60 хорроров, которые можно смотреть каждый вечер до конца года

Фильм по мотивам новеллы из относительно свежего сборника «Тьма, и больше ничего» Стивена Кинга. Дело происходит в Небраске, соответственно, в 1922 году: фермер средних лет (Томас Джейн) ссорится со своей женой (Молли Паркер) из‑за земельного участка, доставшегося ей в наследство. Она хочет его продать богатым соседям и переехать в город; он категорически к этому не готов, потому что в городах живут только дураки. Еще у них есть 14-летний сын, которого герой, решивший избавиться от жены, склоняет на свою сторону. Очень незамысловатый, но вполне величественный сюжет на тему вины, возмездия, преступления и наказания — классический Кинг с элементами Эдгара По. Из этого могла бы получиться проходная новелла в хоррор-альманахе; здесь, в формате полного метра, история слегка раздражает неторопливостью, зато обстоятельно едет со всеми остановками. Зак Хилдич («Последние часы») умело растворяет человеческие страсти в сельских пейзажах с их равнодушной красотой, а исхудавший и состаренный Джейн (игравший во «Мгле», одной из лучших экранизаций Кинга) выкладывается как в последний раз.

Шотландский рождественский подростковый мюзикл про зомби — нужны ли тут дополнительные рекомендации? Анна — старшеклассница, которая, к огорчению своего отца, работающего в ее школе уборщиком, собирается после выпуска не в университет, а в Австралию. Впрочем, это неважно, потому что в Рождество в мире случается зомби-апокалипсис. Сюжет в этом фильме едва обозначен — героям нужно дойти до школы, — а сами герои представляют собой коллекцию подходящих клише: влюбленный рохля, коварный красавчик, нерд, лесбиянка-активистка и так далее. Зло — помимо зомби — персонифицирует, естественно, вредный завуч. Но все это несущественно, поскольку в тин-мюзикле главное — танцевальные номера, а в зомби-фильме — с треском расколотые головы. «Анна» выросла из короткометражки (молодой автор которой, к сожалению, умер), и это, пожалуй, заметно. И никаких открытий тут, конечно, нет. Но песенки хорошие, актеры симпатичные, под Новый год будет самое то.

В начале прошлого века экс-миссионер едет вызволять сестру с острова, на котором укрылась секта язычников. Оммаж «Плетеному человеку», живописная, мрачная и очень кровавая басня валлийца Гарета Эванса, известного по боевику «Рейд».

Режиссерский дебют австралийской актрисы средних лет, которая однажды решила снимать кино, написала фон Триеру письмо с просьбой посидеть в уголке на съемках «Догвиля» — и кое-чему, как теперь видно, там действительно научилась. Фильм рассказывает о несчастной вдове, воспитывающей невыносимого семилетнего сына. Бабадук — чудище из детской книжки, которое поселяется у них дома; сгусток темноты — метафорически и буквально. Эффектная и тревожная психоаналитическая страшилка о материнстве и детстве.

Чернейшая комедия о кризисе среднего возраста и американской семье. Николас Кейдж и Сельма Блэр, пригородный мидл-класс, день за днем вяло переругиваются друг с другом, дочкой и сыном, и тут в стране происходит что‑то вроде эпидемии: люди начинают убивать собственных детей. Тема даже по хоррор-меркам деликатная, и Брайан Тейлор («Адреналин»), к его чести, достаточно сдержан — хотя одна сцена, например, происходит в роддоме. И у Кейджа (как обычно), и у Блэр (недооцененной актрисы) есть хорошие эпизоды, но лучший момент фильма, конечно, появление Лэнса Хенриксена.

Автобиографический до известной степени дебют Бабака Анвари, который в детстве из Ирана переехал в Лондон (поскольку фильм снят на фарси, Великобритания выдвигала его на «Оскар» в иноязычной номинации). Дело происходит во время ирано-иракской войны 80-х в Тегеране, на который вот-вот начнут падать бомбы. Главная героиня — молодая женщина, которая после исламской революции потеряла возможность доучиться на врача и стала домохозяйкой. Мужа — который как раз доучился — забирают на фронт, и героиня остается одна с дочерью. Точнее, не одна, а с джиннами — духами, которые воруют у дочки любимую куклу, а у нее — запрещенную видеокассету с аэробикой. «В тени» — дешевый и дьявольски эффективный фильм, который политическое высказывание о судьбе женщины в исламском обществе совершенно ненатужно, можно сказать, естественно иллюстрирует чудищем под кроватью.

Достоевский — ну или Гоголь — в мире эротических чатов: девица, неплохо зарабатывающая тем, что, распластавшись в неглиже в розовой комнатке, дразнит печальных мужчин с ноутбуками, однажды утром просыпается и обнаруживает свою точную копию, двойника, который оккупировал ее место на сайте и раздевается там вместо нее. Это вроде бы экстремальный пример, но очень точно описывающий главный кошмар нашей эпохи: пароль не подходит, служба поддержки не поддерживает, в полиции смеются. Как триллер или даже хоррор «Веб-камера» работает с переменным успехом — и несколько проседает в концовке, — но как басня об украденной идентичности очень любопытна, поскольку поднимает фундаментальные непростые вопросы о трении между реальным и виртуальным, в первую очередь — что такое «я» в цифровом мире. И кроме всего прочего, фильм, написанный бывшей cam girl, довольно познавателен в смысле механики этой индустрии.

