Голодные игры «Сойка-пересмешница. Часть II»: гори, моя милая

Огонь догорел, сойка спела свою песню, Капитолий (спойлер, но все давно догадались) повержен, а дистрикты объединились. «Голодные игры» завершились; по этому поводу можно ликовать или лить слезы. В любом случае финал не предполагает никаких форм продолжений, а на место главного киносериала для подростков, которое «Голодные игры» заняли после «Сумерек» и «Гарри Поттера», придется искать нового претендента.

Как и следовало предполагать, четвертая часть фильма оказалась стократ эффектней предыдущей, откровенно неудачной. Причины очевидны: финальную книгу трилогии Сьюзен Коллинз искусственно разделили на две серии, из которых первой досталась лишь растянутая экспозиция, а второй — весь экшен. Тем не менее и здесь хватает унылых диалогов и разборок между двумя претендентами на сердце Огненной Китнисс, нервным блондином и стоическим брюнетом. Даже на премьере, куда в основном собрались фанаты «Голодных игр», в этих мелодраматических местах зал смеялся от неловкости. Сама же Китнисс к середине действия, кажется, вообще перестала замечать кавалеров, сконцентрировавшись на более насущной (и психологически простой) задаче: убийстве президента Сноу. В этот момент фильм тоже будто собрался с силами и оказался по-настоящему мощным.

Здесь, как ни странно, не только идеологическая схватка между живым воплощением революции и беспощадным тираном, пылкой во всех отношениях девушкой и умудренным стариком, но и актерский поединок. Фрэнсис Лоренс, снимающий третий подряд фильм серии, справляется с задачей очень профессионально и равновесие между лирикой и эпикой выдерживает с достоинством, но все-таки самый талантливый участник этого проекта — его однофамилица Дженнифер Лоренс. Лучшей молодой актрисе нынешнего американского кино, как ни неправдоподобно это звучит, в самом деле есть что противопоставить испытанной десятилетиями харизме Дональда Сазерленда. Да и столкновение с другой мощной соперницей, играющей роль главаря бунтовщиков Джулианной Мур, Лоренс выдерживает на ура: недаром свой «Оскар» она завоевала раньше. Собственно, единственным актером равновеликого таланта в этом проекте выглядит покойный Филип Сеймур Хоффман, но его появления в четвертой части саги откровенно фрагментарны (хотя обставлены не без изящества). На экране царит Дженнифер Лоренс — и это хорошо.  

Последние «Голодные игры» показывают со всей наглядностью, что характер ее дарования  не романтический, именно поэтому ее Китнисс так мается с двумя деревянными кавалерами-красавцами. Это подтверждали все главные ее роли — от «Зимней кости» и «Аферы по-американски» до «Людей Икс». Та энергия и отчаяние, которые временами просыпаются в Лоренс, рано или поздно приведут ее к роли Жанны д’Арк. Но и сейчас полыхающее в ней пламя вовсе не кажется бутафорским.

Речь здесь идет об идеализме — не частном, а поколенческом. О бунте как политической и общественной ценности, о протесте, без которого невозможно взросление. Его воплощением Китнисс становится в большей степени, чем картонным символом лукавой революции, который из нее пытается сделать руководство оппозиционных войск. Да, к слову, если все три предыдущие серии казались опасной аномалией на экранах путинской России — прямой призыв к выступлениям против власти, как-никак! — то вторая «Сойка-пересмешница» предстает своеобразной контрпропагандой. Так называемая президент Коэн и в предыдущей серии казалось волчицей в овечьей шкуре, а здесь покажет со всей наглядностью, как стремление масс к социальной справедливости можно использовать в своих корыстных целях. Но и эту ситуацию сценаристы и режиссер картины оборачивают в пользу все более одинокой Китнисс Эвердин. Власть меняется, а борьба с системой остается насущной необходимостью. Просто непосредственное насилие со временем все-таки утомляет: тогда начинаешь искать компромисс. Это и есть зрелость.

Наверное, «Голодные игры» хороши еще и тем, что в них жанровый и сюжетный антураж  вовсе не камуфляж для любовных игр, за которыми (якобы) идут в кино тинейджеры. Наоборот, линия надуманного романтического треугольника — вспомогательная, она маскирует важнейший лейтмотив: как остаться личностью, если ты оказываешься в толпе, и как выжить в ситуации, где необходимым условием выживания становится смерть ближнего. Хоть Игр как таковых в завершающей серии этой гладиаторской антиутопии не остается — есть только отдаленно их напоминающий квест по Капитолию, переполненному бомбами и ловушками (самая эффектная — схватка с мутантами-переродками под землей), — сама идея «умри ты сегодня, а я завтра» передана наглядно. Борьба с ней и есть единственное подлинное сопротивление.

Осознав это, поражаешься концептуальной красоте концовки, в которой Огненная Китнисс, усмирив свой огонь, в полном одиночестве бродит по пустынному лесу и накладывает стрелу на свой лук, чтобы подстрелить не врага, а птицу к ужину: примерно с этого, если помните, начинался и первый фильм. Тут же, увы, понимаешь, что никакая это не концовка. Впереди неминуемый сиропный хеппи-энд на залитой солнечными лучами лужайке, которого требует жанр. Расстроишься — и тут же напомнишь себе о ценности компромисса.