— Расскажите, чем сейчас занимаетесь, помимо «Модного подкаста»? Большинство знают вас как ведущего, но по редким сторис можно узнать, что вы еще работаете стилистом — как на съемках, так и звездным.
— Да, я продолжаю работать стилистом. Сейчас мы делаем «Пацанки 7», параллельно с этим идут съемки телевизионного проекта на канале «ТВ3» — мейковер, история о проеображении, называется «Новый день». Также преподаю в МГУ.
— На «Модном подкасте» у вас есть какие‑то задачи, помимо, собственно, ведения передачи?
— Я влияю на выбор гостей, разрабатываю темы и продюсирую. Раньше мы делали проект вдвоем с другим продюсером, но теперь я работаю самостоятельно. Изначально «Подкаст» замышлялся как энциклопедия модных домов, только с Александром Васильевым. Потом, когда нам стали писать зрители «давайте что‑нибудь еще», мы поняли, что действительно можем «что‑нибудь еще» (На «Модном подкасте», помимо исторических выпусков, существует формат интервью — Прим. ред.). И представителей российской моды на тот момент было довольно много. Их и сейчас много, но по ряду причин кто‑то приостановил свою деятельность, кто‑то покинул территорию страны. Так или иначе, мы активно записывали выпуски с героями и знакомили зрителя с российской модой.
А то, что есть классные российские бренды, мало кто знает — из, так скажем, не приближенных к моде людей. Понятно, что основной зритель «Модного Подкаста» — человек из фэшн-индустрии или смежной сферы, но задачей [проекта] было привлекать далеких от моды зрителей.
— Насколько «Модный подкаст» расширил свою изначальную идею?
— Мы преображались, как любой растущий организм, и на сегодняшний день выходим уже в обновленном виде. Теперь я делаю контент, который смотрю сам, — образовательные видео, «историю чего‑нибудь». И вот я смотрю историю чего‑нибудь или кого‑нибудь — часто это происходит вечером перед сном, чтобы отвлечься и спокойно заснуть, при том, чтобы в голове что‑то отложилось. И понимаю, что мировая мода имеет большое количество кейсов, о которых можно рассказать. Например, историю джинсов или тренча Burberry. Поэтому решил использовать такой формат и у себя. В целом, мы идем на расширение и в плане тем — нам хочется разговаривать об искусстве, музыке, кино — обо всем, чем интересуется увлекающийся модой человек.
— В июне YouTube заблокировал страницу «Подкаста». Вы не стали комментировать причины в своем аккаунте, но некоторые источники сообщают, что дело в санкциях. Что вы предприняли, чтобы вернуть страницу, и как отреагировал YouTube? Если не секрет.
— Когда я узнал о том, что случилось, новость меня сильно расстроила. Подлинной причины я не знаю, мне ее никто не сообщал. Насколько мне известно, YouTube ее тоже не озвучил. Мы писали письма с просьбой разъяснить, что же произошло, на которые не получили ответ. На этом решили успокоиться. Было очевидно, что это не какая‑то хакерская атака от завистников. Потом стали летать разные версии. Я решил это никак не комментировать, потому что доподлинно знать ничего не могу. Я взял паузу, потому что это очень неприятно, когда ты делаешь канал с нуля — это твой ребенок, которого ты растишь, вместе с тобой аудитория уже довольно большая и любимая, и вдруг все это исчезает. Это неприятно, скажу я вам. Потом я собрался с силами, передохнул, отвлекся и понял, что нужно делать то, что ты хочешь. А я по-прежнему хочу заниматься этим контентом. Собрал эту же команду и начал делать его уже самостоятельно, без помощи компании «Красный квадрат». Финансирую тоже сам.
—После потери страницы не появилось ли ощущение, что работа в диджитал-мире эфемерна? Сегодня можно активно зарабатывать на рекламе, а завтра твой аккаунт могут удалить или вообще запретить всю соцсеть, как это случилось с Инстаграмом* в России.
— Да, такое чувство появилось. Время сейчас тревожное, ты понимаешь, насколько все зыбко, и планировать далее, чем на один день, как‑то странно.
Но оказалось, что бывают и такие ситуации [как у «Подкаста»]. Мне было приятно, что многие коллеги по диджитал-пространству меня поддержали, некоторые даже звонили, спрашивали «Боже мой, когда у тебя появится новый канал? Обязательно говори, я сообщу об этом своей аудитории». Все, видимо, перенесли эту ситуацию на себя и поняли, как им было бы неприятно. Мне звонила моя приятельница Лаура Джугелия, коллега Марианна Елисеева, с которой мы давно знакомы. Уже молчу про аудиторию, которая тоже писала и спрашивала, что с нами случилось. Во многом, наверное, благодаря этим ежедневным сообщениям я понял, что не надо размокать, а надо взять и снимать все заново, начинать с нуля. Сильно ли мне хотелось и были ли у меня силы на это? Конечно же нет. Любой, наверное скажет, «зачем начинать с нуля то, что было в порядке», но пришлось. И я не пожалел, потому что сейчас работа — лучшее средство от тревожности.
