«Маленькие чудовища» и «Вечер с Беверли Лафф Линн» — премьеры для тех, кто любит чудачить

80-е годы, глубокая американская провинция, отчаянные прически, нелепые костюмы и смешные очки. Молчаливая, но явно решительная девушка Лулу Дэнжер (любимая гиками актриса Обри Плаза; и да, вы правильно поняли, второе имя ее героини — опасность) терпеть не может своего агрессивного, неудачливого и вдобавок усатого мужа Шейна (Эмиль Хирш в самом жалком и смешном образе за всю карьеру), но продолжает днем работать официанткой в его кофешопе, а по вечерам делать для него тефтели. Все меняется, когда в город приезжает маг Беверли Лафф Линн (Крейг Робинсон, большую часть фильма изъясняющийся с помощью рыков и стонов), — бывшая любовь Лулу. Девушка решает сбежать, а в напарники берет загадочного фиксера Колина (новозеландский актер, сценарист и режиссер Джемейн Клемент — давний напарник Тайки Вайтити по тем из его шалостей, которые удались). Перед побегом заговорщики ограбят Шейна — так что тот, собрав нелепое воинство, пустится в погоню.

Британский режиссер Джим Хоскинг — завсегдатай «Сандэнса» и автор вполне себе культовой черной комедии «Сальный душитель». Его странным фильмам постоянно пытаются найти место на полке современного киномана, но этого места, судя по всему, просто не существует. Да, глуповатые герои Хоскинга вечно впутываются в какие‑то криминальные делишки и стараются скрыть свою растерянность с помощью серьезных монологов, — но это не делает его фильмы похожими на братьев Коэн. Да, скучная жизнь в глуши толкает этих людей в объятия добровольного безумия, которое требует жертвоприношений, — но это не повод рядить Хоскинга в «Оленью кожу» Кантена Дюпье. И, конечно же, «Вечер с Беверли Лафф Линн» напоминает о «Твин Пиксе» каждым кофейником в дайнере, каждой дверью в гостинице и каждым жакетом на Обри Плазе, — но эти зацепки нужны не режиссеру, а скорее зрителям и критикам, которые не понимают, где оказались.

Стивен Хокинг несколько лет назад выяснил, что черные дыры не уничтожают информацию, а продолжают хранить ее в искаженном виде. Его соотечественник Джим Хоскинг — это черная дыра, в которой надежно спрятано все самое странное и сюрреалистичное, что бывает в кино.

Но сильная сторона Хоскинга — в том, что он, как и многие комики, относится к своему делу очень серьезно и не терпит самодеятельности. Юмор фильма строится на сложной синхронизации реплик, взглядов и движений, поэтому актерам, оператору и всей группе явно пришлось как следует постараться, чтобы выучить этот балет. Иногда кажется, что Хоскинга интересует даже не рассказывание историй, а моделирование пространств, в которых те будут рождаться сами по себе. Поэтому с интерьерами и экстерьерами он работает куда ответственнее, чем предполагают бюджет и жанр. Почти все события фильма происходят в причудливом отеле, и даже если история про Беверли Лафф Линн покажется зрителю недодуманной байкой, сам отель все равно засядет в голове так же прочно, как «Оверлук» из «Сияния», уэсандерсовский «Гранд Будапешт» или «Шато-мормон» из «Где‑то». В этом месте тоже таится какая‑то сила — и в нем захочется побывать хотя бы раз в жизни. Так что Джим Хоскинг — режиссер, который определенно умеет открывать порталы в новые измерения. Тем более что Стивен Хокинг верил, что черные дыры на такое способны.

Мисс Кэролайн (Лупита Нионго) — воспитательница в детском саду, у которой всегда все под контролем. Невезучий, инфантильный и заросший щетиной и комплексами Дейв (Александер Ингланд, игравший, например, у Ридли Скотта в «Чужом») — псевдорокер из якобы христианской группы, которого мисс Кэролайн из жалости берет напарником во время экскурсии в загородный зоопарк. В поездке к героям примкнет еще и Терри (Джош Гэд, привыкший играть милых гадов у «Диснея») — капризный телеведущий, от которого без ума дети. Тем временем в военной лаборатории неподалеку случится ЧП, и к экскурсии присоединятся зомби — медленные, но очень голодные. Несмотря на детский каст, рейтинг фильма обозначен как «18+». Так что человеческих внутренностей, похабных шуток и отчаянных матов в нем предостаточно, и даже есть одна памятная постельная сцена (не в плане хореографии, а из‑за гэга, к которому она ведет).

На «Сандэнсе» «Маленьких чудовищ» показали в секции Midnight, которую год назад прославил фильм «Мэнди». А на полуночные показы этого фестиваля трезвыми приходят только закупщики. И дело не только в январских морозах, но и в самом позиционировании программы как раскрепощающего коллективного опыта — и как сеанса разгрузки после напряженного рабочего дня. Поэтому здесь принято дружно кричать после каждого скримера, вместе смеяться после любого гэга и громко комментировать всякий сюжетный твист. По реакции публики сидящие в задних рядах дистрибьюторы обычно понимают, стоит ли иметь с фильмом дело.

Но иногда сандэнсовская фокус-группа подводит: на первых московских показах «Маленьких чудовищ» публика смеялась вдвое меньше, а после титров хлопала без энтузиазма. Рецензии, написанные западными критиками во время фестиваля, тоже оказались куда благосклоннее, чем предпрокатные. Нынешний консенсус таков: фильму просто не удается быть увлекательным без передышки, а в его идеях нет никакой новизны. То, что зомби-апокалипсис может стать хорошим триггером для взросления героя, не сенсация для тех, кто смотрел комедии вроде «Зомби по имени Шон»; а романтическая линия была куда горячее во вроде бы холодном «Тепле наших тел». Прятки детей от смерти с помощью игр — прием, лучше работающий в драмах, чем в комедиях. А яркая и решительная героиня — давно не дефицитный товар. Да и специфический австралийский юмор может понравиться не всем. Но спасибо и на том, что герои говорят на понятном английском (вечная беда национального кинематографа Австралии с акцентом: самого первого «Безумного Макса», например, даже пытались целиком переозвучить для американского рынка).

Но в «Маленьких чудовищах» есть два достоинства, с которыми не берется спорить никто. Первое — магнетическая харизма Лупиты Нионго. Когда ее героиня говорит воспитанникам «Раз, два, три — только на меня смотри», послушными детьми становится весь кинозал. Девушка дурачится, девушка дерется, девушка поет — и не заразиться ее куражом очень сложно. Вторая радость — в том, что режиссер «Маленьких чудовищ» Эйб Форсайт (безбашенный и далекий от политкорректности человек: предыдущая его черная комедия была про столкновения молодых мусульман и христиан в пригороде Сиднея) очень хорошо усвоил главный урок «Инопланетянина» Спилберга. Классик верил, что снимать кино про детей нужно глазами детей, поэтому просил оператора держать камеру низко. В «Маленьких чудовищах» этот прием становится не визуальным, а сценарным. Весь сюжет фильма кажется рассказом очень впечатлительного ребенка, который прибежал домой после интересного дня и пытается вспомнить все, что с ним успело случиться:

Если держать этот прием в уме, то фильм моментально станет теплее и веселее. Ну и не забудьте о том, что самый благодарный зритель в данном случае — тот, который, как это принято на «Сандэнсе», пришел в кино навеселе.