— У ваших персонажей в «Двойке» и «Воспитательнице» есть что-то общее?
— Я снималась в «Воспитательнице» в перерыве между первым и вторым сезоном «Двойки». Пожалуй, эти персонажи чем-то похожи — в какой-то мере им приходится пройти через одно и то же. И Лиза в «Воспитательнице», и Кэнди в «Двойке» — женщины с живым умом, но вести ту жизнь, с которой они, казалось бы, смирились давным-давно, они больше не могут. Разница заключается в том, что Кэнди, и это особенно видно во втором сезоне, четко знает, чего хочет. И хотя для достижения результата ей надо быть аккуратной и идти маленькими шажками, она все равно на правильном пути. Но у Лизы в «Воспитательнице» нет такой ясности ума. У нее есть эта потребность, есть любопытство и творческий ум, но она идет по чудовищно неправильному пути, когда пытается насытить свой разум. При этом у Кэнди нет ни мужа, ни психотерапевта или друга, нет никого, кто мог бы ей помочь. Кто-то мне недавно описал эту ситуацию с моими героинями так: порнорежиссер [Кэнди] идет по правильному пути, чтобы получить желаемое, а воспитательница — по неверному — и поступает совсем не так, как стереотипы приучили нас думать. Мне эта формулировка очень понравилась.
— А вам знакомо это чувство? Этот голод разума?
— Ох, конечно! У меня возникали вопросы о том, почему мы должны снимать «Воспитательницу», если почти нет денег? Почему должны работать с командой, которая не состоит в профсоюзе? Почему мы должны идти на компромиссы и тут и там — просто чтобы снять этот фильм? Почему мы должны работать так много и с таким надрывом, уставать до изнеможения, просто чтобы сделать то и то? Почему? Почему бы нам не иметь достаточного количества денег для съемок этой картины? Это же не так много, нам не нужен был большой бюджет для того, чтобы снять этот фильм. Да и деньги нам нужны были не для того, чтобы их прикарманить и принести домой после рабочего дня, — мы просто хотели снять фильм.
— Как думаете, «Воспитательницу» можно считать признаком перемен в Голливуде?
— Думаю, что всем нам еще есть, к чему стремиться, но я считаю, что у нас появилась возможность выразить что-то новое, пролить свет на опыт женщины и показать его с новой точки зрения. Сама история была написана до эпохи Трампа, до движения Timeʼs Up, но я думаю, что любой человек, который держит руку на пульсе происходящего в мире, даже подсознательно понимал, что все к этому идет — причем еще до того, как Дональда Трампа выбрали в президенты. Актеры, художники, писатели, режиссеры — их мысли и идеи обычно на шаг опережают то, что происходит. Но деньги — пугливые создания, так что, я думаю, не удивлю вас, повторив, что у нас совсем не было денег на съемки этого фильма.
Это фильм о женском опыте — и это то, что привлекло меня как актрису, нашего режиссера, нашего продюсера и всех тех женщин, которые финансировали эту картину. Мы решили снять о том, что не дает покоя нашим умам сегодня. Я думаю, что в наше время очень трудно найти историю, которая будет отражать жизненную ситуацию женщины. Так что, получив в руки сценарий, я тут же согласились и спросила, где мне нужно расписаться.
— Разве «Воспитательница» изначально не планировалась как американская версия израильского фильма?
— Планировалась как ремейк, но в итоге получился совершенно другой фильм — израильскую версию писал и режиссировал мужчина, но я, честно говоря, тот фильм не видела. В той версии, насколько я знаю, все внимание было сконцентрировано не на героине! Но мы решили, что раз уж делаем ремейк, то совершенно необязательно снимать один и тот же фильм.
— Летом BBC выпустили видео о том, через что женщинам приходится проходить во время кастингов. И Фелисити Джонс, и Эмилия Кларк, и Стейси Мартин, и многие другие повторяют, что они должны вести себя сексуальнее, становиться худее, быть красивее и далее по списку… Разве это правда?
— О, конечно! И мне говорили о том, что надо дать больше сексуальности, когда я только начинала свою карьеру. Мне интересно, как это ввернуть в случае с «Воспитательницей», ведь она сексуальна, и иначе быть и не может — она же живая!
— Киноиндустрия сегодня разделилась на два фронта — одни говорят, что «Нетфликс» вреден для индустрии, другие с ними спорят и говорят, что стриминговый сервис, напротив, дает режиссерам и сценаристам творческую свободу. А вы в этом споре по какую сторону баррикад встанете?
— Мы снимали этот фильм независимо, без поддержки студии. Вот как сложилась ситуация: мы, а точнее Сара Коланджело, выиграли в номинации «Лучший режиссер» на кинофестивале «Сандэнс» в разгар Timeʼs Up. Тогда все говорили о том, что хотят видеть фильмы, которые сняты женщинами и для женщин. Мы получили отличные рецензии на «Воспитательницу», но несмотря на все это фильм было трудно продать. Не знаю, может, все дело в том, что был такой год на «Сандэнсе» — почти ничего в этом году не продавалось и не покупалось. Но тогда я подумала, постойте, а кто же будет расплачиваться деньгами за те слова, что они говорят? И будет ли кто-то на самом деле поддерживать фильмы, снятые женщинами и о женщинах? И «Нетфликс» это сделал. Они вкладывают деньги в необычные, рискованные произведения искусства, так что, если мне надо выбрать одну из сторон в этом споре, я займу сторону «Нетфликса». Так же, как и они занимают мою сторону. И за это я им очень благодарна.
Прим. ред.: «Воспитательница» в большинстве стран доступна на Netflix. В России фильм вышел в кинотеатрах, поэтому на русском «Нетфликсе» его нет.
— Патти Дженкинс, постановщица фильмов «Монстр» и «Чудо-женщина», говорила мне в том году, что часто финансирование трудно получить, потому что киноиндустрия все еще действует по сценарию «Челюстей» — делает фильмы для 13-летних мальчиков, совершенно не обращая внимания на то, что чаще всего именно женщины покупают билеты в кино…
— Я думаю, что это меняется. К примеру, у нас в «Двойке» было девять эпизодов, восемь из которых были срежиссированы женщинами. Единственный мужчина среди них — продюсирующий режиссер, но так и должно быть — это очень специфичная работа. С нашей стороны это был осознанный выбор, его многие делают в киноиндустрии, когда дают возможности тем, у кого их раньше не было. Но это не та причина, по которой я выбрала эту роль или решила работать с этой командой. Для меня все было гораздо органичнее — эта история запала мне в сердце, и думаю, что совершенно неслучайно, что эта история была написана женщиной. И в то же время не стоит все упрощать, например, 8-серийный сериал «Благородная женщина», в котором я снималась, был написан и срежиссирован мужчиной [Хьюго Бликом], и ему удалось очень точно запечатлеть женский опыт. Так что совсем необязательно, чтобы фильмы о женщинах снимали только женщины — к примеру, мне кажется, Толстой, как и Элена Ферранте, потрясающе описывал женщин.
Мы все так приноровились примерять эти образы на себя, что научились уговаривать себя, убеждать, что да, этот герой и его трудности не имеют к нам прямого отношения, не применимы к нашему жизненному опыту, но если повернуть это так и сяк, вот тогда мы сможем найти что-то общее с этим персонажем. И мы это делали с детства, а иначе нам, женщинам, было бы трудно найти что-то общее с героями в кино. Но когда мы напрямую можем соотносить себя с персонажами — это же так приятно, не правда ли?
