— Вы отучились на преподавателя-лингвиста, а потом решили сменить вектор и поступили в БВШД на дизайн. Как долго зрело это решение?
— В детстве я любила рисовать девочек в платьях на последних страницах школьных тетрадок, но никогда не думала, что это станет моей профессией. Покупала глянцевые журналы, знала всех моделей и дизайнеров. Но и мне, и родителям это казалось несерьезным, поверхностным увлечением. Я же золотая медалистка, участвовала в «Умниках и умницах»! Какая мода?
К дизайну я пришла не сразу. Отучилась на лингвиста, но сразу поняла, что это не мое. Хотя я очень люблю языки: учить их, читать книги и смотреть кино в оригинале. Пробовала себя в журналистике, работала на телевидении, писала картины. Да и просто страдала от непонимания, кто я. На пятом курсе института я наткнулась на сайт «Британки»Британская высшая школа дизайна (БВШД), одна из самых современных и сильных российских институций в сфере образования в области моды и дизайна. и подумала — почему бы не попробовать поступить? В итоге одновременно оканчивала институт, писала диплом и ходила на подготовительные курсы, делала портфолио, готовилась к поступлению.
Поступить было несложно, но учиться — да. Помимо требований школы, были еще и требования к самой себе. Хотелось делать больше, лучше, доказать и тьюторам, и себе, что я талантливая и работоспособная. У меня до сих пор хранятся огромные коробки текстур, которые я разрабатывала для учебных проектов. Могу точно сказать: без «Британки» и моих тьюторов я бы не состоялась как дизайнер — они меня направляли и вдохновляли. Но я и сама много работала, проявляла любопытство, смотрела кино, изучала художников, дизайнеров, их источники вдохновения и методы работы.
— Параллельно с учебой вы стажировались в бренде финалистки LVMH PrizeОдна из самых популярных мировых премий для молодых дизайнеров. 2015 года Фостин Штайнмец. Как на вас повлиял этот опыт?
— Я работала в основном с текстурами. Фостин много экспериментировала с джинсой: воспроизводила ее из силикона, ниток и кристаллов Swarovski, отбеливала, создавала джинсовую ткань с нуля на ткацком станке. Все это пробовала и я во время стажировки.
В тот момент бренд состоял из пары постоянных сотрудников и пятнадцати бесплатных стажеров, которые делали все. Кто‑то создавал лекала, другие кроили, работали с текстурами или сидели за ткацким станком, потом все менялись. Так, мы делали вещи для Dover Street Market (онлайн-пространство и сеть мультибрендовых универмагов с авангардными и молодыми марками. — Прим. ред.), разрабатывали новую коллекцию, тестировали для нее техники, готовили ткани и лекала для производства. Было интересно.
— Куда вы двинулись по карьерному пути после учебы в «Британке»?
— После выпуска мы сняли студию с моим напарником, начали работать вместе, но не получилось, и мы разошлись. Я была потеряна, не понимала, куда двигаться и с чего начать. Я перевезла к себе домой все оборудование и делала какие‑то точечные заказыПервое время Евгения создавала одежду только на заказ. параллельно с собственными экспериментами. Постепенно заказов становилось больше, меня чаще узнавали и приглашали на проекты. Никакого специального запуска не было.
— Кем были ваши заказчики в тот момент?
— Сначала это была московская художница Саша Ушакова — она с самого начала в меня верила. Потом появилась Катя Павлова из группы «Обе две». Были какие‑то проекты и много работы «в стол». Все росло очень постепенно.
Я достаточно закрытый человек, и мне сложно делать первый шаг, и я очень благодарна тому, что у меня есть возможность коммуницировать с аудиторией с помощью визуального языка.
— Как формат ателье перерос в полноценный бренд?
Помимо основных коллекций, я по-прежнему делаю one-off piecesУникальные предметы. для некоторых частных клиентов. Несмотря на то что это не всегда финансово выгодно (коллекции продавать намного прибыльнее, чем каждый раз разрабатывать новую вещь), я не откажусь от этого. Потому что в моем случае это не просто пошив одежды, а именно творческий процесс и всегда пробы, поиски, эксперименты. Это воздух и для меня, и для бренда.
Многие из этих находок, приемов и техник потом получают развитие в основной коллекции. Но частные заказы я делаю очень точечно и работаю с теми, кто доверяет моему видению и открыт к экспериментам.
— Откуда такое название бренда?
— Это микс моего прозвища — Жексон — и главного модного вдохновителя из детства, злодейки Круэллы Де Виль. Я была одержима эпизодом из мультфильма «101 далматинец», где Круэлла выходит из машины на шпильках, за ней по мокрому асфальту волочится меховой шлейф, и она заходит в свой черно-белый модный дом. Очень надеюсь, что однажды Jackson de Ville дорастет до масштабов модного бизнеса Круэллы.
— Ваши платья — настоящие арт-объекты, похожие одновременно на конфеты, советские елочные игрушки и наряды Барби. Откуда берутся эти образы?
— Конечно, из детства. И мне приятно, что это откликается многим людям, они узнают эти образы, архетипы, вспоминают свое детство, ностальгируют, радуются. В этом есть тепло и душа.
— Вы много работаете с нетривиальными и сложными материалами вроде пластика, кристаллов, винила. Это часть концепции бренда?
