5 непростых фильмов для вечера: дьяволы, ведьмы, воображаемый друг, ЗППП и ПТСР

Зи — новый член семьи Парсонс. Настолько важный, что 8-летний Джош просит выставлять тарелку со стаканом своему воображаемому другу — и молоко должно быть обязательно малопроцентным. До поры до времени родители закрывали глаза на детские причуды, пока не позвонили из школы: ребенок со всеми дерется, всех пугает, ругается и рисует чертей.

Режиссер Кристенсен вторую работу подряд исследует природу зла, последовательно приходя к одним и тем же выводам: оно несет в себе женское начало. Темой его первой картины «Близнецы» был послеродовый психоз, в «Z» же девичьи травмы тщательно прячутся до финальной трети.

В идеальном мире это кино, скорее всего, стоило бы выключить через полчаса и назвать мизогинным и хилым клоном «Омена». Но спустя час окажется, что Кристенсен ловко провернул ревизию целой плеяды преимущественно плохих и по большей части испанских хорроров нулевых-десятых про злых малышей. Тьма вовсе не в детях, все дело в дурной наследственности: бес кроется исключительно во взрослых, точнее, в матерях.

В заключение к этому важно добавить, что в титрах постановщик благодарит свою жену за вдохновение для фильма.

Девушка Ли убивает мужчину, паникует, но кое-как прячет тело в багажник. Проплыв с телом половину озера, на нее вдруг находит сострадание: мужчину, оказывается, ждут сын и жена. Не придумав ничего умнее, Ли оставляет тело в сарайчике у фамильного трейлера для того, чтобы родные хотя бы знали.

У самой Ли и без этого проблем выше крыши: бывший муж отсиживает срок, оставшаяся от него мастерская по ремонту авто доживает последние дни, сын на условно-досрочном, а отец — полицейский не без греха, со дня на день выходящий на пенсию. Надо ли уточнять, что вся эта насыщенная криминальная биография будет иметь решающее значение для всех сюжетных ходов фильма?

Главный плюс этого драматического триллера — в сеттинге. Сто раз виденное пасторальное американское захолустье, где все еще промышляют угоном машин, а автомастерскую используют в первую очередь для отмыва и прикрытия. Края, куда будто бы не пришел интернет, а немногословные и отрешенные люди разговаривают друг с другом только напрямую — с обязательным прищуром и исключительно по делу. У каждого из них обязательно находится обрез на заднем сиденье пикапа, которому всегда найдется реальное применение, если за бесконечной барной стойкой кто‑то позволит себе лишнего.

И этого всего в принципе было бы достаточно, но картина предлагает еще простую и приятную, как завтрак в дайнере, провинциальную историю о мести и чести. Ничего нового: грехи родителей, жизнь под откос, око за око — годами сформированные правила южных глубинок по ту сторону океана. Разве что в финальных разборках, свойственных таким слоубернерам, две женщины будут готовы изрешетить друг друга в ходе, скажем так, семейного конфликта, пока композиторский дуэт братьев Блэр убедительно нагнетает синтезаторными переливами.

Когда Томас закрывает глаза, ему снится мокрый лес: перманентный дождь, повышенная влажность, почти осязаемая тоска и дежурство на границе в кабинке у шлагбаума. Когда Томас просыпается, его окружают бездомные в ночлежке, затхлый воздух с пылью и загубленные человеческие души. Сам он на ночь связывает себе руки скотчем — настолько сильна боль его прошлого.

Но однажды судьба сведет его с монахиней. Та отведет бродягу в дом, изъеденный червоточинами, и представит его Магде: девушке, заботящейся о тяжело больной матери. В обмен на крышу под головой и ужин Томас соглашается подлатать на глазах рассыпающийся дом.

Блеск и гордость коммерческого хоррормейкинга, фильм-горнило с «Сандэнса», который мы, к сожалению, не увидим на большом экране. Одни из самых необычных и завораживающих часов года, где воедино сплелись вина и одиночество, страсть и сожаления, прощение и отмщение. В ни на что не похожем «Амулете» правда некомфортно и порой по-настоящему жутковато.

Часто можно услышать, как «Реинкарнация» Ари Астера стала для многих образцом идеального кинотеатрального страха — на проекторе «Амулет» беспокоил бы не меньше. Тогда как визуально близкие ленты «Реликт» и «Проклятый дом-2» про черные сгустки и необъяснимое за час с небольшим только успевают себя кое-как обозначить, дебют актрисы Гарай позволяет себе поразительно много, предлагая действительно свежие ощущения от жанровых троп.

