Кинопотери «Врожденный порок»: почему мы не увидим один из лучших фильмов года в кино

Фильм, что называется, слили. Возмущаться будут немногие. Из числа тех, кому небезразлична картина Пола Томаса Андерсона по роману Томаса Пинчона, большинство уже скачало и посмотрело ее нелегально — а иные, самые законопослушные или везучие, сходили на «Врожденный порок» за границей (в Штатах фильм в прокате с декабря, в Европе — с начала 2015-го). Спора нет, и Андерсон, и играющий у него во втором фильме подряд главную роль Хоакин Феникс, и оскароносный оператор-гений Роберт Элсвит заслужили право на большой экран. С другой стороны, может, оно и к лучшему? Не будет фатального для подобной картины чудовищного дубляжа, стыдноватого провала в прокате, неизбежных пользовательских отзывов «Че за хрень?». Кто в курсе и кому надо — тихо найдет и увидит: в прекрасном качестве и легально, на Ivi.ru или в iTunes Store с субтитрами. Они, к слову, куда корректнее и точнее, чем полный причудливых фантазий перевод пинчоновского «Внутреннего порока» Максимом Немцовым (Немцов и прокатчики перевели название романа по-разному — Прим.ред.).

Если отбросить в сторону идеализм, прокатчиков можно понять. Культовый статус автора, актера или текста первоисточника сегодня мало кого выручает, а «Врожденный порок» оставил неоднозначные впечатления даже у влюбленных в Пинчона американцев. Вряд ли кто-то решится назвать его и самой блестящей работой Андерсона. Это не мешает считать картину сенсационной — это первая экранизация прозы живого классика постмодернистской литературы (хоть у этой конкретной книги репутация «облегченного Пинчона») лучшим американским режиссером своего поколения.

В самом обращении Андерсона к Пинчону ничего удивительного нет. С «Ночей в стиле буги» ретростилистика — пунктик режиссера, и возвращение к уже воспетым им 1970-м закономерно. Его «Нефть» и «Мастер» изобретательно анализировали сектантское сознание — а это тема, особо дорогая Пинчону, начиная с его легендарного дебюта «V.». Что ж, среди героев «Врожденного порока» встречаются представители «Арийского братства», «Черных пантер», еще одного таинственного культа (сектанты собираются в психиатрической лечебнице), китайского синдиката «Золотой клык» и одноименного профсоюза дантистов. Ситуация любопытно удваивается тем бесспорным фактом, что вокруг Пинчона — да и Андерсона — тоже существует культ, позволяющий простить любимому писателю или режиссеру любую эксцентрику.

Странностей в фильме хватает. Только на первый взгляд это семидесятнический стильный нуар, отсылающий то к «Большому Лебовски», то к «Страху и ненависти в Лас-Вегасе». По сюжету частный сыщик Док Спортелло (оснащенный впечатляющими бакенбардами — Росомаха позавидует — Феникс) ведет сразу три дела, связанных между собой: исчезновение торговца недвижимостью, которого жена с любовником решили заключить в психушку, мнимая смерть работающего на федералов саксофониста и убийство неонациста, в котором немедленно обвиняют самого детектива. Но более-менее отчетливой выглядит только тройная завязка. Остальное растворяется в клубах наркотического дыма — недаром с косяком Док не расстается ни на секунду, — ставя зрителя в тупик.

Множатся, обрываясь на полуслове, сюжетные линии. Персонажи лезут, как черти из коробочки, один за другим, и у каждого есть яркая внешность, имя, фамилия и биография — но при этом лишь намеки на характер и неясная функция в интриге. Иные успевают едва появиться на экране, иногда — сразу в качестве трупа; другим суждено остаться внесценическими. Это приводит к абсолютной непредсказуемости и раздражающей бесцельности происходящего. Остается заниматься тем же, к чему сводится детективная деятельность вконец запутавшегося Спортелло: достать первую попавшуюся бумажку и записывать отдельные пароли и явки в надежде, что когда-нибудь они пригодятся. «Врожденный порок» можно использовать и как универсальный тест на внимательность. Зритель, способный после одного просмотра перечислить действующих лиц и пересказать сюжет, должен быть принят в любую полицейскую академию без экзаменов. При этом придраться к режиссеру невозможно. Ведь перед нами — в высшей степени уважительная и близкая к первоисточнику экранизация.  

