На бандитской сходке в окраинной гостинице, где правонарушители делятся секретами угона мотоцикла и делят территорию, случается массовая драка, которая перерастает в профессиональное состязание и заканчивается новыми жертвами. Хуже всего, что один из бандитов (Ху Гэ), ослепленный фарами и раненый, случайно убивает на шоссе полицейского. Полиция начинает широкомасштабную операцию, за помощь в поимке беглеца назначена награда в 300 000 юаней (почти три миллиона рублей). Известно, что тот скрылся в районе Озера Диких гусей — на территории трущоб, каких‑то зарослей и относительного беззакония.
О китайском режиссере Дяо Инане на Западе по инерции пишут как о новом таланте, хотя ему 50, и в кино он давно — просто снимает медленно. Главная работа Инаня пока его предыдущий фильм «Черный уголь, тонкий лед», изумительно мрачный, запутанный и пессимистичный нуар, победивший пять лет назад на Берлинском фестивале. «Озеро Диких гусей» в этом году было в каннском конкурсе, но призов не получило — зато на премьере стоя аплодировал Тарантино.
Это тоже нуар, но более легковесный, пожалуй, регулярно восхищающий качеством исполнения, однако едва ли способный оставить в душе такой же след, как «Уголь, лед». И, как положено в нуаре, ключевую (и, разумеется, роковую) роль в нем играют женщины, в первую очередь — Лиу (Квай Луньмэй), коротко стриженная «купальщица», как тут называют местных жительниц, занятых пляжной секс-работой. С ее встречи с загнанным в угол главным героем на ночном вокзале начинается фильм (потом уходящий в длинный флешбэк): «Эй, огоньку не найдется?»
Огонек найдется, конечно — в Китае по-прежнему все курят. И уже по этому прологу примерно понятно, что мы будем смотреть. Дождь, расплывающиеся желтые огни, запекшаяся кровь на запястье. Героиню нам представляют следующим образом: сперва она просто скрыта зонтом, потом становится силуэтом под зонтом, потом камера опускается на ее сумочку, из которой тонкие пальцы с плохим маникюром достают сигарету, потом она делает несколько шагов, и только тогда, секунд через тридцать, мы видим ее лицо. И это не выглядит манерной стилизацией. Инань с феноменальной тщательностью расчерчивает каждый кадр, высчитывает каждую склейку — что особенно впечатляет в экшен-сценах, но и в моменты затишья тоже. Все неспроста, все эти детали — и сумочка, и пачка сигарет — еще сыграют. А зонтик — другой, правда — будет использован в самом, может быть, художественном убийстве года.
Сюжет здесь откровенно второстепенен. В нем порой трудновато разобраться: пойди пойми, кто кого и когда предал в этих темных закоулках, фигуральных и буквальных. И в то же время все предельно просто: за человеком — про которого мы ничего не знаем и почти ничего не узнаем — гоняются и полицейские, и бандиты, и желающие заработать обыватели.
Это очень колоритная фактура, полугородская, полудеревенская: какие‑то бесконечные столовки, бильярдные, лавки, палатки, подпольные цеха, муравейники квартир. Тут же сутенеры, тут же рэкетиры, тут же шатер с кривыми зеркалами и поющей из ящика женщиной, тут же массовые танцы под группу «Dschinghis Khan» (с неожиданным финалом). Китай близко; недавно тот же ансамбль звучал на дискотеке в киевском парке в фильме «Иванов». Действие «Озера» тоже, кстати, помещено в недавнее прошлое — непонятно, зачем, возможно, по каким‑то политическим причинам.
И Инань бросает нас в одну эффектную сцену за другой. Перестрелка в ночном зоопарке. Кровавая драка в тесной квартирке. Уникальный в своем роде эротический эпизод. Танцы теней. Мерцание неона. Фантастическая симфония звуков и цветов, которую вдруг исполняют расклеенные по стенам вместо обоев старые газеты. Может быть, это озеро и не глубоко, но, раз склонив голову над темной водой, опускаешь ее ниже и ниже.
Станислава Зельвенского