Восполнить потерю подписчиков получается очень туго, процесс идет медленно, потому что немногие даже сообразили, что нас нет на YouTube. Кто‑то до сих пор спрашивает «А что же случилось? Тут какой‑то новый канал, а был же старый?». Короче, сколько людей не информируй в социальных сетях, не пиши постов и не снимай видео с обращениями, никто все равно быстренько не сообразит. Я думаю, это связано это еще и с тем, что медиапространство сейчас настолько перенасыщено, возможно, более важными новостями, и всем не до этого.
— Чем бы занимался Алексей Сухарев, если бы соцсети перестали существовать?
— Я бы занимался тем, чем занимался, когда их не было. Я работал стилистом и редактором на ТВ, много времени проводил на съемках — в том числе на программе «Модный приговор». Социальные сети вошли в мою жизнь как необходимость — не то чтобы я сильно стремился их вести и захватывать аудиторию. У меня просто не было времени. Я считаю, это отдельная работа. Не знаю, как люди успевают все совмещать.
— Российские YouTube-блогеры переживают темные времена. Монетизацию отключили, бренды-рекламодатели ушли из страны. Как думаете, сейчас реально зарабатывать на YouTube? И как это планирует делать, к примеру, «Модный подкаст»?
— Если посмотреть [новые] выпуски на YouTube, там все равно есть реклама, хоть и не в таком большом количестве, как раньше. В основном, это реклама языковых курсов и каких‑то штук, которые обещают научить тебя IT и быстро зарабатывать. В данный момент я веду переговоры с большим количеством российских брендов — мы ищем небанальные пути размещения. Локальные марки активизировались и стали охотнее обращаться. Отношения потеплели, а работа с ними не строится в формате «вот вам деньги, пришлите нам текст на согласование и выдавайте интеграцию в такой‑то день». Так больше не работает, сейчас, скорее, получается формат коллабораций.
Меня радует, что российские бренды выбирают меня в качестве «доносителя» информации, и я могу знакомить зрителя с ними. Все-таки у «Подкаста» есть основная тематика, и было бы странно рекламировать пылесосы, например. Хотя, если бы курсы IT-пришли, я бы может и не стал отказываться (смеется). В любом случае, понятно, что на производство контента требуются определенные средства и бесконечно работать в минус — не очень хорошо, но пока как‑то получается. Если сложить вместе все мои какие‑то занятия и увлечения, приносящие деньги, пока я вывожу.
— Если говорить об общемировых трендах, то все пророчат смерть длинным роликам. В то время как короткие форматы становятся все более виральными. Что думаете об этом тренде? Останутся пользователи, готовые потреблять «глубокий» контент? Кто они?
— Я думаю, что такие пользователи останутся. Об этой тенденции я уже наслышан. Мои зрители хорошо смотрели даже те выпуски, которые длились по два часа — такие у нас были с Александром Васильевым. Я всегда ориентируюсь на себя, а мне не импонируют короткие видео. Нравится, когда сюжет захватывает и после просмотра видео что‑то остается в голове. То есть ролик должен сильно впечатлить и поднять настроение, если у него такая задача. Либо добавить нейронных связей. Если ни того, ни другого не происходит, то зачем это смотреть? Это первое. Второе: я думаю, что у меня сознательная аудитория, которая понимает, что мы не только про развлечение, но и про образование тоже. А жанр долгого интервью на разных каналах, как показывают просмотры, до сих пор актуален.
— Как вам дался уход модных брендов из России? Именно как потребителю. Ощущение, что если женщины еще могут шопиться у локальных марок, то с мужскими прямо беда. Где сейчас одеваетесь? Пользуетесь услугами байеров?
— Мужчинам тяжело, я все время об этом говорю. Если женщинам вообще можно не париться, то молодым людям стало сложнее. Причем речь в первую очередь не о тех, кто вращается в модных кругах. У меня есть приятели, которые относятся к гардеробу очень рационально. Они ходят на работу, у них есть пять комплектов одежды с понедельника по пятницу — в основном, они все из какого‑нибудь Uniqlo. Сейчас Uniqlo исчез, а заменить его некому, среди российских брендов нет такого, кто закрыл бы вопрос. Я не могу сказать, что в Uniqlo была сильно модная одежда, это просто классная одежда в духе минимализма, которая хорошо смотрелась бы и в 2016 году, и в 2022, и в 2028 тоже. Вариант вне времени. Если условную Zara могут заменить Lime или Love Republic, то с базой проблема. Мужская аудитория и так довольно «сложная»: не так часто покупает, осторожно реагирует на тренды.