Мы привыкли, что в детективе каждая деталь говорящая — и в финале они непременно сложатся в красивый пазл. «Врожденный порок» смачно опровергает это правило. На протяжении всего фильма чудаковатый, не склонный к суперменству (случайный полицейский толкает его плечом, и он валится на землю) герой с маниакальной одержимостью ищет свою бывшую девушку — притом что она сама приходит к нему в первых же кадрах, а потом не раз возвращается. Напротив, к тем, кого ему полагается найти, он периодически теряет всякий интерес, переключаясь на новые задачи.

При этом в абсурдистской цепи событий, якобы связанных друг с другом, нет ни одного провального эпизода. Каждая отдельная сцена, если взять ее вне контекста, — блеск, демонстрация исключительных способностей как костюмеров, декораторов и оператора, так и актеров. Кастинг здесь мощный: Риз Уизерспун, Эрик Робертс, Бенисио Дель Торо, Джина Мэлоун. Особенное впечатление производят Оуэн Уилсон в роли музыканта, ставшего агентом под прикрытием, и параноик-полицейский в исполнении Джоша Бролина. Но и в их повадке невольно читается растерянность: «Ребят, а что это мы все тут делаем, а?» Цельного узора из этих хитросплетений, как ни бейся, не получится. Даже воссоединение Дока с возлюбленной завершается обескураживающим диалогом: «Значит ли это, что мы снова вместе? — Конечно, нет».

Значит ли это, что фильм попросту не получился? Конечно, нет. Довольно давно, еще на стадии «Магнолии», фантастически талантливый Андерсон прошел тот творческий пик, на котором его художественный поиск совпал с ожиданиями публики. Даже романтическая комедия по его версии — «Любовь, сбивающая с ног», — невзирая на присутствие Адама Сэндлера и режиссерский приз в Каннах, встретила вежливое непонимание многих. И «Нефть», и «Мастер» уже были слишком сложны и причудливы для призовых обойм: недаром награждать за них предпочитали актеров, а не режиссера. Во «Врожденном пороке» его метод достиг высшей виртуозности и обрел окончательную герметичность.

Глядя на кадр, открывающий и закрывающий картину, — два дома, между ними в просвете виднеются морской берег и какие-то люди, — понимаешь, что ни пейзаж, ни населяющие его персонажи автора по-настоящему не интересуют. Ему важнее сама метафизика промежутка, в который попадает взгляд; он исследует процесс абсурдной и восхитительной жизни, как настоящий ученый, не пытаясь спрогнозировать результат. «Врожденный порок» — эксперимент, вызывающий фильм-промежуток, смешной и бредовый, но также тревожащий и странный, как музыка еще одного постоянного соратника Андерсона, гитариста Radiohead Джонни Гринвуда, в какой-то момент отчетливо напоминающая апокалиптический «The End» группы Doors.  

Пожалуй, это действительно конец, но не света и не сюжета, который мог бы длиться вечно (и уж точно не карьеры Андерсона), а исключительно тех претензий на высший смысл, которые мы привыкли вкладывать в искусство и имитируемую им жизнь. Если формулировать кратко, о чем «Врожденный порок», ответ окажется обескураживающе простым: о том, что за иллюзией глобального заговора или божественного плана чаще всего скрывается тривиальная паранойя. А наше желание хеппи-энда или завалящего катарсиса — очередная дурацкая иллюзия. Даже сыщику иногда правильнее всего забыться за стаканом виски или косяком, не думая о профессиональном азарте, гонораре и смысле происходящего. Свобода дороже. Неумение ей пользоваться и есть тот самый — присущий всему роду человеческому —врожденный порок.