Сумрачная, словно из камня вырубленная притча о переселенцах в Новой Англии XVII века. Глубоко религиозный отец семейства, рассорившись со своей общиной по теологическим вопросам, уводит жену и четверых детей вести хозяйство самостоятельно в доме на краю темного леса. Однажды новый, пятый ребенок исчезает — возможно, его украла ведьма, живущая в лесу. Возможно, огромный козел по имени Черный Филип — не просто скотина с характером, а сам Сатана. Возможно, дети, сами того не подозревая, уже перешли на его сторону. А возможно, все это — издержки богатого воображения и фундаменталистского воспитания; только от этого не легче. Сложный, насыщенный символизмом дебют Эггерса куда больше похож на фильмы Ханеке, чем на какую‑нибудь «Ведьму из Блэр».

Еще один нестандартный выход на территорию жанра от авторов «Ломки» и «Паранормального». Молодые кинематографисты Джастин Бенсон и Аарон Мурхед сдружились во время практики в кинокомпании Ридли Скотта, а теперь редко, но метко выпускают путаные хорроры, мимикрирующие под другие жанры. «Весна» начинается с того, что в жизни главного героя наступает черная полоса: от рака умирает мать, на личном фронте ничего толком не сложилось, да еще впутался в курьезную потасовку в баре. Американец сдуру улетает в Италию, тем самым внезапно начиная совершенно другое кино. Это уже теплый курортный побратим «Перед закатом» Ричарда Линклейтера — в сердце потерянного туриста вцепляется жгучая брюнетка в красном платье. Прежде чем в фильм начнут проникать щупальца ужаса, можно легко запутаться и забыть про жанровую привязку. Трудно при этом не влюбиться в кино, которое сначала прикидывается чем‑то вроде «Любви» Гаспара Ноэ, а потом вместо порно начинает нежно перелистывать на фоне итальянского пейзажа книжки Лавкрафта.

В корейской деревне люди начинают сходить с ума, покрываться волдырями и жестоко убивать своих близких — результат то ли эпидемии, то ли, как многие подозревают, злой воли загадочного японца, поселившегося неподалеку в лесу; добродушный недалекий увалень, работающий в местной полиции, должен что‑то предпринять. Большой, сложный, удивительно умный фильм одного из лучших корейских авторов («Преследователь», «Желтое море»). «Вопль» начинается как сельский хоррор с элементами фарса (центральная для местного кино тема неэффективной полиции), но постепенно, не теряя в занимательности и жути, превращается во что‑то куда более эпическое — жестокую ветхозаветную притчу о грехе, слабой человеческой природе и, разумеется, битве добра со злом за бессмертные души. С элементами, впрочем, и Нового Завета: ключевое решение, касающееся веры, герой должен принять до третьего крика петуха.

Занятная штука: французский феминистский эксплуатейшн. Трое богатых друзей прилетают в пустыню на охоту, альфа-самец среди них (бельгиец, достойный смерти уже за свой акцент) привозит с собой любовницу, молодую американку несколько легкомысленного поведения. Слово за слово, девушку насилуют, сбрасывают со скалы и оставляют умирать; но она, как несложно догадаться, не умирает. Автор, француженка Корали Фаржеа, не злоупотребляет диалогами (и слава богу, там люди говорят друг другу «твоя задница — как маленький инопланетянин») и даже ленится придумать объяснение для навыков Рэмбо, которые вдруг обнаруживаются у героини. Поскольку это сон, фантазия, написанная кровью зарисовка о том, что мужикам нужно вырезать их поганые глаза (буквально). Фильм не очень изобретательно придуман — хотя там есть пара оригинальных способов остановить кровотечение, — но броско снят со всякими фильтрами, сверхкрупными планами и хитрыми ракурсами. По-своему это весело.

Молодая красавица работает в Лос-Анджелесе официанткой, в свободное время безуспешно бегает на пробы, делит квартиру с такими же амбициозными талантами и имеет неприятную привычку в моменты стресса выдирать у себя волосы. Однажды ее вроде бы утверждают на главную роль в фильме ужасов, но с некоторыми условиями. Нехитрая, в общем-то, басня о нравах, царящих на голливудских задворках, работает благодаря исключительной актрисе и правильному тону — сатира сатирой, но авторы всю дорогу сохраняют poker face. И развязка, которая в пересказе выглядела бы смехотворно дешевой, на практике совершенно завораживает.

Девочка живет на ферме с родителями-иммигрантами. Однажды, пока папы нет дома, к ним заходит маньяк и убивает маму. Потом приходит папа и сажает маньяка на цепь в амбар. Потом девочка вырастает, но остается на ферме. Дичайший хоррор итало-американского дебютанта Песке с волшебной португальской молодой актрисой по имени Кика. Что‑то вроде «Техасской резни бензопилой», но с меланхоличной черно-белой (и слава богу) картинкой, неспешным ритмом и общей идеей в том духе, что в сельской местности жить очень грустно. Героиню, в сущности, можно понять: у Кожаного лица хотя бы была большая веселая семья, а она совсем одинешенька. «Глаза моей матери» следует понимать буквально: не как «нос папин, глазки мамины», а как орган зрения. Фильм, одним словом, запоминающийся.

Фильм из Квебека, тоже отчаянно меланхоличный: канадцы кусают друг друга в красивой сельской местности. Между кровавыми потасовками — долгие задумчивые паузы. Всех очень жалко, и героев — очкарика, маленькую девочку, пару пожилых тетенек, хорошо одетую женщину с мачете — и зомби, которые медленно и тупо строят в чистом поле башню из стульев.

