— Вы впервые в Москве?
Йозеф: Нет, это наш второй раз. Первый был в апреле этого года: мы приехали на презентацию нового выпуска «Теории моды», посвященного северной моде.
Андреас: Да, мы были на конференции, а потом на паблик-токе в МАММ. Еще у нас была вечеринка вместе с показом в норвежском посольстве.
— И как вам Москва? Похорошела с апреля?
Йозеф: Мне нравится Москва! Когда я рассказывал, что еду в Россию, мне говорили: «О-о-о, Россия! Будь осторожен!» Но я думаю, что осторожным надо быть везде, в любом месте планеты. Я думаю, что в Москве мило. В прошлый раз мы ходили в «Гараж», были в Пушкинском музее.
Андреас: Москва — очень интернациональный город. Наверное, ее можно сравнить с Нью-Йорком. Здесь много модных людей.
— А сегодня у вас будет модное шоу на Popoff Kitchen…
Йозеф: Ну не то чтобы шоу. Мы покажем небольшую часть нашей последней коллекции.
— Чья это была идея?
Йозеф: Мне кажется, это придумал Стефан (Стефан Ингварссон — пресс-атташе по культуре шведского посольства. — Прим. ред.). Мы встретились в апреле и решили, что было бы весело приехать еще раз и показать не столько коллекцию, сколько новый образ дизайнерской мысли. С нами приехали ЛГБТ-диджеи. Мы показываем, что креативность можно рассматривать с разных углов. Сюда мы привезли часть весенне-летней коллекции 2020-го, которую показали на июньской Неделе мужской моды в Париже.
— А женскую одежду не планируете делать?
Йозеф: На самом деле большинство нашей одежды продается 50 на 50. Иногда ее даже больше покупают женщины. Просто мы решили показывать ее на мужчинах.
Андреас: Когда одежду показывают парни, это смотрится интереснее. Девушки легко могут ее носить, тем более что многие из них постоянно что‑то покупают в мужских отделах.
Йозеф: Наши наряды покупают звезды. Например, Майли Сайрус, Игги Азалия, Кайли Дженнер, Рита Ора. Мы сделали наряд для Гарри Стайлза.
— Если бы вам предложили выбрать любого человека на земле амбассадором вашего бренда, кого бы вы выбрали?
Андреас: Наверное, Гарри Стайлза. Он любит наш бренд. На самом деле сегодня очень много крутых ребят. Например, Трой Сиван… На какой‑то из фотосессий его одевали в наши вещи.
— А если бы вы устраивали вечеринку в Стокгольме, кого позвали бы выступить?
Йозеф: Майли Сайрус! Она отличная певица. Но есть у меня прямо-таки мечта-мечта — это Бритни. Или Шер, она самая настоящая икона!
Андреас: Я однажды написал для нее песню. Отправил ей, но она, конечно, не ответила. Но потом ее на одном из наших шоу исполнил шведский дуэт диджеев, получилось очень похоже. Как будто сама Шер приехала!
— Посоветуете лучшее гей-место Стокгольма?
Йозеф: Да на самом деле сгодится любой бар, если ты идешь туда с друзьями. К сожалению, Стокгольм не славится своей ночной жизнью. А еще люди в центре города жалуются на шум из баров, поэтому они закрываются. Один гей-клуб так и закрылся, на него соседи жаловались. Весной также закрылся один лесби-бар. Но все еще жив неплохой клуб, который называется Backdoor. И еще бар Secret Garden, в котором любят отдыхать трешовые парни. В Стокгольме исторически не было какого‑то гей-района, как в других городах. В Нью-Йорке это Гринич-Виллидж, а в Лондоне — Сохо. В Берлине есть такие места, в Амстердаме. А в Стокгольме как‑то не сложилось. Мало людей для целого движения.
— Но тем не менее с терпимостью в Швеции все в порядке. Как вы считаете, нужно ли сейчас бороться за свои права или уже отстояли все?
Йозеф: Нам кажется, что важнее сегодня поддерживать друг друга, принимать.
Андреас: Важно объединяться, создавать свои собственные комьюнити.
Йозеф: В разных городах Европы мы участвуем в прайдах, это важно. Раньше, когда я был младше, думал: «Прайды? О боже, зачем они нужны? Это так скучно, там одни провинциалы». Но это действительно важно — особенно сегодня, когда политический климат Европы и мира меняется, растут правые силы.
— В Москве, конечно, парней в ваших нарядах встретить почти невозможно. А что насчет Стокгольма? Легко ли там выглядеть подобным образом?