По духу этот визионерский арт-хоррор держится на уровне «Я поймал дьявола» и «Песен дьявола» — примечательных работ, препарирующих зло как таковое. Так, монументальная Имельда Стонтон в роли адвоката сатаны убедительно декламирует принципы здешней темноты: демона можно только усмирить, сдержать, найдя ему раба, а за любое добро непременно нужно платить. С такой же категоричностью Гарай тут же подмечает, что одиночество — наибольшее зло, давно понятно, вот его уже точно никак не сдержать. И да, еще выясняется, что ночные танцы под индитронику группы Poliça — сугубо дьявольское развлечение.

Где‑то в Монтане Микки уживается с Хэнком. У него ПТСР и проблемы со здоровьем, а жизнь вильнула куда‑то не туда, как водится, после смерти жены. Но помогать своей дочери он не всегда будто бы и хочет: той приходится то забирать натворившего дел отца из участка, то спасаться бегством из закусочной — Хэнк снова спустил последние деньги. Местные многое спускают ветерану на нет, Микки также раз за разом потворствует уязвимому родителю после очередных обещаний все как‑то наладить, но в глубине души понимает, что она — жертва абьюза и манипуляций.

Этому хиту с SXSW зарубежная профессиональная критика уже распласталась в поклонах: в фильме действительно отчетливо видны традиции великого американского кино прошлого, что сразу подкупает. Удивительно, что картину поставила дебютантка Аннабель Аттанасио, которой на момент съемок было 25.

По обыкновению такой работе свойственен и мощный второплановый актерский перформанс. В «Микки и медведе» он у и без того фактурнейшего Джеймса Бэджа Дейла (см. «Противостояние в Спэрроу-Крик»): роль запустившего себя отца без гроша за душой, балансирующего между тьмой и надеждой, удается ему с явным блеском, чего стоит хотя бы сцена с самоотверженным номером в караоке. Раньше в фильмах пораскрученней за такое как минимум выдвигали на «Оскар».

«Микки и медведя» выделяют еще и потому, что Аттанасио поднимает две важные для заокеанского кинематографа темы. Во-первых, военную посттравматику, так или иначе затронувшую многие американские семьи. По этому поводу она высказывается так: война убивает как на поле боя, так и в собственной спальне.

Во-вторых, вечную дилемму выбора — собственное счастье или верность семейным узам. Микки тоже сложно принять решение: с одной стороны, у нее отец с диссоциацией, закатывающий концерт каждый вечер, а с другой — перспектива колледжской жизни и приятный парень, который вот-вот получит место в одной из консерваторий Сан-Франциско. В определенный момент Аттанасио поставит вопрос ребром — и, оказывается, в подобной ситуации невероятно трудно отпустить и сказать «нет». Было непросто во времена «Последнего киносеанса», сложно и сейчас.

30-летний лузер Джонатан заканчивает смену в придорожной забегаловке 24/7. Парень пытается перезапустить свою жизнь: каждое утро — интенсивный бег, в технический перерыв — настольная книга по аутотренингу. Сейчас он на главе «Как впускать в свою жизнь других людей» и скоро перейдет на «Как научиться находить хорошее». Звонки матери Джонатан последовательно сбрасывает, а по вечерам тоскует за скетчбуком. Неудивительно, что на нем сработала телереклама, где властная женщина томным голосом завлекает невероятными ночными перспективами. Так он повстречает Дину, раскованную красотку, каких обычно не бывает в рекламном блоке интимных услуг телемагазина на диване: та недвусмысленно предлагает вместо кино перейти к главному.

Утро кассира начнется с боли на правом боку, там образовалась странного рода сыпь. Как справедливо заметит коллега на работе, ЗППП так быстро не передается, но на этом приключения только начинаются. Джонатан начнет замечать странные подтеки на стенах, вокруг да около станут чудиться подозрительные люди, а день закончится в изоляторе.

«Черная нить» — совсем не частый психологический триллер экрана, разбирающийся в причинах аутсайдерства явно со знанием дела. Зацепки, как и всегда, ведут куда‑то в юность: неготовность к взрослой жизни из‑за чрезмерной опеки родителей, отсутствие поддержки и безусловной любви, отсюда — последовательные трудности с девушками.

Дальше в дело вступает чистый жанр: появится черная субстанция из вены, ритуальные обряды, ведьмы, какой‑то культ, Джонатан станет бегать по улицам с церемониальным кинжалом. Не настолько изящная, какой бы могла быть, но тем не менее обстоятельная беседа о случайных половых связях. А малопредсказуемый и напрочь трагичный финал картины заставляет лишний раз призадуматься.