Скажем прямо, это не первый фильм, в котором Человек из стали ведет себя неадекватно. Но, пожалуй, первый, где Супермен стал героем хоррора и даже более того — Антихристом. У «Гори, гори ясно» довольно простенькая идея — на языке хай-концепта она звучит так: «Супермен» превращается в «Омена» (символично, кстати, что оба этих фильма в свое время поставил Ричард Доннер). Однако за нехитрой конструкцией прячется вечный и больной вопрос: почему Человек из стали должен защищать людей, вместо того чтобы сжечь их напалмом? Рецензия целиком.

Наполовину сиквел, наполовину ремейк, одним словом — метафильм по мотивам одноименной классики, одного из первых слешеров. Оригинал был посвящен реальному серийному убийце по прозвищу Фантом, который терроризировал в 1946 году город на границе Техаса и Арканзаса, специализируясь на юных парочках в лесу. Его так и не поймали. Нынешний «Город» как бы современное продолжение той истории, в котором картина 1976 года является полноценным участником. Режиссер и оператор — из «Американской истории ужасов»; соответственно, фильм сделан на редкость живописно и уважительно по отношению к эстетике 1970-х и законам жанра — может быть, даже чересчур прилежно.

Приятный молодой человек представляется провинциальной семье (мама, папа, мальчик-подросток, девочка чуть постарше) сослуживцем их сына и брата, погибшего в Афганистане. Его уговаривают остаться на несколько дней. Произведение ускользающего жанра (триллер? комедия? роман воспитания?) и не подлежащей сомнению энергетики. Адам Уингард, автор инди-хита «Тебе конец!», делает это снова: фильм, в котором каждая сцена вызывает ощущение дежавю, но всем от этого не досадно, а только хорошо и весело. Значит, нужные книги он в детстве читал.

Австралийский постапокалиптический хоррор, выросший из семиминутной короткометражки. Мартин Фриман с женой и младенцем-дочерью пытается выжить где‑то на просторах материка после вспышки зомби-эпидемии (заболевшие, прежде чем начать кусаться, истекают коричневой жидкостью, роют в земле ямку и засовывают туда голову). Жена быстро сходит с дистанции, успев заразить Фримана, и у него теперь есть считаные часы на то, чтобы решить, как поступить с ребенком. С продуктами в австралийской сельской местности проблемы, а вот месседжей — в избытке: вместе с дочерью герой тащит на себе вину белого человека за измывательства над природой и аборигенами (последние в истории играют ключевую роль). Эта социально ответственная часть сделана довольно грубо и в лоб, зато отцовская линия оказывается неожиданно трогательной, в первую очередь, конечно, благодаря сразу располагающему к себе Фриману. Крови в «Грузе» относительно немного, саспенса тоже — зомби в основном расставлены по углам, как декорация, а судьба героя предопределена, — но этот неглупый фильм умело манипулирует эмоциями и не лишен свойственной жанру печальной красоты.

«Демон», как многие современные хорроры, играет с темой мужского/женского и делает это достаточно нетривиально. По каким‑то счетам мужчинам, следует из фильма, придется платить вечно — и даже честному сотруднику морга, прежде чем поднять скальпель над беззащитным женским телом, стоит подумать дважды. Рецензия целиком.

Этот скромный, но неглупый и очень хорошо сделанный инди-хоррор, дебют ирландского постановщика Ли Кронина, вписывается, с одной стороны, в старинную фольклорную традицию страшилок о подмененных детях, а с другой, в модный (хотя тоже, разумеется, не вчера появившийся) тренд метафорических ужасов про материнство вроде «Бабадука» или «Реинкарнации». Рецензия целиком.

Энная в этом году экранизация Стивена Кинга — на этот раз нетфликсовская. Режиссер — мастеровитый Майк Флэнаган («Окулус», «Тишина», «Сомния»), родившийся в городе Салем и снимающий, соответственно, исключительно хорроры. У «Игры», старого кинговского романа, гениальная завязка. Муж (Брюс Гринвуд) и жена (Карла Гуджино) отправляются на уик-энд в уединенный загородный дом, чтобы там разнообразить свою сексуальную жизнь. Муж закидывается виагрой и приковывает жену наручниками к кровати. Она вскоре начинает протестовать, и тут перенервничавший муж умирает от инфаркта; помощи ждать неоткуда, вдобавок вокруг ходит голодная собачка. К сожалению, дальше все не так весело: история оказывается не столько триллером, сколько басней про то, как мужчины мучают женщин. Вынужденная неподвижность героини компенсируется живостью ее воображения (с ней беседуют двойник мужа, двойник ее самой плюс еще ряд персонажей), к тому же действие обильно разбавлено жуткими флешбэками из детства. Сколочено все качественно, и в отдельные моменты через красоту конструкции пробивается что‑то настоящее (и совсем не красивое). Но праведного и очень прямолинейного феминистского гнева тоже хватает, и финальная сцена совсем ни в какие ворота.

