Буэнос-Айрес, 1971 год. Похожий на порочного пупса юноша по имени Карлос Робледо Пуч (Лоренцо Ферро), кудрявый блондин с пухлыми губами, вырос в простой честной семье, но рано почувствовал презрение к самому понятию частной собственности. И тогда он стал вором — так же легко, впрочем, расставаясь с награбленным, как и грабя. В трудовой школе Карлос сближается с Рамоном (Чино Дарин), у которого папа — рецидивист, и вместе они начинают проворачивать более серьезные кражи, с воздушной легкостью убивая свидетелей, а иногда и просто попавшихся на пути людей.
Фильм аргентинца Луиса Ортеги, спродюсированный братьями АльмодоварУ Педро Альмодовара есть младший брат-продюсер Агустин Альмодовар., основан на биографии реального, поныне здравствующего преступника, но по крайней мере до просмотра не стоит лезть в «Википедию». Не из-за спойлеров — сюжет тут более чем незамысловатый — а из-за того, что образ главного героя сложится совсем другой. Ортега никаким боком не идеализирует Карлоса, но конечно, где-то романтизирует и сознательно игнорирует самые одиозные эпизоды его криминальной биографии: зритель готов участливо следить за судьбой убийцы, даже серийного, но сексуальное насилие — или, например, стрельба по колыбелькам, вроде бы тоже имевшая место, — это уже явный перебор.
Главное тут — несомненно, форма. Ортега — мастер мизансцены, и камера осторожно нарезает круги вокруг своего героя, влюбленная, но в то же время неизменно держащая дистанцию. В «Ангеле» умопомрачительные цвета, восхитительный саундтрек, броский монтаж, поп-артовые крупные планы. Отдельная немаленькая радость — шмотки, машины и прочий дизайн. Лучшие моменты фильма носят чувственный, трансцендентальный, трагикомический характер: пара танцевальных номеров, увеселения с близняшками, убийство старика в его доме, сцена, в которой Карлос меряет перед зеркалом сережки и признается, что видит в зеркале собственную мать в молодости (в настоящем времени несчастную мать играет одна из любимиц Альмодовара Сесилия Рот).
В содержательном плане интересного поменьше. Ортега как бы иронизирует над клише из биографий социопатов, но эта ирония сама по себе давно превратилась в клише. Герой — как отметит в какой-то момент озадаченный психиатр — опровергает их методичку: у него не было детских травм, он не был забитым одиночкой. Карлос — веселый, в общем-то, располагающий к себе малый, регулярно проявляющий искреннюю, кажется, эмпатию, если не сказать, добродушие, и при этом в какой-то части своей личности лишенный каких бы то ни было тормозов, социальных или эмоциональных. Человек, способный с одной и той же загадочной полуулыбкой сделать дорогой подарок и сжечь знакомому лицо паяльной лампой.
Это любопытно, но на этой улыбке Джоконды выстроен весь фильм от начала до конца, и — как и в случае с Джокондой — рано или поздно возникают вопросы. Что за ней стоит? А стоит ли хоть что-то? Если Ортега и знает — или хотя бы имеет версию, — что происходит в душе у Карлоса, он никак это не показывает, предпочитая наслаждаться неглубокими парадоксами и шоковыми эффектами: посмотрим, что еще выкинет ангелочек с двумя пистолетами за поясом. Артист Ферро — редкая удача, тут сомнений никаких: в нем здесь действительно есть какая-то неопределенность, текучесть, притягивающая внимание.
Плюс в фильме, разумеется, очень мощный гей-подтекст, который время от времени прорывается на поверхность: недосказанный роман с Рамоном (его играет сын крупнейшей аргентинской кинозвезды Рикардо Дарина), бисексуальным хаслером, куда охотнее поддающимся расшифровке. Чего в этом влечении больше — обычной любви или все той же иррациональной тяги к опасности, которая служит Карлосу наркотиком, — бог весть. Так или иначе, в латиноамериканской обработке даже этот паталогически жестокий романс в духе Жана Жене начинает вслед за героем задорно и почти жизнерадостно покачивать бедрами.
Станислава Зельвенского
