В начале нулевых Эрл Стоун (Клинт Иствуд), ветеран корейской войны и видная фигура в сумрачном мире растениеводства, конкретно в области выращивания лилейника, пропускает свадьбу дочери (Элисон Иствуд) ради очередной конвенции. Где ему вручат приз, а он насмешливо фыркнет в адрес коллеги, начавшего продавать цветы через интернет.
Годы спустя интернет сделает его банкротом, а на помолвке теперь уже внучки дочь и бывшая жена (Дайанна Уист) даже не станут с ним разговаривать. Зато один из гостей, услышав о плачевном финансовом положении Эрла, даст ему визитку: работа непыльная, надо перевезти сумку из пункта А в пункт Б, припарковать машину, оставить ключи в бардачке, через час вернуться и найти в бардачке деньги.
Вскоре Эрл, который водит аккуратно, выглядит опрятно и по понятным причинам не привлекает внимание полиции, становится ведущим курьером мексиканского картеля, не спеша перевозя на своем пикапе сотни кило кокаина. Бандиты дают ему кодовое имя Папаша (Деда в трогательном русском переводе), ему симпатизирует босс картеля (Энди Гарсия), гедонист, целыми днями стреляющий из золотого ружья, а озабоченные только своей карьерой сотрудники чикагского управления по борьбе с наркотиками (Брэдли Купер, Майкл Пенья, Лоренс Фишберн) мечтают его поймать.
К режиссерским и актерским работам 88-летнего Клинта Иствуда столько раз прикладывали эпитет «последний», что пора уже, пожалуй, с этим завязывать; с премьеры фильма «Гран Торино», который выглядел и всеми трактовался как прощание мастера с публикой, незаметно прошло десять довольно насыщенных лет. Впрочем, сам себя Иствуд за это десятилетие действительно ни разу не снимал, так что «Наркокурьер» все же несет некий дополнительный символический груз и опять волей-неволей воспринимается если не как эпитафия, то элегия.
Что забавно, поскольку вплоть до финальной лирической (и самой слабой) части «Наркокурьер», в общем-то, комедия. Он интересно рифмуется с фильмом «Старик и ружье», которым совсем недавно с кино попрощался Роберт Редфорд — и который тоже основан на журнальной статье и, соответственно, истории реального человека (прототипа Эрла звали Лео Шарп, он умер пару лет назад в возрасте 92 лет). Редфорд напоследок выбрал образ, суммирующий его роли с легким надломом, очень кинематографично, бесконечно элегантно. Иствуд же предлагает грубый, возмутительный, смешной и, главное, живой автошарж.
Эрл не такой динозавр, как Уолт Ковальски из «Торино», но около того. Он все время ворчит что‑то себе под нос про поганую молодежь, которая не отрывается от телефонов и не может дверь открыть без Google, и, например, без задней мысли пользуется лексикой, давно признанной расистской. Но он не мизантроп, он любит внимание, он приветлив — насколько может быть приветлив человек с лицом Клинта Иствуда. Он, наконец, недурно сохранился физически. Деталь, которая неизменно, вероятно, будет упоминаться в связи с этим фильмом: Иствуд даже не один, а два раза оставляет своего героя в постели сразу с двумя молодыми женщинами, которые, несомненно, получают за это деньги, но выглядят очень довольными.
Пусть это нелепо, смешно и, вероятно, предосудительно — но то, что Иствуд до последнего предпочитает троллить зрителя, а не трепать его ласково по головке, кажется чрезвычайно симпатичным. Конечно, это ирония: только осел увидит здесь человека, который в сто лет зачем‑то трясет своей вирильностью и бравирует архаическими представлениями о жизни. Когда Иствуду понадобится сказать что‑то всерьез — что главное это семья, — он скажет это прямым текстом и повторит еще пять раз (это и правда сделано несколько по-дедовски, но кто будет протестовать). А так‑то что драматизировать — перед нами просто долговязый старик с неровной походкой, пенсионерским юмором и багажом, который уже поздно, да и ни к чему упаковывать заново на пороге смерти, точнее бессмертия.
Станислава Зельвенкского