Сам я не испытал дискомфорта, потому что одежды мне хватит еще на несколько долгих и счастливых жизней. Услугами байера не пользовался, для меня это такое возвращение в нулевые. Плюс я обхожусь российскими брендами. Есть большое количество марок, которые производят классную одежду унисекс либо имеют хорошую мужскую линию. Например, 12 Storeez или мои чудесные друзья Ushatava. Еще я недавно для себя открыл прекрасный бренд ChernimCherno, который, кстати, специализируется только на мужской одежде — она немного экстравагантная и авангардная, не для всех, скажем так. Еще есть бренд post.post.scriptum. В общем, если порыться, то вполне можно приодеться.
— Что вообще думаете о мужской моде в России? Она существует? В каком формате?
— Нет, ее не существует. Есть большая пропасть между тем, что показывают на подиуме, и тем, что потребляет в итоге российский мужчина. У девушек этот «разрыв» не так очевиден. Плюс тренды в мужской моде не такие быстрые, как в женской. Конечно, есть всякие «приколы» — странные и порой провокационные вещи, которые, скорее, призваны привлечь внимание к бренду для того, чтобы люди в итоге пошли и купили не вот эту безумную шубу цвета взбесившегося лайма, а простые базовые футболки.
На западе мода для мужчин уже стала чем‑то вроде игры. У нас же мужчины очень серьезно относятся к своему внешнему виду. Зачастую они стесняются обращаться к стилисту, а если обратились, то скрывают это примерно так же, как посещение сауны от жены. И я все думаю, когда уже произойдет нормализация того, что многие мужчины, например, делают чистку лица или, о господи, хотя на маникюр, потому что для их работы важно иметь ухоженные руки. И что если ты обращаешься за помощью к стилисту, это не потому, что тебе деньги некуда деть, а, наоборот, для того, чтобы их сэкономить. Профессионал соберет шкаф, который будет работать на тебя, а не против. Также твоя задача сформулировать специалисту запрос: «Я хочу повышение на работе», «Планирую зарабатывать в три раза больше денег».
— Как думаете, у российской индустрии моды есть будущее? Какое?
— Конечно есть. Особенно если появится большая поддержка от государства, потому что знакомые мне успешные бренды все делали сами. Кроме того, многие марки хоть и являются российскими, не производятся на территории страны. Мне кажется, надо над этим поработать и тогда все будет клево. Когда будут ткани, когда текстильная промышленность подружится с дизайнерами. Пока одно живет в отрыве от другого. И много ли вы знаете людей, которые хотят быть, например, швеями, закройщиками, конструкторами или портными? Я нет. Это не модные профессии, все хотят быть сразу дизайнерами. Нужно, чтобы эти должности лучше оплачивались, чтобы они были престижные. Возможно, следует открыть [под них] новые учебные заведения. Сейчас на этих позициях работают чудесные и профессиональные люди, но они в основном очень взрослые. И если к этим великолепным профессионалам своего дела придет молодой дизайнер, который фонтанирует идеями, но при этом необычно выглядит и разговаривает, у них не случится диалог. У нас с креативом все хорошо, идеи у дизайнеров есть, талантливые люди в наличии, нам бы подтянуть вторую часть вопроса [c производством]. Тогда у российской моды будет великолепное будущее, хорошие тиражи, сети.
— Мода, как индустрия, носит в основном развлекательный характер. И в «темные» времена работники этой индустрии сталкиваются с внутренним противоречием и внешней критикой на тему того, имеют ли они право продолжать работу, когда привычный мир рушится. Хотя как показывает история, фэшн существовал всегда. Что думаете об этом?
— Я считаю, что каждый должен сейчас продолжать заниматься своим делом для того, чтобы, во-первых, сохранить психику в более-менее здоровом состоянии. И во-вторых, чтобы отвлечься, отдохнуть, перевести дух, посмотреть что‑то, где не будет всего того, что они привыкли видеть в новостях или в социальных сетях. Мода — это вид искусства, а не только многомиллионная индустрия, и незачем ее ругать. Художников ведь не ругают за то, что они продолжают писать картины, композиторов за то, что они продолжают создавать музыку, а певцов за то, что они продолжают петь. Для кого‑то мода — способ эскапизма. Всем иногда нужно убегать от реальности, хотя бы на 10 минут.
— И последний вопрос, который, кстати, вам сейчас часто задают комментаторы YouTube, — появятся ли на канале прошлые выпуски с Александром Васильевым? И ждать ли новых?
— Да, новых ждать, они уже есть. Старые тоже скоро появятся на канале. Потихоньку все наши старые ролики вернуться — скорее всего, к концу года. Я сам этого жду.
* Компания Meta Platforms Inc., которой принадлежат Facebook и Instagram, признана в России экстремистской организацией, ее деятельность запрещена.