Негласное состязание проходит в Каннах каждый год: кому удастся удивить народ своим радикализмом? В прошлом году пальму первенства получил Гаспар Ноэ с эякуляцией в 3D. В этом пока что лидирует француз Ален Гироди с фильмом «Rester vertical» («Стоять вертикально»). Его герой, явно отчасти автопортрет (бездомный и аутичный режиссер независимого кино), едет в глушь, одержимый идеей встретить дикого волка. Его любовь к природе распространяется и на обитателей здешних мест — нелюдимых пастухов и фермеров. С одним из них, бессильным и дряхлым, режиссер занимается гомосексуальным сексом сразу после того, как напоил его — по собственной просьбе старика — ядом, и тот испускает дух прямо в процессе полового акта, проходившего под музыку Pink Floyd. Жаль, самих музыкантов не было на премьере, интересно было бы узнать их реакцию. Так или иначе, пожалуй, это самая оригинальная сцена эвтаназии за всю историю кино.
Забавная трансформация: свято место провокатора пустым не бывает, кто-нибудь непременно взгромоздится на этот трон. Однако сидеть на нем слишком долго неохота никому. Живые примеры — два других знаменитых конкурсанта, француз Брюно Дюмон и кореец Пак Чхан Ук. Первый из них дважды получал каннский Гран-при, за «Человечность» и «Фландрию», суровый натурализм которых неизменно пугал и отвращал неподготовленную публику. Второй открыл тренд так называемого азиатского экстрима, схлопотав свой Гран-при из рук самого Тарантино за нашумевшего «Олдбоя», драму о мести и инцесте, где выбивали зубы молотком и поедали живого осьминога. Сегодня оба режиссера — почетные члены каннской номенклатуры, снимающие совершенно зрительское, хоть и по-прежнему авторское кино. Один привез на фестиваль отличную комедию, другой — напряженный эротический триллер.
Картина Дюмона называется «В тихом омуте». Довольно скучный заголовок для такого дикого (в лучшем смысле слова) зрелища. Но что поделать, если оригинальное «Ma Loute» — имя главного героя и перевода не имеет в принципе? Так было и с предыдущей работой режиссера, преступно проигнорированным в России мини-сериалом «Малыш Кенкен», его первой пробой в комедийном жанре. Впрочем, и чувство юмора у Дюмона всегда было отличным, и его нынешние комедии, даже будучи истерически смешными, остаются жутковатыми.
Тихим омутом в новом фильме оказывается бухта на родном для режиссера севере Франции. Туда летом 1910 года на свою причудливую виллу в египетском стиле «Тифониум» (она действительно существует!) приезжает семейство богатых буржуа Ван Педергемов: они твердо намерены дышать воздухом и восхищаться пейзажами. Эксцентричные богачи встречаются с другим семейством — угрюмыми местными рыбаками Брюфорами: те собирают мидий и переносят на руках богатых отпускников через неглубокий залив. Старший сын Брюфоров — тот самый Ма Лут, лопоухий, кривозубый и косноязычный дурень, — влюбляется в симпатичную племянницу Ван Педергемов, носящую мужское имя Билли. Впоследствии выясняется, что зовут ее так не случайно: периодически Билли переодевается в мальчика и подлинный его/ее пол остается под вопросом до самого конца. Это только одна из странностей, творящихся здесь. Впереди инцест, каннибализм, крестный ход и чудеса левитации на фоне тех же самых умопомрачительных пейзажей и под ультраромантическую музыку малоизвестного бельгийского композитора начала ХIХ века Гийома Лекё.