— Я люблю нестандартные материалы, потому что, начиная работу с ними, часто невозможно предсказать, что получится в итоге. И мне нравится это чувство удивления, поиска. Я восхищаюсь учеными, и это мой способ почувствовать себя тоже немного сумасшедшим ученым-исследователем. А еще способ не заскучать.
— Сколько времени уходит на создание одного платья?
— От пары дней до нескольких недель — зависит от платья. Разработка дизайна, макет, подбор материалов и их тестирование обычно занимают большую часть времени.
— Приносит ли бренд прибыль при таком штучном подходе?
— Да, приносит, но, конечно, есть куда расти. У нас небольшие объемы, и до недавнего времени я занималась всем сама. Сейчас у меня есть помощница, но иногда мы вдвоем уже не справляемся. Нужно и хочется расти и расширяться. У меня большой опыт в дизайне, но моих финансовых возможностей и деловой компетенции недостаточно для превращения бренда в полноценный бизнес. Потому сейчас я нахожусь в поиске бизнес-партнера.
— Планируете ли вы в будущем расширять коллекцию и участвовать в показах?
— Да, конечно, с ростом бренда увеличится и количество луков в коллекциях, и ассортимент. Про показы — возможно, но мне больше нравится более камерный формат, когда вещи можно лучше рассмотреть, пообщаться с клиентами.
— За счет чего сейчас развивается Jackson de Ville: это скорее сарафанное радио или у вас есть продуманная пиар-стратегия?
— Сарафанное радио и соцсети. А вообще лучшая реклама — когда классные модные девочки выходят в моих платьях и собирают восхищенные взгляды и комплименты.
— За последние пару лет ваш бренд полюбили все модные девушки Москвы, а надевать платья Jackson de Ville на светские мероприятия стало хорошим тоном. В какой момент вы почувствовали возросший интерес?
— Думаю, после того как издание Blueprint выбрало меня в числе перспективных дизайнеров для премии Blueprint 100. Очень благодарна Александру ПерепелкинуРедакционный директор Blueprint. , Насте СотникСтарший бренд-менеджер, в прошлом — редактор раздела моды Blueprint. и стилистами Мише и Китти, которые в тот год были в экспертном совете и выбрали меня.
Одновременно с этим стилистка Ксюша Смо одела Настю Ивлееву в силиконовый костюм со стразами Jackson de Ville. Это тоже очень повлияло на интерес к бренду.
— Расскажите об опыте создания костюмов для шоу «Королевские кобры»Дрэг-шоу Насти Ивлеевой. . Как это было?
— Это было весело! Мы очень тепло общались с артистами, с кем‑то даже подружились и общаемся до сих пор. На мое творчество очень повлияла дрэг-культура, я неплохо ее знаю, потому мы легко нашли общий язык с участниками проекта. Именно для него я придумала платье со звездами
, которое потом доработала, немного изменила ткань и дизайн и выпустила в первой коллекции бренда Jackson de Ville.
— А селебрити из США или Европы обращают внимание на ваш бренд?
— Ко мне обращались стилисты Кайли Дженнер и певицы Кэролайн Полачек, когда она выступала на разогреве в туре Дуа Липы, Лотта ВолковаСтилист, работала с Miu Miu, Vetements и Balenciaga. . Я отправляла им платья, но нужно понимать, что это всегда лотерея: наденут вашу вещь или нет. И вещи не возвращаются обратно. Мои вещи сложные, и я не могу себе позволить такие подарки. И, конечно, я очень расстраивалась, когда вещи не надевали.
— Хотелось бы выйти за пределы России с Jackson de Ville?
— У меня был опыт с продажами в Америке. Могу сказать, что в России вещи продаются намного лучше. Возможно, из‑за большей узнаваемости и меньшего диапазона брендов, представленных на рынке. Также периодически приходят заказы от клиентов из Европы. Конкретной задачи выйти за пределы России у меня сейчас нет, но посмотрим, что будет дальше.
— У вас наверняка есть любимчик среди предметов Jackson de Ville. Что это?
— Платье-медуза, которое я сделала для Саши Ушаковой перед Новым годом. Оно родилось из техники, которую я использовала для новогоднего дропа. С акварельными разводами я импровизировала и не знала, что получится в итоге и как будет выглядеть платье. Я люблю такие моменты, люблю себя удивлять, это всегда показатель движения в правильном направлении. Причем это платье настолько сложное по текстуре, цвету, форме и движению, что мне кажется, фотография совсем не передает, какое оно прекрасное на самом деле.
— За какими дизайнерами вы сами следите? Чей подход к моде вас вдохновляет?
— Я слежу за Джонатаном АндерсономДизайнер, основатель бренда JW Anderson, креативный директор Loewe*. более десяти лет, почти с момента его первой коллекции. Для меня он гений, новатор, экспериментатор. Мне близок его подход к дизайну, его видение, то, как он мыслит, тот посыл, который он передает через свою одежду. Еще люблю Рика ОуэнсаДизайнер, основатель бренда Rick Owens. , потому что, наоборот, не понимаю, как он мыслит и как он видит этот мир, и меня это восхищает. Очень люблю Питера Мюлье, креативного директора Alaïa, за его работу с формой и силуэтом, его вещи — это современные скульптуры.
— А какой была ваша последняя покупка?
— Кроссовки для игры в теннис на твердом покрытии.
