Молодая ирландка Сара (Шана Керслейк) уезжает от мужчины, оставившего ей на память на лбу здоровенный шрам, который приходится прикрывать челкой, куда‑то в сельскую местность вместе с сыном лет десяти по имени Крис (Джеймс Куинн Марки). Они снимают большой, несколько потрепанный дом на краю леса. В лесу привлекает внимание котлован неясного происхождения, словно воронка от метеорита.
Среди соседей же выделяется пожилая пара: добродушный бородач (Джеймс Космо) и его совершенно свихнувшаяся жена (Кати Оутинен), которая бродит по лесным дорогам, иногда выскакивая, как лось, перед машинами. В прошлом у них осталась какая‑то ужасная история, закончившаяся смертью их ребенка. Однажды, посмотрев безумным взглядом на Криса, женщина сообщает Саре, что это не ее сын. А Сара замечает, что тот после переезда и правда стал вести себя как‑то странно.
Этот скромный, но неглупый и очень хорошо сделанный инди-хоррор, дебют ирландского постановщика Ли Кронина, вписывается, с одной стороны, в старинную фольклорную традицию страшилок о подмененных детях, а с другой, в модный (хотя тоже, разумеется, не вчера появившийся) тренд метафорических ужасов про материнство вроде «Бабадука» или «Реинкарнации».
Фильм в первую очередь держится на чуткой игре актрисы Керслейк, чью героиню мы вплоть до финала пытаемся разгадать. Кто она — свидетель необъяснимого или ненадежный рассказчик, жертва инфернального заговора или усталая нервная женщина с психологическими травмами, развившимися в паранойю? Классическая амбивалентность в духе «Ребенка Розмари», которую Кронин очень уверенно аранжирует, а Керслейк естественно, без излишнего мелодраматизма воплощает. Мальчик тоже, конечно, хороший, и про него тоже многое непонятно, но тут задача актера все-таки попроще: выглядеть неуловимо зловеще светловолосым детям с ангельскими личиками удается зачастую без особых усилий.
В границах жанра это как бы интеллигентное, культурное (с цитатами из «Сияния», например) и довольно сдержанное кино, при этом ирландец с удовольствием использует и самые незамысловатые приемы: галлюцинации, шум ночного леса, скрип половиц и так далее. Нельзя не упомянуть и по-своему великолепную буквальность названия «Дыра в земле», которое, к сожалению, куда‑то потерялось в процессе локализации. Впрочем, финальный отрезок, где как раз речь пойдет о дыре, удался меньше всего: Кронин несколько пережимает с многозначительностью.
Первый же час — почти безупречный. Начинается фильм в комнате кривых зеркал — тема, впоследствии остроумно и не раз обыгранная. Мать будет вглядываться в невозмутимое лицо сына, находя — или придумывая — в нем признаки искажения, уродства. Ирония — ее тут тоже хватает — в том, что подмененный, возможно, во время ночной отлучки ребенок начинает вести себя лучше, чем раньше: перестает капризничать, ладит с товарищами, прилежно ест тертый сыр. Правда, и пауков тоже.
Наверное, сюрпризов в «Другом» не так много, как хотелось бы. Самый большой, пожалуй — когда в жуткой тетеньке, которую герои первым делом встречают на лесной ирландской дороге, узнаешь великую финку Кати Оутинен, музу Аки Каурисмяки (тут бы им, конечно, и развернуться). Но так или иначе это достойный образец поджанра «страшный ребенок», в котором, как и в самих страшных детях, мы ценим не только новизну, но и постоянство.
Станислава Зельвенского