Дурацкий и бюджетный побратим «Лекарства от здоровья», каким его можно ожидать от актера и режиссера Джеймса Франко. У Вербински действие разворачивалось в наши дни в атмосфере дремучей больницы, но Франко и его соратница Романовски, хоть у них и не было особо денег, все равно решили поиграть в костюмное кино в лечебнице XIX века. Благородная девица приезжает избавиться от меланхолии в модный санаторий, но из‑за своего любопытства попадает под влияние подозрительного доктора (Франко с тараканьими усищами), который при помощи душеспасительных БДСМ-практик подводит пациентку к своему пониманию системы Станиславского. Вообще, изначально Франко и Романовски рассчитывали сделать пилот для сериала, поэтому в фильме торчат оборванные мини-фрагменты с Памелой Андерсон и Джошем Дюамелем, чьи персонажи, видимо, должны были выстрелить в последующем. Отсылки к Эдгару По, сцены с горбуном и Эриком Робертсом и прочие признаки плохого кино подсказывают, что оказаться взаперти в больнице с Джеймсом Франко — то еще испытание.

Профессиональный разоблачитель экстрасенсов пытается рационально объяснить три случая с участием потустороннего. Хитроумный английский хоррор, выросший из театрального шоу, — с неожиданной развязкой, от которой еще долго не по себе.

Несмотря на то что главный герой — привидение, это вовсе не хоррор, а отчаянно печальная мистическая медитация на тему времени, смерти и бренности всего сущего — Апичатпонг Вирасетакун, переехавший в Техас. Режиссера на самом деле зовут Дэвид Лоури, он недавно ставил для «Диснея» «Пита и его дракона», а вообще считается эпигоном Терренса Малика — насколько справедливо, этот фильм тоже дает повод подумать. Кейси Аффлек и Руни Мара играют пару, вяло обсуждающую, не съехать ли им из домика в техасском пригороде, где по ночам что‑то невидимое падает на пианино. Тут герой Аффлека попадает в аварию, а чуть позже покидает морг в простыне с прорезями для глаз и становится вечным пленником этого самого домика, оказавшись внутри диковинной временной петли: безмолвно наблюдая сперва, как жена пытается свыкнуться с его отсутствием, потом за новыми и новыми жильцами. В этом фильме очень мало слов — за исключением длинного философского монолога на хипстерской вечеринке, — а главная звезда, соответственно, проводит почти все время с простыней на голове. И местами это выглядит, пожалуй, не глубоко, а претенциозно (фестиваль «Сандэнс» был взбудоражен сценой, где Руни Мара в статичном кадре пять минут ест пирог). Но выглядит все дивно красиво, и вовсе не проникнуться меланхоличной поэзией, которую «История» тихонько нашептывает зрителю на ухо, невозможно.

Хоррор-антология, спродюсированная ветераном Миком Гаррисом, шоураннером «Мастеров ужаса». Пять новелл; авторы — Гаррис, Дэвид Слейд, японец Рюхэй Китамура, аргентинец Алехандро Бругес и, наконец, сам Джо Данте. Диапазон — от экзорцизма и «я вижу мертвецов» до злых пластических хирургов и маньяка по кличке Сварщик (в маске сварщика). Первая новелла Бругеса — пожалуй, самая бодрая. Еще довольно эффектная — вдобавок черно-белая — у Слейда. Но у всех пяти фрагментов проблемы с финалами, и в целом, несмотря на отдельные удачные сцены, это все довольно скучно — в том числе, увы, и Данте. В качестве клея (тоже изрядно подсохшего) — старый кинотеатр, куда забредают герои, чтобы увидеть фильмы с собственным участием; дьявольского киномеханика играет Мики Рурк с полуобнаженным, как водится, торсом. То, что он появляется сразу вслед за новеллой о неудачной пластической операции, — самый смешной момент фильма.

Бостонский врач Луис Крид (Джейсон Кларк) с семьей, которая состоит из жены-домохозяйки (Эми Сеймец), восьмилетней дочери, совсем маленького сына и кота по имени Уинстон Черчилль, переезжает в глухой городок в поисках душевного покоя. Через дорогу от Кридов живет симпатичный пожилой вдовец (Джон Литгоу). Прямо перед домом — шоссе, по которому круглые сутки проносятся грузовики. А в прилегающем лесу местные дети когда‑то устроили кладбище домашних питомцев, регулярно пополняющееся благодаря как раз шоссе. Есть в лесу и что‑то еще, благодаря чему Черчилль, после того как Луис с соседом обнаружат его бездыханным на обочине и тайком от девочки закопают не на кладбище, а подальше, на следующий день вернется домой как ни в чем не бывало, подозрительно смердя. Рецензия целиком.

Реанимация нишевой франшизы по сценарию С.Крейга Залера: куклы-нацисты, сделанные давно покойным (но не совсем) злодеем (его играет Удо Кир, конечно), оживают и кромсают собравшихся на конвенцию коллекционеров, обращая особое внимание на евреев и представителей разнообразных меньшинств. Не то чтобы выдающийся, но вполне занятный фильм для тех, кто в принципе такое любит.

Яппи из Нью-Йорка становится пленником роскошного швейцарского санатория с водными процедурами. Что‑то вроде «Суспирии» или «Феномена» в постановке автора «Пиратов Карибского моря» (ну и «Звонка») и с большим бюджетом: угри, страшные легенды, старички, Томас Манн. Дружно обруганный, с треском провалившийся в прокате фильм, который, несмотря на все свои несовершенства, заслуживал лучшей участи — тут есть чем полюбоваться, над чем похихикать и уж как минимум это не скучно.

