь, что главный герой — учитель, передающий бодрый пофигизм по эстафете, прямиком из 1970–80-х, от героев Балаяна и Данелии, в наш теперешний застой.
А «Сталинград» Федора Бондарчука, на удивление всем собравший рекордные деньги в прокате? Что это, как не апгрейд советского военного кино — но не парадно-победоносного, снятого под получение госпремий, а интимного и в то же время народного? Тех фильмов о невозможной предсмертной вольнице, наступавшей на войне (одним из флагманов такого кинематографа был, между прочим, Бондарчук-старший с «Судьбой человека» и «Они сражались за Родину»). Спецэффекты и IMAX 3D, конечно, тоже свою роль сыграли, но былинность чудесного, в прямом смысле слова, прошлого, когда горстка почти безоружных солдат могла бросить вызов целой армии и спасти от смерти девушку, оказалась важнее.
Каждый нашумевший фильм на свой лад отогревал людей ностальгией, и они платили за это любовью, захлестнувшей под конец года всю страну на примиряющих аккордах телевизионной «Оттепели» Валерия Тодоровского. Парадоксальные гротескные выводы помог сделать последний коммерческий хит года — «Горько!» Жоры Крыжовникова. Комедия комедией, но фильм — о том, что от прошлого не убежишь, и слава богу: ведь больше спасаться негде. А прошлое только на первую пробу кажется горьким, как водка, с каждым следующим глотком оно все слаще.
Наша связь с настоящим и так была крайне слабой: в его осмыслении художники зашли не сильно дальше, чем политологи и колумнисты. Кажется, смерть Германа и Балабанова, которые часто снимали о прошлом, но чутко ощущали суть сегодняшнего, окончательно порвала эту пуповину. В Новый год мы вступаем с «Елками» — третьими по счету, но, кажется, существовавшими всегда, едва ли не до нашего рождения. Что происходит вокруг, мы понимаем с каждым днем все более слабо, что будет завтра — и подавно. Вероятно, те же елки?