Йозеф: Люди видят нашу одежду такой, какой мы ее презентуем, — и это немного хардкорно. Но если вы разобьете наряд на части и наденете что‑то, скажем, с обычными джинсами и кроссовками… Когда ты стилизуешь что‑то под себя, то легко впишешь любую вещь в наряд.
— Ваша любимая вещь в последней коллекции?
Андреас: Мы очень любим велюровый спортивный костюм. В студии мы в шутку называем его Palm Angels look. А еще — расшитый кристаллами топ, он восхитителен для вечера. Вы можете носить его поверх рубашки или футболки.
Йозеф: А еще нам нравится футболка и брюки в пижамном стиле. Они расшиты кружевом с зелеными пайетками. Их в Париже покупали больше всего.
— Как вы делите обязанности в работе?
Йозеф: Делим в зависимости от умений. Мои — это технология создания, примерки, а еще разный тайм-менеджмент. Андреас отвечает за креативную составляющую, за концепцию коллекций. А еще у него лучше получается пиар, съемки, имидж бренда. Мы объединились, потому что нам нравятся похожие цвета, материалы. В самом начале нам могли нравиться разные вещи, у нас был разный взгляд, но мы всегда могли договориться.
— Не боитесь поругаться?
Йозеф: Мы постоянно ругаемся. Иногда мы до глубины души друг друга бесим, но все равно внутри себя знаем: это часть процесса. В разговорах, в спорах с аргументами мы всегда находим разумное решение.
— А сколько человек работают на ваш бренд?
Йозеф: Я управляю студией в Стокгольме. Обычно там один стажер. Дизайнер принтов живет в Нью-Йорке. Еще у нас есть те, кто помогает с пиаром в Париже. Андреас вообще живет в Германии, так что мы очень небольшие.
— Недавно я наткнулся на статью в The New York Times с названием Welcome to the Age of Twink. Она о том, как молодые парни вроде Тимоте Шаламе становятся новым образцом маскулинности. Как вы думаете, почему?
Андреас: Я думаю, что молодые парни вне зависимости от сексуальной ориентации сегодня более чувствительные, открытые. Они изучают свое тело. Они новое поколение, новая мужская идентичность, вот почему мы их одеваем таким образом. В 80-е и 90-е началась женская эмансипация, и поэтому нынешнее поколение росло с сильными женщинами-матерями. Молодые парни всегда обращают внимание на свою женскую сторону. Мачо сегодня не существует, это устаревшее клише. В разное время то мужчины становились сильнее, то женщины, это постоянно меняется. Сегодня женщины становятся жестче, а мужчины — мягче. Но мне кажется, это цикличный процесс, все снова изменится.
Йозеф: Новое поколение флюидно. Но если вы посмотрите, например, на 70-е, то увидите Дэвида Боуи. Женская одежда на мужчинах уже существовала раньше.
— Если бы вам предложили поработать художниками по костюмам для фильма или сериала, какой проект вы бы выбрали?
Йозеф: Я думаю, это была бы история любви для подростков. Например, «Эйфория» или что‑то в этом духе. Что‑то очень современное.
Андреас: А я бы выбрал «Позу»…
Йозеф: Но «Поза» — это про историю, там же о 80-х и 90-х идет речь. Я хотел бы показать что‑то, что происходит сейчас или произойдет в ближайшем будущем. Например, как в «Черном зеркале». Летом я прочитал книгу «В конце они оба умрут». Сюжет такой: недалекое будущее, вы за день до смерти получаете сообщение с подробностями о ней. А потом скачиваете приложение Last Friend: это что‑то вроде фейсбука, инстаграма и тиндера, только там вы ищете человека, с которым хотите умереть. В этой книге сконнектились двое парней, они знакомятся… Это интересно.
— Недавно вы сделали совместную коллекцию с Opening Ceremony. А с кем еще бы хотели поработать?
Андреас: Мы хотели бы стать креативной командой мужской линии Jean Paul Gaultier. Если Жан-Поль когда‑нибудь снова начнет делать мужскую одежду, мы бы точно хотели над ней поработать.
— Почему Готье?
Йозеф: Все, что он делает, поразительно.
Андреас: Он все сделал первым. Многие вещи, которые сегодня кажутся радикальными, на самом деле уже тоже были — просто о них забыли. То, что делаем мы, не такое радикальное: мы более мягкие.
Йозеф: Было бы весело поработать с Versace.
Андреас: А еще с каким‑нибудь очень популярным брендом вроде Converse. Их все знают — от бабушек до детей.