Режиссер-экспериментатор Питер Стрикланд («Герцог Бургундии», «Студия звукозаписи «Бербериан») снял хоррор в традициях джалло 1970-х («Суспирия», «Кроваво-красный») и снабдил зрелище изрядной долей эротики и фетишизма. Маленькое красное платье переходит из рук в руки и уничтожает своих владельцев. Среди потенциальных жертв — Гвендолин Кристи из «Игры престолов», но главная роль у Марианны Жан-Батист.

Молодая пара (Роуз Лесли из «Игры престолов» и Гарри Тредэуэй из «Страшных сказок») после свадьбы отправляется в уединенный лесной домик у озера. Однажды жена ненадолго уходит ночью в лес — и ее поведение неуловимо меняется. Амбициозный малобюджетный дебют, который минимальными средствами достигает впечатляющего результата. Юный родственник «Ребенка Розмари», «Антихриста» и некоторых других известных картин, которые нельзя назвать, не заспойлерив сюжет. Фильм в целом о том, что близость — это трудно и опасно.

Очередной апокалипсис в исполнении «Нетфликса». На этот раз спелеологи случайно освободили из подземных пещер миллионы каких‑то древних тварей вроде маленьких птеродактилей, они летают стаями и всех убивают. Главные герои — девочка-тинейджер (Кирнан Шипка, Сабрина в соответствующем сериале), ее родители (Стэнли Туччи и Миранда Отто), бабушка и брат — пытаются где‑нибудь спрятаться. Фокус в том, что твари слепые, а девочка не так давно потеряла слух в аварии, и соответственно, вся семья знает язык жестов. Но в отличие от «Тихого места», катастрофически невыгодное сравнение с которым нависает над «Молчанием» дамокловым мечом с первых кадров, почти никакого значения для истории это не имеет. И вообще, у птеродактилей слух не очень острый, и герои с таким же успехом могли бы просто шептать. Из сносного в фильме — Стэнли Туччи и потенциально интересная, но спущенная на тормозах линия о сектантах, отрезавших себе языки. Все остальное — так плохо, что почти хорошо. Масса непреднамеренно смешного: несчастные собачки, героические бабушки, коварные айфоны, импровизированная птеродактилерезка и так далее — даже «Птичий короб» вспоминается с легкой ностальгией.

Молодая алкоголичка с крашеными волосами (Зои Казан), промучив свою дочку лет десять, наконец соглашается отвезти ее к более ответственному отцу. Они садятся в машину, отправляются в путь и ночью на заброшенной лесной дороге попадают в аварию, наехав на волка, которого, впрочем, еще до этого успело загрызть что‑то огромное. Несовершенный, но странно трогательный маленький фильм Брайана Бертино, который когда‑то снял «Незнакомцев» с Лив Тайлер. Здесь история даже проще — проще нее, собственно, уже почти некуда (на что намекает оригинальное название), — но для хоррора это не беда. Свою единственную метафору «Монстры» отрабатывают внятно, прямолинейно и на допустимом пределе сентиментальности. Казан отличная, девочка тоже, и вообще, лучшие хорроры — те, на которых можно прослезиться.

Дичайшая психоделическая баллада про борьбу железного дровосека с озверевшими хиппи и чудо-байкерами, переевшими испорченных наркотиков. Неспешный гипнотизирующий ритм, кислотные пейзажи, Николас Кейдж на грани разумного. Филигранная стилизация под видеокассетные 1980-е, при этом дышащая совершенно незаимствованной страстью.

Накануне высадки в Нормандии несколько американских солдат проникают во французский городок, где в подвале церкви нацистские ученые проводят адские эксперименты. Бодрый би-муви в духе «Вольфенштайна», спродюсированный Джей Джеем Абрамсом.

Две семьи прячутся в лесной избушке, пытаясь выжить в мире, пораженном неизвестным вирусом, и не сойти с ума. Не очень страшный, но по-настоящему тревожный фильм, в котором элементы постапокалиптического хоррора раскрывают динамику семейных и соседских отношений, ответственности, солидарности. В целом Шульц приходит к грустному выводу, что чем больше авторитарной любви, тем меньше шансов на счастливый конец.

Аргентинский фильм, который автор сейчас будет переснимать в Голливуде при содействии Гильермо дель Торо. Трое исследователей паранормального и печальный коп — против чертовщины в нескольких домах на окраине Буэнос-Айреса. Много удач, есть вовсе золотые моменты — например, с голым мужчиной, который вылезает из‑под кровати и уходит в шкаф.

Грустный французский фильм: наш любимый норвежец Андерс Даниельсен Лье играет музыканта, который заходит в Париже к своей бывшей что‑то забрать, у нее вечеринка, он засыпает в глубине квартиры, а когда просыпается, все вокруг залито кровью, по улицам ходят зомби, и ему не остается ничего, как забаррикадироваться в этом здании. Минималистичная и эффектная вариация на знакомую тему постапокалиптического (а значит, и любого другого) одиночества. Впрочем, ненадолго появляется Голшифте Фарахани, а в лифте у героя и вовсе заперт роняющий слюни Дени Лаван.

Женщина снимает особняк где‑то в валлийской глуши и за большие деньги нанимает специалиста по оккультизму (нервного бородача, похожего на программиста), чтобы тот провел с ней сложный каббалистический ритуал, занимающий много месяцев. Замечательный ирландский инди-хоррор — умный, печальный фильм про внутренних демонов и борьбу с ними. Даже если правильно догадаться, к чему там все идет, финал — поразительный.

Отец с маленькой дочкой поехал проведать маму девочки в Пусан, но как только они сели в поезд, в Корее начался зомби-апокалипсис. Половина железнодорожного состава оказалась во власти проворных мертвецов — впрочем, выжившие не растерялись и постарались дать бой зараженным.

