Китай. Падение правившей 400 лет династии Хань привело к эпохе Троецарствия. Главнокомандующий Цзы Юй (сильно переигрывающий в пьяного мастера состаренный артист Дэн Чао) сидит в пещере цвета серых прогоревших кальянных углей и активно гримасничает, отдавая наставления. Мода диктует свои правила: тогда считалось жестом хорошего тона доброму генералу заменить себя так называемой «тенью», а самому сесть в то самое подземелье, да гонять чаи из нефритовых чайничков. Тень (не состаренный Дэн Чао) своевольно распоряжался важными полномочиями, плоховал, а затем и вовсе высказал желание провести дуэль. «Не по мне это», — подумал настоящий главнокомандующий и решил показать всем свою бороду.
Это последний на сегодня фильм Чжана Имоу, хотя в конкурсе минувшего Берлинского кинофестиваля должна была пройти премьера его новой «Одной секунды», но фильм изъяли по «техническим причинам». «Тень» преисполнена всех тех кинематографических техник и телевизионных мизансцен, что обычно неимоверно утомляют в костюмных китайских сериалах вроде «Династии Цинь», но при этом наполнен очень странным и явно не бесхитростным визионерством. И если на пятнадцатой, двадцатой или сороковой минуте вы не можете отделаться от ощущения, что смотрите эпос в декорациях отельного номера «Поднебесная», а знак инь-ян начинает уже не символически мозолить глаза и становится общим местом монтажных переходов, значит, вы на верном пути Чжана Имоу. Там, где Хоу Сяосань в «Убийце» все более витален, воздушен и менее уловим для трактовок, Имоу пулеметной очередью, как из поливальных машин, мечет каплями метамодернизма. Неловкого, как декларирование «Троецарствия» в лапшичном лофте, но — отчего‑то интуитивно кажется — до пескарей премудрого.
С позиции визуального обогащения это такие «Страсти Христовы» от китайского исторического сообщества. Перенасыщение эстетическими находками в отместку зрительскому пресыщению кинокомиксами. Если на второй час вам кажется, что фильм плавно перешел в рекламный ролик, созданный для демонстрации возможностей OLED-телевизора, то вы по-прежнему прекрасно чувствуете «Тень». Неспроста — классик современного китайского кино делает максимально пошлую версию лучшего себя. Этот подход создает нужную для него дистанцию, возникает ощущение как бы иностранца в не родном, но горячем сердцу материале. Видимо, у больших азиатских режиссеров это такой фетиш — по выслуге лет делать рафинированное кино в родных экранных и культурологических традициях, намеренно продавая привычные атрибуты нативного кинопрома. Да тот же Синъя Цукамото с «Убийством» показал в основном конкурсе Венеции (в то время как «Тень» была показана вне конкурса) красивую, вульгарную и очаровательную полунемую притчу.
Красивости фильма Имоу очевидны, но это красивости категории массажного салона: полежать часок, залипая в гравюру, но никак не читать исторические сводки между абзацами прайс-листа. А затем как во сне! Прекрасные костюмы из азиатской коллекции Александра МакКуина. Вообще, говоря о модельере, «Тень» — это жирный принт на платье лимитированного прет-а-порте, в котором можно тенью красться за коктейлями и не задумываться о рисунке, а можно наткнуться на китаеведа, и платье навсегда обретет смысл.
Писать про сюжет в китайском историческом фильме — дело постыдное и неблагородное, и не потому, что ничего не разобрать, а с точностью до наоборот. И Имоу, понимая всю линейность и невысокую содержательность главы из жизни власть имущих, набрасывает на холст детали чисто синефильского порядка. Палитра фильма — палитра гохуаВ гохуа по традиции присутствует печать художника красного цвета. И после финального кадра она непременно проявится в титре полоской между иероглифом имени режиссера и его переводом., классического стиля китайской живописи, учащей человека понимать прекрасное через природу. Реформатор и основатель всей китайской живописи Гу Кайчжи говорил, что портрет должен отражать внутренний мир пейзажа, и Имоу следует завету в самом финальном кадре. Лицо жены генерала, двухчасовая схватка рук, орудий и интриг лишь в напряжении ее век. Весь фильм проносится в одном портрете. С другой стороны, об этом снимал Зак Снайдер в «Запрещенном приеме», хотя о чем Зак Снайдер только не снимал.
В конечном итоге Имоу интересует не идея двойничества, жажды власти или глупый бытовой расизм (нет, серьезно, только жена генерала понимает, что он и его Тень не один человек, хотя отличия между ними, прямо скажем, бросаются в глаза), а излюбленная хореография рапидов и крови. Зонты и сюрикэны. Сюрикэны из зонтов. Скажем, будучи на очередном венецианском кинофестивале и приплывая на соседний от Лидо островок, где в милом форте крутят VR-кино, логичной если не точкой, то каллиграфической запятой на текущем этапе карьеры Имоу мог бы стать фильм, где зритель управлял бы каплями, что бьются о поверхность зонта, и наблюдал бы, и наблюдал. Остальное, в общем-то, неважно, все ваша китайская церемонность. Для того чтобы Цю Цзю тихо пошла в суд, видимо, необходимо шумно возвести пару великих стен. Дзынь-дзынь. А там и дело за «Одной секундой».
Дениса Виленкина
