Где‑то в столице страны разлитой хандры с крафтовыми реками и кокосовыми берегами скитаются три современных богатыря, снимающих вскладчину общую квартиру: приезжий красноярец Деня (Михаил Тройник), диджей Виталик (Данила Якушев) и начинающий режиссер Леша (Кирилл Ковбас). В мрачный день оплаты квартиры их посещает немой ангел чести — рэпер из Челябинска, который лишен дара речи, но его все как‑то понимают без слов. Именно этот молодой человек, рыскающий между православными церквями в поисках закладки из сети, станет в итоге благовестником для центральной тройки 30-летних обалдуев, у каждого из которых есть своя путеводная звезда в этом море хандры.
Деня мечется между своей провинциальностью и романом с актрисой из дома на Котельнической набережной (здание — символ столичной потомственности и красоты). Для него триггером становится бывшая девушка Фима (Екатерина Агеева), ворвавшаяся с иной благой вестью: она беременна от него. Это запускает цепочку событий и гряду волн патриархальных пертурбаций, в результате которых придется, как в фильмах Меликян, выбрать либо звезду, либо фею.
Виталик обреченно тонет в уверенности, что «Москва — это новый Берлин» в последних волнах музыкальной техно-революции. Для него путеводным макгаффином выступают деньги — оплата, которую он должен отдать владелице квартиры (Юлия Ауг). Он в свою очередь разрывается между волшебной феминой (Аня Чиповская), приносящей ему подарки, и боевой подругой, которая его избивает и выбрасывает бабки в волны Москвы-реки. Ее играет Ксения Зуева — постановщица рокового кино «Вмешательство», которая вкупе с актерскими работами в «Хандре» и «Конференции» буквально избила в кадре половину конкурса «Кинотавра» этого года. Примененный с иронией рефрен «бьет — значит любит» — часть корпуса шуток про феминизм не совсем к месту, но необходимых как лакмусовая бумажка для определения контекстуальности внутри кино.
Героиня Ксении Зуевой по сюжету тоже работает в кино, что подводит нас к самой металинии «Хандры» — о фильме внутри фильма или илюзии внутри илюзии.
Леша хочет делать авторское кино, но вынужден мыкаться по коммерческими съемкам и вести переговоры с продюсером (Валерий Гаркалин), которому в любой момент могут либо позвонить из аппарата президента, либо может написать тот самый Харви Вайнштейн. Его путеводная звезда — фантомный Тарковский (Иван Янковский), представленный в его снах, переплетающихся с явью, ложью и байками. Здоровая ирония к одному из самых неироничных наших режиссеров, автору концентрированной и преемственной хандры в русском кино — с нужными отсылками к «Солярису», «Рублеву» и той самой сцене из «Ностальгии», где, собственно, играл дед Ивана Янковского. В этой, безусловно, удачной пародии Янковского на самую сакральную фигуру в отечественном кино — ключ к самому настроению фильма.
Это кино о поколении, которое бесконечно набивает себе цену, а затем все подвергает сомнению, пересмотру и обесцениванию вокруг себя, отчего никак не может найти свое место и успокоиться. Кино о череде непрерывных провалов и разочарований, которыми выстлан путь к вселенской хандре, которая развевается флагом над родными просторами.
«СССР — оплот хандры», — заявляет фильм слоганом ниже пояса, подталкивая к мысли, что в присущей хандре виноваты не только впустую рефлексирующие 30-летние миллениалы, а бесконечный цикл повторяющихся неудач и нереализованности, передающихся от одного поколения к другому — причем преимущественно по мужской линии. Неслучайно в фильме представлен симптоматичный срез мужчин трех возрастов. Во-первых, это утонувший в небытии дед-мореплаватель, который постоянно спрашивает «А какой сейчас президент?» (российский аналог сюрреалистического вопроса из «Твин Пикса» «Какой сейчас год?»), потому что неважно, какой сейчас год, — это бесконечный цикл. Во-вторых, бригада трех омоновцев, которые специально подобраны так, чтобы они выглядели как темные двойники главных героев — будто они уже повзрослели, озлобились и встали по ту сторону реки. И в-третьих, центральная троица, которая через смешки и приключения еще не поняла, где она оказалась, но уже несется в этом потоке хандры, когда уже вроде бы поздно сушить весла, но еще есть время отгрести назад.
Учитывая, что персонаж Леша — альтер эго самого режиссера фильма Алексея Камынина, то это еще и заряд самоиронии и сеанс саморазоблачения, поскольку он подступал к авторским картинам (фрагмент одной из них даже вставил в «Хандру»), а теперь вот дошел до того, что снял комедию с Аней Чиповской и Александром Гордоном. В финале, когда кино срывает занавес и окончательно перестает скрывать, что все про себя знает, а герои в курсе, что они персонажи внутри фильма, зрителям показывают, за какими образами стояли реальные прототипы из друзей режиссера.
Это очень друганское кино, в котором дружеская атмосфера внутри кадра выливается из экрана на зрителей, но при этом дружба не проговаривается впрямую (кроме сцены сжигания трусов) и герои даже долгое время существуют параллельно, не пересекаясь друг с другом. Фильм слишком часто распадается на фрагменты, отчего несложно догадаться, что в каком‑то смысле центральная троица тоже на самом деле олицетворяет распад одной личности (очевидно, режиссера) на три составляющие — творческую (Ковбас), финансовую (Якушев) и личную жизнь (Тройник). А подобранные в финале реальные прототипы для каждого персонажа — лишь красивая легенда и дань уважения. Главная трагедия героев в том, что они не могут до конца проявить свою дружбу, найти свое место, обнаружить себя. Общий танец-хоровод под музыкальный рефрен «Родина, красная смородина» — безмолвный максимум рефлексии, на который они готовы.
Причем в таком фрагментарном хороводе актер Михаил Тройник своей игрой способен переплюнуть все остальные расщепления. За его ролями всегда интересно следить (самая яркая на данный момент в «Чиках»), даже если он в кадре просто роняет стаканчик с мочой. За ним, очевидно, большое актерское будущее в российском кинематографе, которое пока не так прямолинейно, потому что еще не набрало критическую массу.
У самого фильма тоже есть все шансы, чтобы сложить вокруг себя маленький культовый статус: множество звездных камео, поколенческое высказывание, актуальные микротренды и музыкальная композиция Антохи МС, которая несется впереди фильма и предъявляет его. А также фразы, которые потенциально готовы уйти в народ, вроде «В Карелию без любви не ездят» или «Нам нравится Тимофей Трибунцев. Мы смотрим на него как в зеркало».
Максима Сухагузова