«Машинист и сам не знает, что везет их прямо в ад» — так емко можно охарактеризовать этот южнокорейский блокбастер, который хочется сравнивать даже не с его формалистским братом-близнецом «Сквозь снег», а со «Скоростью», «Лангольерами» и прочими фильмами, где люди вынуждены постоянно двигаться, чтобы выжить. Кинематограф начался с «Прибытия поезда», и режиссеров, заинтересованных в постановке захватывающего кинетического зрелища, все время манит куда‑то туда — в сторону «Неуправляемого» состава, который «в огне, и нам не на что больше жать». То, что Ен Сан Хо в итоге знает, на что жать (щепотка мелодрамы, весомая доля социальной критики и вагон саспенса), делает этот фильм не только пугающим аттракционам, но и страшно увлекательным опытом.

Мрачную асоциальную деваху после неудачного ограбления банкомата на восемь месяцев сажают под домашний арест — в родительский дом, где, как уверена ее мама, живут привидения. Новозеландская черная комедия, которая умудряется сочетать невозмутимый юмор с довольно закрученным сюжетом, а с какого‑то момента и саспенсом. В высшей степени обаятельное и развлекательное кино.

В забытом богом поселении на Аляске волки повадились воровать детей. После пропажи мальчика его мать (Райли Кио) пишет письмо крупному волковеду (Джеффри Райт) с просьбой приехать и отыскать останки ребенка. Вскоре с войны возвращается и ее безутешный и совершенно отмороженный муж (Александер Скарсгорд).

Джереми Солнье («Катастрофа», «Зеленая комната») — один из самых интересных режиссеров, работающих сегодня на стыке триллера и хоррора, и «Придержи тьму» — его самый большой пока фильм. Может быть, слишком большой — к концу он ощутимо проседает под грузом не до конца проработанных идей, мотивов, линий и рифм. Но все равно это очень и очень впечатляющее кино: лютая северная сказка про озверение. Во тьме и холоде в людей вселяются то ли волки, то ли демоны, и те начинают действовать: залезают к незнакомцам в постели и сны, хватаются за ручной пулемет, пожирают друг друга.

Корейский хит в надоевшем на Западе, но пока не на Востоке жанре found footage. Группа обвешанных гаджетами юношей и девушек с шутками забирается в заброшенную психушку, окруженную легендами, чтобы набрать миллион просмотров на ютьюбе. Все понятно, но сделано весьма недурно. Вдобавок больница Конджиам — реальное место.

Экранизация свежего бестселлера в постановке востребованной датчанки Сюзанны Бир (предыдущая ее работа — сериал «Ночной администратор»). Концепция следующая: Землю завоевали некие существа, при виде которых у людей появляется нестерпимое желание покончить с собой. «При виде» — не совсем точно, поскольку они невидимые, то есть жертва тупо смотрит в пространство, а потом, допустим, перерезает себе горло. И выжить на улице можно только с повязкой на глазах. Короче говоря, это как «Тихое место», только про зрение. И тут тоже героиня глубоко беременна! Ее играет Сандра Баллок. В настоящем она уже плывет вслепую по реке с двумя детьми в надежде, как водится, попасть в некое безопасное место, а во флешбэках — которые занимают большую часть фильма — нам объясняют, как все произошло. В группе выживших стоит отметить модного Треванте Родса (у него любовь с Баллок, которая старше его почти ровно в два раза) и Джона Малковича в привычном образе клинического мизантропа (нежного в самой глубине души). Помимо полного набора постапокалиптических штампов этот красивый, но глуповатый, бесформенный и очень неудачно завершающийся фильм содержит идею — тоже далеко не новую — о деторождении как мистическом акте, на который, как на новогоднюю елку, можно навесить любые метафоры. В общем, и зажмуриться обидно, и смотреть больно.

Четверо британских мужчин после нелепой смерти своего товарища идут в пеший поход по Швеции и неосмотрительно решают срезать дорогу через лес. Дешево и сердито. Отличный монстр, которого придется подождать.

Индонезийский блокбастер тоже растет из шедевра Поланского — вдобавок это ремейк местного культового хоррора. В начале 1980-х, после смерти певицы, ее четверо детей (в диапазоне от шестилетнего глухонемого мальчика до двадцатилетней красотки) узнают кое‑что о маме и о себе. Снято, как в Индонезии принято (из нового см. также «Пока Дьявол не позовет»), по старинке и местами немного смешно, но основательно.

В Новой Зеландии складывается мини-волна новых смешных хорроров, которая уже славится как минимум «Реальными упырями» и «Привязанными к дому». Вот еще один трофей с островов — с кишками навыпуск и блэк-металом в саундтреке. Двое размалеванных металлистов из провинции случайно находят листы с сатанинскими нотами и своим бренчанием на гитарах вызывают демонов. Как и недавние пародийные «Последние девушки», «Смертельный оргазм» издевается над правилами поведения в хоррорах, но делает это не c гиковской ухмылкой «мы посмотрели все фильмы ужасов», а скорее c обаятельным панковским безумием, плюющим на все ограничения. Это как если бы на кровавую вечеринку «Эша против зловещих мертвецов» ворвались лютые металюги и начали крошить всех под соответствующую музыку. Кстати, кино снял новозеландский специалист по визуальным эффектам, полировавший голливудские проекты от «Мстителей» до «Хоббита».