Кроме всего прочего, «В тихом омуте» — детектив с исчезновениями и расследованием, которое ведут два сыщика-чудака в одинаковых котелках, безразмерный толстяк Машен и его рыжий и мелкий напарник Малфой. Эта пара, напоминающая то Лорела и Харди, то детективов из комиксов о Тинтине, Дюпона и Дюпона, сыграна актерами-непрофессионалами, так же как и все семейство Брюфоров. Они — те самые тревожно-странные чудаки, которые всегда играли главные роли у Дюмона. Зато буржуазия — компания звездная, и в этом выборе артистов чувствуется издевка режиссера над самой индустрией знаменитостей. И Фабрис Лукини, и Валерия Бруни-Тедески, и особенно Жюльетт Бинош щеголяют в гротескных костюмах, нещадно кривляются, летают и поют дурным голосом, а когда кто-то из них решает присесть на шезлонг, тот немедленно ломается пополам.
Дюмон с наслаждением играет одновременно в ар-брют и в немую комедию, не гнушаясь самыми примитивными гэгами и поднимая при их помощи самые серьезные вопросы — от классовой борьбы до моральных ограничений и рушащей эти ограничения любви. Фильм и чересчур простой, и слишком сложный для анализа, он определенно сбивает с толку — но и дает простое зрительское наслаждение, которое на фестивалях можно получить довольно редко. За это же его уже обвинили в безыдейности и пустоте, и напрасно. Как минимум одна важная и современная мысль здесь налицо: ностальгия по старым добрым временам так же опасна, как умиление честной деревенской бедностью или, напротив, городским шиком. Люди прежде всего животные, где и когда бы ни жили.
«Ah-ga-ssi» («Барышня») Пак Чхан Ука порадует привычного к корейскому кино зрителя очередным осьминогом лишь в финальной сцене (это, пожалуй, спойлер, но неопасный). В остальном картина поначалу производит впечатление разочаровывающе традиционной для былого экстремала. Перфекционизм в изображении, богатые декорации, модельной внешности артисты и неоготический сюжет, позаимствованный из романа британской писательницы Сары Уотерс, но перенесенный в оккупированную Японией Корею 1930-х. Не беспокойтесь, все это — тщательно поддерживаемая иллюзия. Как у Хичкока, талантливым учеником которого всегда был синефил Пак, многое здесь — совсем не то, чем кажется.
Рассказать сюжет даже в общих чертах можно едва ли до середины, иначе смотреть будет неинтересно. Итак, перед нами — Сук Хи (Ким Та Ри), служанка-кореянка в богатом японском доме. Она нанята ухаживать за избалованной и хрупкой барышней Хидеко (Ким Мин Хи), племянницей живущего здесь же аристократа. На самом деле Сук Хи — профессиональная воровка. Ей поручено внедриться в дом и втереться в доверие к хозяевам, чтобы со временем барышня решилась тайно выйти замуж за другого проходимца, сообщника Сук Хи по кличке Граф (Ха Чжон У). Тот присвоит ее богатое наследство, а саму новобрачную быстро сдаст в психушку.
Еще раз: это только завязка. «Барышня» состоит из трех глав, и в каждой события рассказаны по-новому, от лица другого персонажа. Модель «Расемона» Пак использует изобретательно и остроумно. Отдавшись неторопливому развитию немаленького фильма, можно получить огромное удовольствие не только от того, как здорово он сделан (в этом корейцам равных нет), но и от того, о чем.
«Барышня», конечно, никакой не ретродетектив. Это довольно-таки непристойный психологический триллер, в центре которого аллюзии на прозу маркиза де Сада и интрига с лесбийской любовью. А к финалу он вырастает и вовсе в феминистский манифест — истовый протест против патриархальной системы ценностей, которой (вроде бы) служит эксплуататорская эротика в первой половине фильма. Своего рода фильм-перевертыш, полная иронии игра с жанровыми клише. В контексте истории фестиваля можно рассматривать «Барышню» как третью часть стихийно сложившейся каннской трилогии: «Жизнь Адель» отвечала за Европу, прошлогодняя «Кэрол» — за Америку, а теперь в диалог вступила и Азия.
Естественно, кино об однополой любви давно уже мейнстрим, да и каннибализмом сегодня мало кого удивишь. То ли режиссеры обленились, то ли табуированные темы в мире подошли к концу. Подождем конца фестиваля: с радикализмом и новаторством пока дела обстоят так себе. Зато показывают хорошее кино.