Идеальный двойной сеанс: два хоррора, некоторым образом очень похожих, а некоторым — зеркальных, про 12-летних мальчиков и их сексапильных бебиситтерш. «Смотри по сторонам» чуть посерьезнее (но ненамного), «Няня» — совсем шутка. И там и там иронически обыгрываются приемы жанра, даже нескольких — триллера про домашнее вторжение, оккультного хоррора, подростковой комедии и так далее. В обоих — очень удачные злодеи. Если выбирать, то МакДжи, пожалуй, повеселее, как ни странно это говорить про одного из худших режиссеров на свете и обладателя точно худшего псевдонима.

Молодая виолончелистка (Эллисон Уилльямс из «Девчонок»), бывший вундеркинд, когда‑то бросившая карьеру и место в престижной частной музыкальной академии, чтобы ухаживать за больной матерью, после смерти последней летит в Шанхай, чтобы встретиться со своими старыми покровителями и их новой звездой (Логан Браунинг). На этом остановимся; в фильме есть несколько диких сюжетных поворотов, про которые лучше ничего не знать, иначе его смотреть и вовсе незачем. Скажем лишь, что это скорее хоррор, чем нет, и что он на горячие темы (при этом производитель, что особенно трогательно, — компания «Мирамакс»). В лучшие моменты — в самой последней сцене, например, — «Совершенство» напоминает «Прочь», где играла та же Уилльямс. В худшие — которых гораздо больше — какой‑то видеокассетный шлак из 90-х.

Делать неконвенциональный фильм ужасов при дневном свете — занятие весьма сложное, в чем‑то неблагодарное и подвластное лишь самым амбициозным авторам с хитрым инструментарием. Наверняка для тех, кто ждет бу-эффектов и привычного способа испугаться, «Солнцестояние» с хронометражем в 2,5 часа может стать разочарованием, но это лишь признак растущей уверенности режиссуры Астера, его готовности шагнуть дальше в своем медлительном шаманстве за пределы традиционной грамматики кинематографического ужаса. Это кино с нескрываемыми побочными эффектами. Сам режиссер соглашается называть это «черной комедией» — и да, будьте готовы, юмор здесь специфический. Пожалуй, «Солнцестояние» будет самым странным, но в тоже время лучшим выбором фильма для свидания, особенно если вы недавно сами избавились от прошлых отношений. Рецензия целиком.

Австрийский арт-хоррор, снятый родственниками режиссера Ульриха Зайдля (один из авторов — племянник, второй — вовсе жена). «Мамочка» совершила турне по фестивалям от Венеции до Буэнос-Айреса, была заслана на «Оскар», затем успешно растворилась в сети благодаря американским VOD-релизам и, естественно, была пропущена русскими прокатчиками. Поначалу про фильм хочется пошутить, что примерно так бы выглядел ужастик, если бы его согласился снимать Андрей Звягинцев, но и серьезного внимания он тоже заслуживает.
Это еще одна мистическая жуть, отлично разыгранная детьми: в главной роли парочка юных близнецов, чьи персонажи, как вскоре проясняет сюжет, вполне сойдут за воспитанников «Забавных игр» Ханеке. Хитрый и беспокойный хоррор про странное чувство отчуждения, испытываемое к самым близким людям: к мальчикам возвращается из больницы мама, но родное лицо целиком скрывают кровавые бинты, а ее поведение трудно назвать дружелюбным. Тут возникают вопросы: а та ли это мама и почему она наливает компот только одному мальчику? Разгадка не подведет.

На сестер-подростков и их маму (ее играет не кто‑нибудь, а Милен Фармер) нападает пара из фургона со сладостями: инфернальный трансвестит и огромный дегенерат, который любит играть в куклы. Новая работа Паскаля Ложье, как и его нашумевшие в свое время «Мученицы», фильм довольно глупый и очень неприятный, но по-своему, безусловно, впечатляющий. Имеется сюжетный поворот и явление писателя Лавкрафта.

«Страшные истории» — антология страшилок для младшего и среднего школьного возраста, которую по мотивам городских легенд сочинил писатель Элвин Шварц и издал в трех томах в 1980-е — начале 1990-х. Насколько можно судить, в Америке эти книжки, снабженные к тому же удачными (и правда очень страшными) иллюстрациями, были и остаются чрезвычайно популярны; по крайней мере, всяческие ассоциации озабоченных родителей неоднократно пытались их запретить или хотя бы изъять из школьных библиотек. Экранизацию собирался снимать Гильермо дель Торо, но он в итоге остался лишь продюсером, а режиссером стал норвежец Андре Эвредаль, тоже большой любитель фольклора, на родине поставивший славный фэнтези-мокьюментари «Охотник на троллей», а в Англии — недурной камерный хоррор про морг и ведьм «Демон внутри». Рецензия целиком.

Многие переживали, что спорный итальянец Лука Гуаданьино, отправившись во владения своего соотечественника Дарио Ардженто, все там опошлит, но не тут-то было. Танцевальная академия, она же ковен ведьм, переехала в Берлин времен холодной войны и левого терроризма и дала там жару. Тильда Суинтон в трех ролях, включая главную мужскую, плач Тома Йорка, пара самых страшных танцевальных номеров в истории и многое другое.

Студентка-стерва снова и снова проживает свой день рождения, который всякий раз заканчивается тем, что ее убивает неизвестный в маске пупса. Идея простая, но хорошая: что если бы «День сурка» был слешером. Стремительный ритм, приятные актеры (особенно главная актриса), более чем достаточно остроумных поворотов на отведенные полтора часа. Не «Крик», конечно, но очаровательная безделица, заслуженный хит.

Выспренный французский жутик с пометкой «побывал в Каннах», также известный тем, что на кинофестивале в Торонто довел кого‑то из впечатлительных зрителей до тошноты и обморока. «Сырое» вместе с недавней нетфликсовской трагикомедией про анорексию «До костей» сливается в волну интереса кино к пищевым расстройствам с отягчающими последствиями. Юная вегетарианка с глазами олененка поступает в престижный колледж на ветеринара, где в кампусе царит спартанская, но все-таки креативная дедовщина: новичков загоняют на знойные вечеринки, измазывают красками, делают фото с кровью, заставляют носить клевые шмотки. Еще одна неукоснительная традиция — каждый должен съесть сырую печень кролика. Тут-то у веган-героини начинаются проблемы. Переступив через отвращение, она внезапно обнаруживает в себе любовь к сырому мясу. Не нужно объяснять, что вся эта жажда плоти выступает в фильме кровавой метафорой пубертатного познания своей сексуальности и своего тела. Это крайне телесное и сатирическое кино врезается в память физиологическими образами, отторгающими и притягательными одновременно: поцелуй в краске цветов украинского флага, безумная чесотка под одеялом, неудачная депиляция, девочки пробуют писать стоя. Одним словом, странная молодежная комедия про колледж, каннибализм и каминг-аут.

Землю завоевали инопланетные (вероятно) чудища, которые ничего не видят, но все слышат, и актер (он же режиссер) Джон Красински, его жена (на экране и в жизни) Эмили Блант и их двое детей (минус один в прологе, плюс один в проекте) прячутся от них на ферме. Главный коммерческий хит в жанре: касса — 350 миллионов при бюджете около 20 (продолжение — в работе). Фильм, на котором людям приходится оставлять нетронутым купленный попкорн, поскольку полтора часа на экране царит звенящая тишина.

Неожиданный поворот в карьере комика Бобкэта Голдтуэйта — хоррор в жанре «найденные пленки». Пара с камерой, весело хихикая, едет в лес искать снежного человека — в места, где его вроде бы видели. Дешево и сердито: можно сколько угодно говорить, что этот прием себя исчерпал, но в умелых руках он по-прежнему работает будь здоров, при этом минимизируя производственные затраты почти до нуля. Кульминация «Уиллоу-Крика» — 20-минутная сцена, снятая одним неподвижным планом: герои сидят в палатке и тяжело дышат. Параллельно вышел фильм «Существа» (одного из авторов, кстати, «Ведьмы из Блэр») на ту же тему и тоже found footage, где волосатая тварь массу времени проводит в кадре, — но он даже близко не такой страшный.

Новый «Хэллоуин» особенный. Во-первых, он первый за бог знает сколько времени снятый с благословения и под присмотром Карпентера. Во-вторых, он отменяет все, что было сделано после 1978 года — в том числе написанный и спродюсированный авторами оригинала «Хеллоуин-2», где Лори оказывалась сестрицей Майкла, — и прямо продолжает первый фильм. Лори — случайная женщина, Майкл убил пять человек и на сорок лет сел в камеру, все. Символически выписали даже Ника Касла, чтобы он страшно подышал: режиссер, карпентеровский однокашник, входил в сборную, изображавшую Майкла в оригинальном фильме. Рецензия целиком.

В архаичной деревне на берегу моря живут только довольно маленькие мальчики и довольно молодые женщины. Женщины кормят мальчиков какой‑то гадостью, дают им какие‑то лекарства и проделывают над ними в больнице диковинные опыты. Если это их матери — как они себя называют, — то где же, спрашивается, отцы. Второй фильм Хаджихалилович рифмуется с ее удивительным дебютом 12-летней давности, «Невинностью» — и удивителен ничуть не менее. Сюжет, который постепенно проступает через головокружительно красивые картинки, мог бы стать скелетом блокбастера-антиутопии, но тут остается зыбкой фантазией, кошмаром со стертыми очертаниями — впрочем, с железобетонными началом, серединой и концом. Где‑то за этими медсестрами, морскими звездами и жуткими ночными ритуалами мерещится диван психоаналитика или даже социальный комментарий, но Хаджихалилович — художник, и как Кроненберг, явно на «Эволюцию» повлиявший, сперва снимает страшную сказку и только потом все остальное.

Второй фильм сына Энтони Перкинса (Нормана Бейтса из «Психоза») по имени Оз, который снял очень любопытный «Февраль». Сюжет элементарный: молодая сиделка (Рут Уилсон, прекрасная) устраивается ухаживать за престарелой писательницей хорроров (богиня 60-х Пола Прентисс, ненадолго вернувшаяся с пенсии), которая в глубоком маразме и зовет ее именем одной из своих героинь. Героиня живет тут же в виде привидения. Вот, собственно, и все — в фильме по большому счету ничего не происходит, и любителям страшилок про дома с призраками безопаснее посмотреть «Заклятье-2» (очень приличное, кстати). Но кто‑то в эту невесомую, прозрачную, отчаянно грустную картину, несомненно, влюбится. Это не столько готический хоррор, сколько стихотворение о нем — и что толку требовать от стихотворения увлекательного сюжета: оно просто проплывает перед нами эхом чужой тревоги, сгустком эктоплазмы.